Страница 10 из 20
Жить мне по системе Иванова,
Если я работы не найду.
Иванова очень уважаю,
Не служил он в жизни суете.
Песней я его не обижаю,
Песенка моя о нищете.
Есть жена-пьянчуга,
Нищета-подруга,
Дети как упрёки,
Детки – мал, мала.
Я трудолюбивый,
Только не счастливый.
Я не одинокий,
Нищим нет числа.
Туфли прохудились, нет обновы,
И пиджак порвался на беду.
Жить мне по системе Иванова,
Если я работы не найду.
Иванова очень уважаю,
Не служил он в жизни суете.
Песней я его не обижаю,
Песенка моя о нищете.
Не курю, не пью я,
Но живу тоскуя.
В Иванова верю,
На него молюсь.
Птицей стать не ветке,
Хочется мне, детки.
А пока за дверью –
Нищета и грусть.
Туфли прохудились, нет обновы,
И пиджак порвался на беду.
Жить мне по системе Иванова,
Если я работы не найду.
Иванова очень уважаю,
Не служил он в жизни суете.
Песней я его не обижаю,
Песенка моя о нищете.
И снова подаёт голос телефон. К нему подходит Раиса Федотовна, берёт трубку и со вздохом спрашивает:
– Алё! Не поняла. Повторите пожалуйста (долгая пауза, на лица гримаса ужаса). Какой кошмар!
Телефонная трубка выпадает из рук Раисы Федотовны. Она, покачиваясь идёт к тахте. Теряя сознание, падает на неё, гитара остаётся в ногах. К ней поспешно подбегает
Роман Павлович (взволнованно): – Раинька, что с тобой? (прикладывает ухо к её груди). Слава богу! Живая. Полежи немного. Придёшь в себя – расскажешь, что и как. Я готов ко всему! А пока всем нам надо отдохнуть! Но даже это ни кого не спасёт, потому что каждый миг нас ведут к пропасти страшные и коварные Сусанины!
Конец первого действия
Действие второе
Та же комната, та же обстановка, ничто не течет и не изменяется.
Роман Павлович, в гордом одиночестве, сидит на тахте с гитарой, что-то бренчит, потом берёт два-три «свежих» аккорда начинает петь:
– Любовь сильней пожара,
Женились мы всерьёз.
Нас дедушка твой старый
На пасеку привёз.
Он, пасечник бедовый,
Заверил нас почти,
Что месяц мы медовый
Там сможем провести.
Жили мы с тобой под мухой,
Месяц сладким был у нас.
Угощались медовухой
Днём и ночью, каждый час.
Нас шатало и мотало,
Белый свет казался мал.
Ты меня не узнавала,
Я тебя не узнавал.
Мы деда уважали,
От пьянства нет вреда.
Ты от меня с бомжами
Сбегала иногда.
А дед, как тень, маяча,
Шатался по двору
И говорил он плача,
Что служит в ЦРУ.
Жили мы с тобой под мухой,
Месяц сладким был у нас.
Угощались медовухой
Днём и ночью, каждый час.
Нас шатало и мотало,
Белый свет казался мал.
Ты меня не узнавала,
Я тебя не узнавал.
Не то, что бы я спился,
Но малость впал в грехи.
Мой разум помутился –
Я стал писать стихи.
Мы поженились летом,
Расстались, но и пусть.
Теперь я стал поэтом,
И даже издаюсь.
Жили мы с тобой под мухой,
Месяц сладким был у нас.
Угощались медовухой
Днём и ночью, каждый час.
Нас шатало и мотало,
Белый свет казался мал.
Ты меня не узнавала,
Я тебя не узнавал.
Явственно слышится звук вращающегося ключа в дверном замке. Шумно открывается дверь. В гостиную входит (на сей раз в строгом платье-костюме) Раиса Федотовна (говорит с недовольством):
– А ты всё поёшь, Роман Павлович?
Роман Павлович (откладывает гитару в сторону): – А что мне плясать прикажешь? (философски, но спокойно): – Малые детки – малые бедки, а большие оглоеды – большие и беды.
Раиса Фёдотовна (с сарказмом): – Стихотворец ты мой! Наверняка за эти фрагменты из фольклора, народного творчества ты потребуешь водки!
Роман Павлович: – Не помешало бы…после такого.
Раиса Фёдотовна: – Народ сочинил эту прибаутку – пусть он и пьёт! И так уже основная часть населения спилась, к чертям собачьим! А чего не пить? Сусанины-Кошельковские своё пиво на телеэкране рекламируют, причём, внагляк. Этот спиртовой раствор ещё и пивом называют. Надо же! Такой противотанковой гадости они ещё и название придумали! Оборзели! А ты губу не раскатывай. Пить не будешь!
Роман Павлович: – У меня, Рая, чуть сердце не разорвалось… от случившегося.
Раиса Фёдотовна: – А я уже, считай, мёртвая. Всё я делаю, только я одна! А ты, Роман Павлович, за моей спиной, как дитя малое. Всего боишься. Даже в морг на опознание трупа нашего мальчика я вперёд пошла. А ты… бросил меня там! Идиот! Срочно домой поехал. Почему меня не подождал… в трудную минуту?
Роман Павлович (растеряно): – Да потому что!.. Надоело слушать твои нотации и оскорбления. Вот и всё! (возмущённо). Чего ты всё горлопанишь? Я же тебе сказал: держаться надо. Тому же Павлику Морозову гораздо тяжелей было, чем нам с тобой.
Раиса Фёдотовна: – Причём здесь Павлик Морозов, когда нас вежливо по телефону из полиции попросили приехать на опознание трупа…(подражает голосу сотрудницы милиции) «вашего мальчика».
Роман Павлович: – Так мы же, почти сразу, и поехали. Всё…по плану.
Раиса Фёдотовна: – Мы что… с тобой это планировали?
Роман Павлович: – Но ведь труп-то оказался не Федькин, язви тебя, в душу мать! Зачем мне там было торчать?
Раиса Фёдотовна: – Зато я теперь – труп, и уже таковым навсегда и останусь… даже в следующей жизни.
Роман Павлович: – Чем ты не довольна? Мы приехали и посмотрели… Ни он. Что в этом плохого?
Раиса Фёдотовна: – Этот бомж… хоть в морге лежит. А наш мальчик (плачет) где-то в лесу под сосной… распластался и… не дышит. Как бездомная собака, там валяется!
Роман Павлович: – Да! Валяется… только не под сосной, а, где-нибудь, на хате, у своих друганов, и пьяный в задницу! Я-то своего сынка знаю. Слава богу, если это не так, как я говорю.
Раиса Фёдотовна: – Пусть уж лучше будет так: пьяный, обкуренный, грязный, но… живой.
Роман Павлович (берёт её за руки): – Успокойся! Прошу тебя. Может быть, не так всё и плохо. Он не такой уж и глупый, чтобы верить какому-то Ваньке Сусанину. Если он его в самую глушь поведёт, то Федя ему твёрдо ответит, как Ленин: «Мы пойдём другим путём!» (напевает). «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!».
Раиса Фёдотовна: – Вот и сделали былью эту… жуткую сказку. Уже нет на свете ни одной страшилки, какая бы в России ни стала былью.
Роман Павлович: – Нет. Я утверждаю, что добрых сказок гораздо больше (ласково, как ребёнку). Ну, помнишь сказку про Машеньку? Конечно, помнишь! Эту самую Машеньку подружки взяли в лес по ягоды или по… грибы. Неважно. И вот эти скверные подружки, юные Сусанинки, завели её в глухую чащу и бросили. С подлянкой были девочки и с явным врождённым Синдромом Сусанина. Генотип вещь серьёзная! А Маша поаукала малость, но и мозгами стала раскидывать. Переночевала у трёх медведей, поужинала там на шару, поспала, отдохнула хорошо, как в отеле пятизвёздочном, посмотрела телеви… Нет. Совсем не то говорю. Телевидения, слава богу, тогда в России не наблюдалось. Потому и дураков, и сумасшедших зарегистрировано сейчас гораздо больше, чем раньше…
Раиса Фёдотовна: – О чём ты, Рома? Какая такая Машенька?