Без Границ

– Где я? – едва слышно спросила она, садясь на колени, безрезультатно вглядываясь в ночную тьму.

В ответ прозвучала тишина. Вика вертела головой как филин, всматриваясь вперед. Она аккуратно встала на ноги и неуверенно, словно годовалый малыш, сделала шаг вперед.

– Эй! – позвала она, идя словно зомби, вытянула вперед руку. – Кто здесь?

Сознание постепенно возвращалось в реальность, тут же волоча с собой отнекивающийся страх. Он уже обессилил – ежедневно таскаться к этой девушке.

– Уже забыла?

Вновь руки… те же самые, сильные и теплые, нежно обхватили ее ладони, придерживая девушку, чтобы темнота не заставила ее упасть.

– Харон.

Виктория не знала, что ощущать: страх; блаженство; может легкий испуг? Наслаждение? Она терялась в чувствах.

– Это правда ты? – испуганно переспросила она, отстраняясь от рук. – Где я?

– Ну скажем, у меня дома. Разве ты не рада этому?

– У тебя? Дома? Сколько времени? Господи… мать убьет меня! – Виктория озиралась по сторонам.

Хоть глаза давно уже привыкли к темноте, все равно, кроме черного силуэта ничего не было видно. Ни мебели, ни просветов от уличных фонарей сквозь шторы. Окон словно вообще не существовало.

– Я позвонил ей, сказал, что ты приедешь утром или днем…

– Ты… Что сделал? Замечательно! – Виктория подошла к Харону, пытаясь строгим взглядом посмотреть на его лицо. – И как мне теперь объясняться, что за мужчина ей звонил? Как тебя представить? Демон?! Демон Харон? Просто Харон? Инкуб? Или просто, что Виктория – чокнутая?!

– Ты отчитываешь меня? – Харон искренне удивился.

У него был бархатный голос, шелковистый, но интонация, с которой он говорил, слега пугала.

Он щелкнул пальцами и бра, неуклюже разбросанные по стенкам, загорелись томным, бледным светом, лишь едва наполняя комнату слабым свечением. Вика отшатнулась. Она никак не ожидала увидеть Харона в таком виде: расстегнутая, выпущенная из брюк рубашка, белоснежного цвета, слепящая глаза, туфли, аккуратно причесанные волосы, едва заметная щетина, черные глаза, наполненные возмущением и искренним недоумеваем.

– Нет. – Быстро ответила девушка, кутаясь в кофту. – Нет. Я просто интересуюсь, что мне дальше делать. И … что именно ты сказал моей маме?

Вика замолчала, неотрывно таращась на расстегнутую рубашку. Демон едва заметно улыбнулся едва и неспешно начал застегивать пуговицы. Вспыхнувшие, красные щеки девушки слегка развеселили его.

– И все? – спросил он, пытаясь застегнуть пуговицу на животе.

– Что все?

– Разве это все, что ты хочешь знать?

– Нет. – Виктория внезапно стала строгой. – Я хочу знать, что ты тут делаешь? Или что я тут делаю, если ты запретил мне вызывать тебя?

– Ты ответила на свой вопрос: я запретил тебе! Но мне никто не запрещал появляться по своему желанию и усмотрению. Абсолютно случайно я узрел твое тело в ночных дебрях и, будучи уверенным, рано или поздно я все-таки получу от тебя то, что хочу, я решил, так сказать, спасти твое тело. Я сделал это. Что касается твоей матери, то – Харон заговорил таким же голосом, как Виктория, – мам, не переживай, все нормально, остаюсь у Васьки, завтра приеду.

Виктория, открыв рот, смотрела на него, в очередной раз не понимая, как он это делает. Его голос звучал идентично ее.

– И она тебе поверила? Мама моя, я имею в виду? – Вика удивленно хлопала глазами.

– Конечно… Кстати, зачем вы отчитываетесь, когда вернетесь? Во сколько и с кем? – спросил Харон, наконец, справившись с пуговицами. – До чего неудобная штука…

– Что значит зачем? Она моя мама, нервничает, переживает, вдруг, что случится со мной… – попыталась объяснить Вика.

– И что тогда? – Харон бросил на нее хищный взгляд из-за плеча. – А? Что тогда? Что она сможет сделать? На что вы, люди, способны ради тех, кого любите? Если тебя придавит многотонной плитой, она сможет в одну секунду сдвинуть ее, чтобы подарить тебе возможность дышать? Она сможет вытащить тебя с тонущего корабля в Индийском океане, будучи на другом полушарии? Что она сможет сделать, если в игру вступает Смерть?

– Харон… Материнская любовь. Она… Мне тяжело объяснить, у меня нет детей, но я люблю свою маму и если бы ее придавила плита, я бы наизнанку вывернулась, но попыталась бы вытащить ее оттуда… И я могу представить, насколько сильно мать любит свое дитя и на что она готова ради него…

– Все-таки порой я рад, что работаю именно с живыми людьми. Вы такие забавные! Особенно ваша философия. Ни ты, ни она, ничего не сможете сделать, но горе – хороший старт начать оплакивать. У тебя слишком сильно болит голова, Виктория! Что ты можешь сделать с этим?

– Откуда ты знаешь?… Господи, опять я это спрашиваю. Не могу смириться с мыслью, что ты все знаешь. Тебе не скучно жить?

– Нет, я ж говорил тебе, люди вполне развлекают меня. Ну так что ты можешь сделать со своей головной болью?

– Выпить таблетку.

– Выпей.

– У меня ее нет. – Виктория поняла, к чему он клонит. – Но ты можешь мне помочь, да?

Демон улыбнулся. Девушка неотрывно смотрела на него, запоминая каждую выемку на его лице, каждый штрих и ямочку. Его лицо было бесподобным, на него нельзя было не смотреть.

– Помоги мне, – настойчиво прошептала Вика, чувствуя как виски сжимаются тисками все сильнее и сильнее.

– Убрать боль? – он уже стоял рядом с девушкой, поправлял ее рыжие волосы. – Освободить от этого чувства?

– Да, – Вика закрыла глаза, словно котенок, едва не замурлыкала от мягких поглаживаний.

В одну секунду боль отступила, тепло разлилось по головным сосудам, обогащая мозг новыми силами.

– Что еще, моя госпожа? – цинично спросил демон, не выпуская девушку из рук.

И снова губы. Его губы на ее шее. Маленькие молнии проскакивали по телу от его поцелуев, жар от его рук, ладоней. Страсть разжигала сумасшедший пожар, а у Вики не было ни граммулички воды, чтобы потушить его. Всего лишь согласиться на сделку и тело получит то, что так безумно жаждет. Но ни сердце, ни душа не получат той любви, о которой пишут в книгах, шепчут многомиллионные бюджеты актеров с экранов мирового телевидения. Душа хотела не просто плотских игрищ. Она даже ни на секунду не хотела думать о том, что демон… А знает ли он, что такое любовь? Есть ли для него хоть доля правды в этом жестоком слове?

– Мне продолжить?

Его шепот разрезал ночь, заставив вскрикнуть, изнемогая от боли. Виктория открыла глаза.

– Нет. Я должна идти…

Девушка схватилась за голову, с ужасом проворачивая свои действия в памяти. Харон не сдерживал ее. Он молчал, сложив руки на груди, наблюдал за девушкой. Он не понимал ее. Как же так? Если присутствует безумное желание, то почему не удовлетворить его? Почему не заплатить и не получить то, что сводит с ума каждую ночь?

– Где моя туфля? – спросила девушка, стоя в огромной прихожей.

Харон появился в проходе и улыбнулся, томно разглядывая Вику.

– Туфля?

– Да!

– Та, которую ты потеряла в кустах?

– В кустах? – Вика удивленно посмотрела в глаза демона. – Ты не мог прихватить ее с собой? Как мне теперь идти?

Внезапная претензия просто ошарашила Харона. Он приподнял одну бровь, удивленно рассматривая оливковый цвет глаз.

– Что мне делать, Харон?

Настойчивый голос врезался в голову. Демон молчал, не прекращая сжигать девушку своими янтарными глазами.

– Я даже не предполагал, что ты уйдешь сегодня… – наконец, выговорил он.

– Это все прекрасно и замечательно, но ты не ответил на мой вопрос. Как я должна дойти до дома в одной туфле? Как ты мог не подумать, что мне понадобится вторая туфля. Люди обычно носят обе, одновременно! На двух ногах! К тому же, ты видел, что она лежит в кустах! Я не понимаю, что, действительно, было так тяжело взять ее?

Харон был мрачнее тучи и на то была причина. Никогда в жизни женщины с ним так не разговаривали. Сон всегда настолько сильно искажал реальность, что все до единой были готовы и отвечали лишь единственное слово «да». Все. Дальше им не надо было говорить. Дальше в игру вступал язык тела и умопомрачительные игры в преддверьях катарсиса. Но чтобы Харона отчитывали за утерянную туфлю… Это нонсенс!