Страница 72 из 95
- Да? – Степан Пантелеевич смотрел на меня с интересом. И еще мне показалось, что он был немного удивлен. Не шокирован, не возмущен, а именно удивлен, как будто что-то было не совсем так, как должно было быть.
- Ее задушили как раз в ту ночь, когда этот... это... когда пытались задушить меня.
Вот эта новость его совсем не удивила.
- А откуда вы об этом узнали? – спросил он.
- Ко мне приходили милиционеры. Но я тогда уже знала. Мне Серый сказал. Они показывали мне фотографию. Я ее не знаю. Никогда не видела.
- Я подозревал, что произойдет что-то безумное, - задумчиво произнес Орлиный Глаз.
- Безумное, - повторила я.
Мы замолчали. В тишине было слышно только громкое тиканье старых часов.
- Ваня должен скоро придти, - зачем-то сказала я.
- В данный момент его присутствие вовсе не обязательно, - отозвался Степан Пантлеевич. - Хотя должен отметить, что Иван - довольно интеллигентный молодой человек. Это редкость в наши дни, - он хитро посмотрел на меня.
Я удивленно кивнула. Он что, собирается говорить со мной о Ване?
- Я хочу, чтобы вы взглянули на это.
Глаз достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и протянул ее мне. Я смотрела и ничего не понимала. Круглая железка, цветочки, листики... Да это же моя пуговица! Только огромная. Я подняла глаза и увидела, что Степан Пантелеевич внимательно за мной наблюдает.
- Моя догадка подтвердилась, - произнес он.
- Какая догадка?
- Когда я увидел эту пуговицу, то сразу подумал, что это и есть ваша пропажа.
- Но... откуда это? Где вы ее нашли? И зачем сфотографировали?
- Это не я ее нашел, - сказал Орлиный Глаз. – Она лежала в кармане убитой девушки. А сфотографировали ее следователи, с одним из которых я хорошо знаком.
- Моя пуговица, - прошептала я. – Лежала в ее кармане? Это... это ужасно.
- Ничего такого уж ужасного в этом нет, - сказал Степан Пантелеевич. – Но это наводит на определенные размышления и подтверждает некоторые мои выводы.
- Выводы? Вы можете делать какие-то выводы? – я была поражена до глубины души.
Лично мне все происходящее представлялось невероятно запутанным, неправдоподобным и жутким нагромождением событий. Какой-то лабиринт из множества нитей, не связанных, но плотно переплетенных между собой.
- Вы тоже можете, - произнес Орлиный Глаз.
- Н-нет, - кажется, заикание начинает входить в привычку. – Я не могу. Я ничего не понимаю. Абсолютно ничего. Может, чаю?
Я вскочила и бросилась на кухню. Если я буду делать что-нибудь вполне обыденное и привычное, то, наверняка, почувствую себя лучше.
- Не стоит утруждаться, - сказал мне вдогонку Степан Пантелеевич. – Я зашел буквально на пару минут, только для того, чтобы показать фотографию.
Я зажгла газ и поставила чайник на плиту. Потом я распахнула дверцы посудного шкафчика и застыла, не в силах вспомнить, что мне нужно взять.
- Но раз уж я здесь, - продолжал Степан Пантелеевич, бесшумно появившись рядом со мной, - вы не будете возражать, если я прогуляюсь по вашему дому?
- Конечно, - сказала я и закрыла дверцы шкафчика. – А мне можно с вами?
- Не вижу для этого никаких препятствий.
И мы отправились в обход бабушкиных владений. В гостиную мы больше не заходили, так что остались две спальни, библиотека и ванная. Мы также заглянули в кладовку и на минуту вышли на веранду. Орлиный Глаз двигался неторопливо и уверено, при этом не произнося ни слова.
- Ну что? – спросила я, когда мы вернулись на кухню.
- Действительно, - сказал он. – За эти шесть лет практически ничего не изменилось. Правда, в тот, последний раз я был только в гостиной... Но мне приходилось бывать и в других комнатах.
Я ждала продолжения, но оно не последовало. Степан Пантелеевич церемонно попрощался, надел шляпу и вышел, сказав напоследок, что мы с Ваней должны непременно к нему заехать около девяти часов вечера.
- Зачем? – спросила я.
- Чаю попьем, - сказал Степан Пантелеевич и еле заметно подмигнул мне левым глазом.
- Чаю, - разочарованно повторила я.
- А к чаю, я надеюсь, будет кое-что очень для вас интересное.
Я вздохнула.
- В чем причина вашей печали? – спросил Орлиный Глаз.
- Во всем, - сокрушенно произнесла я. – Но больше всего в том, что вы все равно не скажете, что же это будет, даже если я спрошу...
Степан Пантелеевич улыбнулся и спустился с крыльца.
- Выше голову, Катерина Андреевна, - сказал он, уже на ходу. - Скоро вы увидите, как эта непроглядная тьма рассеется под яркими лучами солнца...
Все-таки он иногда странно разговаривает, этот Орлиный Глаз.