Страница 140 из 142
Её судороги закончились, она обмякла, и только его побелевшее лицо говорило о том, как он за неё боится.
— Ну, а ты как? — спросил Парацельс Эмму, и тогда только все повернулись туда, где он уже сделал ей инъекцию.
— Тошнит, — призналась она.
— Это нормально, — он похлопал её по плечу и снял кулон с её шеи.
И она не исчезла. Она была совсем прозрачной, но уже не бестелесной. Только рука, по сосудам которой растекался красный раствор из шприца, стала плотнее остальных.
— Эмма! — ворвался в дверь Феликс и кинулся к девушке. — Эмма! Что вы тут творите?
И он оглядывался по сторонам, гневно осматривая людей, которые словно застыли в своих неудобных позах.
— Феликс, из Евы делают настоящего алисанга, — сказала Виктория, отлипая от стены и делая к нему шаг. — А Эмме, кажется, возвращают её жизнь.
— Да, это странное золото. Его оставались всего крупинки. Хорошо, что эту лабораторию нашли, — сказал Парацельс.
— Тео, ты мог бы оживить себя, — сказала Анна Гард, малышка на руках которой безмятежно спала. — Ты ведь для этого берёг эти частички.
— А, — махнул он рукой. — Ей важнее.
Он наклонил голову, разглядывая Эмму, как Пигмалион Галатею, как произведение рук своих.
— У неё теперь целая жизнь впереди, а мне и здесь неплохо.
— Дэн! — Ева открыла глаза и испуганно дёрнулась в своих кожаных кандалах. Дэн поспешил освобождать её.
— Ты не торопись вставать, не торопись! — погрозил ей Парацельс. — Процесс это долгий, за один день настоящим алисангом не станешь. Будет и кости ломить, и волосы, наверно, вывалятся, вон видишь как у меня.
Он снял берет, и показал на свою лысую башку с пучками рыжих волос. И видимо его забавлял ужас в глазах девушки, потому что он лукаво улыбнулся.
— Ну, не так, конечно, — от водрузил назад свой головной убор, и Кира подошла, чтобы поправить его. — Но, будь готова!
Гудрун держала за руку Эмму, которая постепенно приходила в себя и становилась всё более похожей на человека, а не на бледное его подобие.
— Господи, — вдруг сказала она. — Я так хочу есть! Я сто лет ничего не ела!
— Семьдесят четыре, — поправил её Феликс.
И Виктории очень хотелось побыть с ними, порадоваться тому, что у Парацельса действительно всё получилось, послушать его истории, которые он вдруг принялся рассказывать, одушевлённый своим успехом, но её требовали к себе боги. И она не могла ослушаться.
В небольшой часовне с витражами в стрельчатых окнах собрались все. Виктория знала, их шестнадцать. Четверо юных богов и двенадцать их предков. Все эти годы они скитались между мирами, не в силах умереть, лишившись дома, детей, власти. И все эти годы они держались друг за друга, находя поддержку в дни отчаяния. Они верили, что этот день придёт, и они не хотели откладывать ни на секунду.
Это должна была быть свадьба. День венчания юных богов, когда их души станут принадлежать друг другу и произойдёт обновление из знаний, их памяти, их способностей. Но за эти века столько всего изменилось, что старые ритуалы пережили сами себя. Это был ритуал обновления, ритуал новой жизни. Прежде чем отдать это людям, они должны были приобрести это сами — веру, силу, свободу, знания, любовь. И они хором читали слова на древнем языке и менялись. И только Виктория знала, как сложится их дальнейшая жизнь. И только Виктория знала, что на самом деле они больше не нужны людям.
Они будут жить рядом, в своём Замке, в том, что теперь зовут Замок Кер, давать мудрые советы, растить новые деревья, спорить со своими детьми, и они останутся частью их мира, но люди превзойдут богов. Что бы ни было предначертано судьбой, люди всегда в силах её изменить, и никакие боги им не нужны для этого.