Элемента.T

Он осмотрел молчаливый зал со своего места и улыбнулся.

— Ну, что я говорила? — оживилась прабабушка Таул, и толкнула в бок свою соседку, прабабушку Унту. Толкнула немного сильнее, чем следовало. Наверняка злилась, что та тоже одела розовый, но более холодного оттенка.

Семейный вечер едва начался, а уже стал ярким событием — все, кроме Энты пришли в нарядах немыслимых цветов. Энта, как обычно, надела чёрное. Таэл в тон своему кулону — красное. Завтра к торжественной церемонии вся их разноцветная семья снова переоденется в скучное, чёрное и белое, но сегодня нарядились, кто во что горазд.

— Может для начала мортаниты? — бабушка Онта всегда говорила так тихо, что наверно, с именем Онты Тихой и умрёт, но сейчас её вопрос прозвучал как глас вопиющего в пустыне. — Для создания настроения, так сказать?

— Ватэс, — обратился отец, глядя в пол, — мортанита готова?

— Если Вы про напиток, — прозвучал знакомый голос из ниоткуда совсем рядом с Таэл, — то сию минуту подадим.

Отец едва заметно смутился, а мама натянуто улыбнулась. Кажется, Таэл тоже слышала это имя в Храме Свободной Любви.

Сладкий, но с кислинкой, напиток горчил и слегка пощипывал язык остротой. А когда Таэл облизала губы, они оказались солёными. Это был крепкий напиток пяти вкусов. От него по телу разливалось такое тепло и блаженство, что, ещё не став королевой, Таэл почувствовала себя всемогущей.

— В этом году урожай мортанов собрали просто сказочный, — сказала действующая Королева Таал, мать Энты и Элэма. — Стояло такое жаркое лето, что ягоды набрали сладости больше, чем когда-либо прежде.

— Сладость? С чем мы соотносим сладость? — спросил её муж Алам Подкаблучник, взывая, видимо, к Армариусу.

— С бессмертием, — ответила вместо него Лея.

Эта новая Пророчица была в их замке совсем недавно, и Таэл побаивалась её холодного стального взгляда, предпочитая не встречаться с ней глазами, да и вообще. В серебряном платье, с прямой спиной и гордо вскинутой головой, она казалась вся вылитой из стали, закалённой и гибкой, как смертоносные клинки титанов. Бросит взгляд — чирк! — и голова с плеч.

Таэл невольно передёрнуло, и она стала слушать, о чём говорят.

Тема бессмертия оказалась самой скучной. Хотя самой решаемой. Если уж кому-то из богов приспичит стать бессмертным – пожалуйста, нужно просто не рожать детей. И нервы целы, и жить можно долго и счастливо, и никто не умрёт. Но, как и простым людям, богам хотелось большего: и детей рожать, и самим не умирать.

Конечно, печально, что в тот день, когда у Таэл родятся дети прабабушка и прадедушка умрут, чтобы передать им свои души. Но глядя на этих седовласых старцев со сморщенной кожей Таэл подумала, что будет счастлива умереть, когда станет такой.

Она сделала большой глоток мортаниты, перевела дух и хотела отпить ещё, когда на её руку с бокалом легла невидимая рука.

— Не увлекайся, моя будущая королева! — знакомый голос. А Таэл так надеялась, что после мортаниты она увидит настоящий облик Ватэса.

Она с сожалением отставила бокал с янтарной жидкостью и промолчала.

Взрослые спорили. Таэл не слушала, она думала о Ратвисе. Завтра вечером на балу они договорились снова встретиться. Она невольно улыбнулась — этой встречи она ждала больше, чем коронации.

Когда она очнулась, уже обсуждали проблему, которая вытекала из бессмертия. Если никто из богов не будет умирать, и не будет происходить передача душ, то не будет происходить и передача знаний.

— Отсутствие развития, роста, качественных и закономерных изменений, — явно что-то процитировал нудный Правдивый Олом.

Таэл с трудом понимала, что это значит и зачем это надо. Ведь у них есть Армариус, который знает всё и даже больше. Есть Пророчица. И о саморазвитии не стоит забывать. Вот Энта много читает и самая умная не потому, что кто-то передал ей какой-то магический ум, а потому, что стремится к знаниям сама.

Таэл посмотрела на Энту. В своём чёрном длинном платье она была похожа на Чёрную Вдову. Прискорбное зрелище. Бедный Эмэн, его женят на паучихе.

Таэл схватила стакан, и пока невидимая рука не успела её остановить, сделала ещё один большой глоток. Жаль, что нельзя пить это чаще, чем раз в двадцать лет! «Надо будет припрятать пару бочек с коронации» — возникла дельная мысль. Таэл всегда была практичной.

В зале становилось шумно. Больную тему про невидимость и тело обсуждали на повышенных тонах.

— Невидимость — это колоссальное преимущество! — говорил дед Омон каким-то вязким голосом, размахивая пустым стаканом. — Это делает нас могущественными богами, которых никто не видит, а потому считает вездесущими. Ну-ка, милочка, плесни мне ещё, — обратился он к жене. Он так обращался ко всем, потому и имел прозвище «Милочка».

 — Но это нас и ограничивает, — вмешался Алам Подкаблучник. — Ведь мы можем общаться только со своими и только в Замке, который висит где-то в другом измерении между мирами.

— Да, только два раза за двадцать лет люди видят наш истинный облик. Но когда это нам мешало? — вмешалась его жена. И он тут же стушевался и вжался в диван, больше не смея открыть рот. Ещё действующий правитель, называется! Таэл невольно покачала головой.

— Но мы умеем вдыхать жизнь в статуи, оживлять картины, — подал голос Элэм. — Почему мы не можем наделать из этого тел?

— И ты выбрал очень правильное слово «наделать» — ответил ему Армариус. — Вы много чего можете наделать, но мягко говоря, это будет плохо пахнуть.

— И картины и статуи, даже ожившие, прекрасно могут обходиться и без нас, — ответила Энта. — Мастер, создавая своё произведение, вкладывает в него часть своей души. Они самодостаточны.