Страница 22 из 95
- Есть один хороший способ, - сказал Вовка. Он слез с мотоцикла, вытащил Галку из коляски, уселся в нее сам, а Галку посадил к себе на колени. Теперь все были довольны, за исключением, может быть, вовкиных коленей.
- Едрит твою наружу, - пробормотал, молча наблюдавший за перетасовкой пассажиров дядя Вася и завел мотоцикл.
Ехали мы долго, потому что медленно, потому что дядя Вася демонстрировал нам самый мягкий и нетравматичный способ езды на мотоцикле с коляской по разбитым дорогам и вообще без дорог. Мотоцикл остался у подножия холма, а мы, прихватив корзинки и ведерки, поднялись вверх с пологой стороны и разбрелись кто куда. Галка уселась посреди земляничной полянки и, срывая ягоды, с выражением неописуемого наслаждения на лице, отправляла их в рот, одну за другой. Вовка собирал ягоды в ведерко, описывая круги вокруг Галки. Дядя Вася сразу куда-то исчез вместе со своей корзиной, а я решила, что мое место – на самом верху самого высокого холма и вприпрыжку отправилась туда.
Для этого мне пришлось несколько раз спуститься и подняться, перепрыгнуть через ручей и пробраться через невысокий, но зверски колючий кустарник. И вот я на вершине. Вокруг – миллион оттеков зеленого, один другого сочнее и аппетитнее: нежно-зеленая трава, более темная зелень кустарников, насыщенный зеленый цвет отдельно стоящих дубов, изумрудные листочки тысячелистника и даже речка, текущая неподалеку, имеет свой собственный зеленый оттенок, название которого я не знаю. А еще – белые ромашки, розовый клевер и желтые лютики... А в небе – молочно-белые облака на ярко-голубом фоне.
Если бы я была поэтом, то немедленно сочинила бы хвалебные душераздирающие стихи. Или изобразила бы все это на огромном холсте, если бы была художником. Но, так как никакими талантами я не обладаю, придется просто впитать все в себя, и там оставить. В заветном уголке памяти, где хранятся самые красивые воспоминания.
Тут я вспомнила про землянику, села на траву, наклонилась... да ее тут видимо-невидимо! А сразу и не заметно. Такого вкуса, как у этой земляники, не бывает больше нигде...
Когда пришло время обеда, мы расположились под толстенным дубом, крона которого запросто могла бы укрыть, к примеру, весь наш четвертый курс, который в наступающем учебном году будет уже пятым. Галка достала вареную картошку, огурцы, хлеб и сало. Я извлекла из рюкзачка бабыгрушины пирожки со щавелем и с капустой, коробку шоколадного печенья с орехами и пару апельсинов. Дядя Вася вынул из-за пазухи пол-литровую бутылку с мутной жидкостью.
- Это что? – строго спросила Галка.
- Как что? – удивился дядя Вася. – Самогон.
- Убери сейчас же. Понял? – Голос Галки стал выше на несколько октав, - чтобы я этого больше не видела.
- Е-ершистый ёж! – с глубоким чувством сказал дядя Вася и посмотрел на Вовку. – Ты со своей бабой сам будешь управляться, или тебе помощь нужна? Ну и молодежь пошла, растудыть ее в ноздрю!
- А я что? – обиделся Вовка. – Я не возражаю. Но не больше пятидесяти грамм.
- Само собой, - сразу согласился дядя Вася. – Я же, понимаешь, за рулем...
- Вот именно! – надулась Галка. – То, значит, мне ехать нельзя, потому что трясет, то – пожалуйста, поезжай с в дюпель пьяным водителем, который тебя запросто в канаву вывалит и не заметит!
Дядя Вася шмыгнул носом, всем своим видом показывая, каких трудов ему стоит сдерживаться, чтобы не ответить этой склочной женщине. Он извлек из внутреннего кармана своего потрепанно жизнью коричневого пиджака два маленьких граненых стаканчика, вставленных один в другой, наполнил их и протянул один Вовке.
- Ну, будем, - произнес он, опрокинул в себя белую жидкость, закусил извлеченной из другого кармана уже очищенной луковицей, прихватил пару пирогов и шмат сала, после чего удобно устроился прямо на траве, положив под голову собственную кепку.
Вовка тоже быстренько, под недовольным взглядом Галки, вылил в рот содержимое стакана и принялся активно поглощать разложенные на полотенце припасы.
Я жевала пирожок с капустой и наслаждалась тишиной, запахом травы и земляники, стрекотом кузнечиков и жужжанием пролетавших мимо пчел.
- Говорят, у тебя кавалер завелся, - нарушил тишину Галкин вкрадчивый голос.
- Кто говорит? - разозлилась я. – Нет у меня никаких кавалеров.
Начинается. Вот так здесь всегда. Ты только подумаешь, что хочется чихнуть, а тебе уже с другого конца деревни кричат «будь здорова».
- Ну, бой-френд. Или хахаль. Как тебе больше нравится, - Галка обижено пожала плечами.
- Да ни говорил я ничего такого, - вмешался Вовка. – Я только сказал, что видел его возле Катькиного огорода. И все.
- Ну, все понятно. Огородами к ней пробирался, - сказала Галка. – Чтоб не увидели и болтать не начали.
- А чего прятаться то? – возразил Вовка. – Это ж не преступление какое...
- Вот-вот. Все равно же все узнают, - подтвердила Галка.
- Да кто прятался-то? Объясните, наконец, - возмутилась я. – А то все уже знают, а я не в курсе.
- Да ладно, не в курсе, - усмехнулась Галка.
- Представь себе. Хотя кое-какие догадки у меня есть. Так кто это был?
- Антон, кто же еще, - сказал Вовка.
- Антон?!
Видно, изумление мое было настолько искренним, что Галка сразу поверила.
- Ну вот, ошибочка вышла, - сказала она и с упреком посмотрела на Вовку. – Так, значит, ты и Антон не... это самое?
- Какое это самое? Я его несколько раз встречала, поздоровались, и все.
- Что же он делал на твоем огороде? – Галка наморщила лоб. – Странно.