Эльф

Эльф

1

– Па, расскажи нам сказку.

– О чём?

– Не знаю.

Арсений приподнялся на локте, а Евгений растянул рот в улыбке, не отрывая головы от подушки. Оба прекрасно знали, что мой вопрос был косвенным согласием и сказки им не избежать. Почему они любили мои сказки, которые получались у меня слишком заумными и может быть даже немножко нудными, я так до сих пор и не понял. Ну, да ладно. Сказку так сказку.

– Так всё-таки о чём? – спросил я, хотя для себя уже давно решил, о чем будет рассказ. – Решайте, пока я добрый.

– Расскажи о путешествиях, – Арсений уже сидел на постели, закутавшись в одеяло, – о приключениях.

– Вообще-то, любая сказка повествует о приключениях.

– О путешествиях и приключениях во времени, – Арсений был явно доволен своей выдумкой, а немногословный Женька заулыбался ещё шире в знак согласия со старшим братом.

– Вы сами каждый день путешествуете во времени, – я решил поумничать и заодно набить себе цену. – Вы заснёте сегодня, а через мгновение проснётесь завтра утром. Если приснится сон, то путешествие во времени пройдёт с приключениями.

– Ну, па! – Арся явно горел нетерпением.

– Ладно, ладно, так и быть…

Пятидесятитысячная галльская армия разместилась в Алезии. Всего несколько месяцев назад Верцингеторикс нанёс поражение войскам Цезаря в битве при Герговии и чувствовал себя хозяином положения до тех пор, пока Цезарь и Тит Лабиен не заперли его войско в крепости двойным кольцом укреплений. Для Юлия Цезаря поражение при Герговии стало не только самой крупной неудачей в его жизни, но и бесценным опытом. Римляне сделали всё, чтобы не допустить снова такой оплошности. Они соорудили вокруг осаждённой Алезии две линии обороны. Необходимость создания двойной обороны диктовалась тем, что войска Цезаря вели бои глубоко на территории противника. Одна линия защищала римские войска от вылазок галлов из осаждённой крепости, а вторая была сооружена на случай, если к тем, кто находится в осаде, прибудет помощь. Римские войска в этом случае сами попадут в окружение.

Именно на случай окружения, каждая из оборонительных линий римлян была обнесена частоколом в четыре метра высотой и окружена глубокими рвами. Такие оборонительные укрепления оказались галлам не по зубам. В итоге, собственный город стал для Верцингеторикса и его соратников ловушкой. Когда в Алезии начался голод, а отчаяние галлов дошло до предела, случилось чудо: на помощь войскам Верцингеторикса пришла объединённая армия галльских племён во главе с Коммием, насчитывавшая никак не меньше двухсот тысяч человек. Римское войско, как и предчувствовал Цезарь, оказалось зажатым в двойное кольцо, словно в тиски, но от этого не стало менее грозным. Галлы, в свою очередь, были исполнены решимости уничтожить вторгшихся в их земли римлян. Каждый из галльских воинов, как в городе, так и с внешней стороны римских укреплений, понимал, что если не прорвать оборону врага, они проиграют войну и восстание против Римской республики будет подавлено. Но на два последующих дня, не смотря на, казалось бы, безудержные атаки галлов, оборона, построенная Гаем Юлием Цезарьем вместе со своим другом и соратником Титом Лабиеном, осталась непоколебима.

Арс, юный племянник Виридомара из галльского племени аулерков, был готов к смерти. Ни один человек не смог бы обвинить его в трусости, но к удивлению многих, из атак на римлян он выходил без единой царапины, словно всё время отсиживался за спинами других. Когда рог трубил отступление, Арс всегда отходил к своим позициям в числе тех, кто прикрывал отход главного войска. В основном, это были закалённые в битвах матёрые бойцы. Любой очевидец, увидев Арса среди них, решил бы, что тот попал в их окружение случайно. Любой, но только не те, кто сражался вместе с ним и особенно не те, против кого сражался он. Один из галльских военачальников, пустил по войску слух, что Арс заговорённый и многие из бывалых воинов, превыше всего ценивших доблесть и мужество, в тайне радовались, что заговорённый рубака прикрывает им спины при отходе. Лишь немногие знали, что Арс был учеником самого Эпоредорикса, причем учеником, многократно превзошедшим в мастерстве своего учителя. «Мне бы когорту таких бойцов, – однажды высказался предводитель галлов Верцингеторикс, – я бы плевал на легионы Цезаря и Тита Лабиена».

Способность Арса даже в самой жаркой схватке не пролить ни капли собственной крови, казавшаяся со стороны чудом, не была врождённым свойством. К такому поразительному умению привели юношу талант учителя и личная одарённость молодого галла, граничащая с гениальностью. Всё же, его тело, как и тела его соратников, было испещрено шрамами от мечей и кинжалов. Правда, не в таком, как у других количестве, но вполне достаточно, чтобы понять то, что молодой галл может быть уязвим. Все эти шрамы Арс заработал в процессе обучения, во время изматывающих тренировок, но самые страшные шрамы он носил на спине. Эти шрамы ему, ещё пятилетнему ребёнку, оставила рысь.

В галльских семьях детей растили матери. Сын, ещё не научившийся владеть оружием, обычно старался не показываться на глаза отцу, но к Арсу, ещё не прожившему своё шестое лето, отец относился благосклонно. Такая благосклонность объяснялась тем, что этот маленький аулерк был на особом попечении друида Тонтиориса. Однажды, погожим летним вечером, Арс втайне от матери убежал встречать отца с охоты. Он бежал по сумрачному лесу, радуясь наступившей в конце жаркого дня прохладе. Тропинка то появлялась, то исчезала, но мальчугана это не тревожило, так как он знал, что она непременно приведёт его к отцу, всегда возвращавшемуся по ней с охоты.

Неизвестно, что подвигло рысь сделать засаду невдалеке от человеческого жилища, но она напала на бегущего среди деревьев по лесной тропинке голопузого мальчугана. Рысь наверняка убила бы его, но по счастливой случайности момент нападения увидел возвращавшийся с охоты отец. Ни секунды не колеблясь, он метнул свой охотничий дротик в хищника. Бросок оказался метким. Дротик пригвоздил зверя к земле, при этом оставив на бедре Арса глубокую рану. От ран, нанесённых хищником, Арс долго хворал. Друид Тонтиорис отпаивал мальчишку отварами и смазывал раны целебными мазями, но всё равно израненного Арса лихорадило. Глядя на исполосованную мощными когтями спину, а так же прокушенное насквозь у самой шеи плечо мальчугана, лечивший его друид удручённо качал головой. Но Арс выжил. Выжил, чтобы впоследствии стать непревзойдённым воином.

Случись Арсу родиться задолго до оккупации Лохматой Галлии войсками Римской Республики, он бы непременно стал вождём, способным объединить галльские племена, завоевав себе славу и известность, но судьба распорядилась иначе. На момент, когда Верцингеторикс поднял восстание против Республики, а затем, в результате не достаточно умелых действий, оказался осаждённым в Алезии, Арсу исполнилось пятнадцать лет. Ростом молодой галл был сто семьдесят пять сантиметров, около семидесяти килограммов весом и по закону Римской империи он уже год являлся совершеннолетним. По законам галлов он не считался взрослым бойцом, ведь совершеннолетие у галлов наступало только по достижении семнадцати лет. Внешность Арса также не соответствовала внешности его сверстников. Обладая тонкой прозрачной кожей, словно светившейся изнутри, он больше походил на миловидную девушку, чем на умелого и уже опытного бойца.

Арс не боялся умереть. В отличие от своих соотечественников, он не просто верил в жизнь после смерти, а точно знал, что она существует. В силу собственной психики, юноша обладал воспоминаниями о прожитых моментах, которые не могли произойти с ним в реальной жизни. Он был уверен, что живёт двумя жизнями одновременно, и даже не догадывался, что часть воспоминаний услужливое подсознание черпало из его собственных сновидений и фантазий, которых юный галл попросту не помнил. Жизнь Арса словно состояла из двух частей, одна из которых протекала в реальности, а другая – внутри собственной головы. Не являясь ни аутистом, ни шизофреником и существуя по обе стороны черепной коробки, Арс, как ни странно, не делал различий между мнимой и настоящей стороной своего существования. Если спросить его о том, видит ли он сны, он категорически отрицал бы это. Жизнь словно в двух измерениях совсем не напрягала его, не вызывала отторжения, или опасения. Он никому не рассказывал об этом, считал само собой разумеющимся и в бою шёл на неоправданный риск не в силу безумной храбрости или безрассудства, а по той простой причине, что знал: умерев в этом мире, он останется жить в другом. По этой же причине в бою Арс вёл себя хладнокровно, никогда не проявлял ни гнева, ни злобы. Он всегда был спокоен, не смотря на то, что погибнуть в сражении, где смерть постоянно находилась на расстоянии вытянутой руки, сжимающей острый клинок, было довольно просто…