Страница 6 из 13
— Прошу, — он распахнул двери перед своей спутницей. Гвардейцы, стоящие у дверей, вытянулись в струнку. Амалия вопросительно посмотрела на них, затем перевела взгляд на барона:
— Стража? Зачем?
— Ваша охрана, — вежливо пояснил тот, — Распоряжение императора. Вы — слишком ценная для нас гостья.
Девушка кивнула, не поверив его словам. Гостьей она была лишь до того, как кронпринц Леопольд утонул, сейчас же, императорском дворце, Амалия напоминала приживалку или, что было вернее, ценную заложницу.
Они достаточно быстро прошли коридор, затем — галерею, где на стенах в золоченых рамах были портреты. Как пояснил барон, все они были членами королевской семьи. Амалия равнодушно взглянула на изображения всех этих мужчин и женщин, заметила, что они развешаны так, чтобы с суровой надменностью взирать на посетителей, и с каким— то раздражением пожала плечами: в конце концов, она не виновата, что их потомок погиб.
Хотя следовало признаться самой себе, она испытывала некоторую весьма постыдную радость, поскольку понимала, что её брак не состоится. Правда, оставался вопрос, не попытается ли воспользоваться принц Рудольф ей как заложницей. Девушка не сомневалась, что в этом случае отец будет непреклонен, но знал ли об этом сам принц. Да и погибший накануне свадьбы жених не прибавлял популярности несостоявшейся невесте. Возможно, ей все— таки позволят вернутся домой, а Клаус вновь начнет свои ухаживания, и она, не желая оставаться старой девой и прислуживать семье брата, все— таки примет предложение Клауса.
Странно, но эта мысль тоже не вызвала особой радости. Последняя встреча оставила слишком горькое послевкусие. К тому же — Амалия это всегда знала — замужество с младшим графским сыном было мезальянсом для дочери эрцгерцога. Лиззи, конечно, порадует, что старшая сестра будет делать перед ней реверанс, впрочем, какое ей дело до Лиззи…
Погруженная в свои мысли, она и не заметила, что они дошли до высоких дверей из орехового дерева, на которых цветной эмалью был выложен все тот же герб: ястреб над тремя звездами. Поскольку время было достаточно раннее, перед дверями не толпились ежедневные просители, впрочем, может быть, их не было из-за гибели императора.
Невесть откуда взявшийся лакей распахнул створки, и барон провел девушку в небольшую приемную, а оттуда — в кабинет, который по традиции занимал император.
Амалия с невольным интересом рассматривала на темные панели из орехового дерева, полностью закрывавшие стены, и вычурную лепнину на потолке. Росписей не было, только несколько картин на стенах, изображавших прославленные батальные сцены.
Огромный стол комнату на две части, около него стояло несколько стульев для посетителей. На двух стенах огромные зеркала в золоченых рамах чередовались с окнами, создавая иллюзию воздушности. Около зеркал стояли небольшие столики со столешницами из розового мрамора и бронзовыми ножками в виде грифонов.
Осознав, что кабинете кроме нее с бароном никого не было, девушка нахмурилась и уже хотела высказать возмущение столь неприглядной шуткой, когда раздались шаги и в комнату вошел еще один мужчина в военном мундире. На этот раз мундир был белый. На правой руке вошедшего также виднелась траурная повязка. Его лицо было очень усталым и каким— то злым, глаза казались красными, словно он не спал всю ночь, впрочем, скорее всего, так оно и было, около тонких губ залегли жесткие складки.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать, — коротко обронил он вместо приветствия, — Думаю, нам нет нужды представляться друг другу. Эдмунд, пока ты свободен. Будешь нужен мне через полчаса.
— Ваше Императорское Высочество, — спохватилась Амалия, делая реверанс. Принц Рудольф кивнул ей на стул:
— Давайте оставим эти церемонии, они отнимают много времени, а у меня его попросту нет. Садитесь.
Девушка подчинилась, внимательно следя за мужчиной. Он прошелся по комнате и вместо того, чтобы занять стул с высокой спинкой, увенчанной изображением имперской короны, просто присел на край стола, внимательно рассматривая свою гостью. Амалия вдруг заметила, что глаза у принца были бирюзово— зелеными, как море в летний день. Девушка вдруг вспомнила, что видела его на том зимнем балу, кажется, в нарушение приличий, он протанцевал несколько танцев с ослепительно красивой брюнеткой. Тогда она не заинтересовалась им, по праву считая очередным повесой, сейчас же Амалия постаралась внимательно рассмотреть того, кто должен был решить её судьбу.
Несмотря на фамильные черты лица, в отличие от кронпринца Леопольда, принца Рудольфа нельзя было назвать красивым. Волосы были, скорее, русыми, нежели золотистыми, не было и намека на кудри. Просто прямые, зачесанные назад, они открывали высокий лоб. Нос, хоть и был слегка великоват, но правильной формы, щеки явно впали, а подбородок упрямо выдавался вперед. Поняв, что его изучают, принц нахмурился и задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, словно решая что-то для себя.
Амалия вдруг подумала, что не хотела бы оказаться врагом этого человека. От него исходила какая— то магнетическая уверенность и властность, а ещё она моментально уловила магию. Было неловко проверять его сейчас, но принц явно являлся магом достаточно высокого уровня. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: Лауфенбурги всегда славились своими магическими талантами.
Тем временем принц, которому явно надоело молчание, заговорил.
— Прежде всего, позвольте выразить вам соболезнования по поводу столь тяжелой для всех утраты, — в его хриплом от усталости голосе слышалась ирония.
— Благодарю, — она хотела сказать это спокойно, но закашлялась, и вышло жалко. Амалия никогда не любила такие разговоры, — Полагаю, в данной ситуации уместнее будет, если я выражу соболезнования вам. Думаю, вы знали императорскую семью гораздо лучше, чем я.
— Да, знал. Дядя Франц… Император, он заменил мне отца, — он провел рукой по лбу, словно еще раз осмысливая происшедшее, затем вновь взглянул на сидящую перед ним девушку, — Вы должны были стать невестой моего кузена.
— Я была ей, — почему— то показалось важным подчеркнуть это. Рудольф усмехнулся:
— Ваши слова все упрощают.
— Упрощают?
— Да. Я думал, впрочем, неважно. Если вас устраивало ваше положение, предлагаю оставить все как есть.
— Оставить как есть? — Амалия непонимающе взглянула на него. Наверное, постоянно переспрашивая, она выглядела очень глупой, но ее собеседник словно и не заметил этого:
— Да. Свадьбу придется проводить во время траура, это, конечно, создаст некоторые неудобства. В частности, придется отказаться от пышного бала… Но, думаю, это вас не сильно смутит. К тому же последующая по истечении траура коронация с ее торжествами и императорская корона подсластят горечь ожидания.
Из всего, что он сказал, девушка поняла лишь одно. Она уцепилась за это слово, словно оно могло прояснить все, что с ней происходило:
— Свадьбу? Какую свадьбу?
— Нашу. С вами, — он сказал это, кривясь так, будто у него болел зуб.
— Извините, но я не… Это что — дурная шутка? — Амалия невольно еще больше выпрямила спину и до боли стиснула пальцы. Принц покачал головой:
— Отнюдь. Это — деловое предложение. Несмотря на случившееся, империи нужно ваше приданое, Северная марка, гарантирующая выход к морю. А вашему независимому герцогству — он слегка усмехнулся, произнося «независимому», — нужна защита от соседей. Мне же, по уверениям советчиков, просто необходима жена, которая как можно быстрее произведет на свет наследника.
Амалия задохнулась от негодования и невольно еще больше выпрямила спину, гордо вздернула голову:
— В описании этой сделки, достойной торговца, вы забыли упомянуть о лично моей выгоде. Что, по— вашему, получу я?
— Корону императрицы, разумеется, и все полагающиеся почести. Полагаю, вас это вполне удовлетворит.
Девушка смотрела на него, не веря услышанному. Все, что происходило с ней с момента, когда в сумерках она вышла из кареты, напоминало дурной сон.