Без Границ

– Марксизм… – уже с явной долей отчаяния протянула Виктория, опуская глаза, которые вот-вот зарыдают от безысходности.

– Вика, ты готова дать ответ? – спустя две минуты спросил экзаменатор.

Девушка посмотрела на сидящего рядом мужчину. Филипп Филиппыч. Профессор философии, умело и интересно преподающий свой предмет, сидел просто в шоке. Ему было стыдно за своих студентов. Потратить столько времени и сил на то, чтобы выдать всю историю и картину философии и увидеть на экзамене лица, прогруженные в прострацию!

Викторию тоже постепенно начинала мучить совесть. Ведь у нее было время подготовиться и она готовилась, пока не встретила его.

А что она скажет матери? Что мать ей скажет? Какой позор и унижение! У нее ведь не было даже шпаргалок!

Внезапно Вика услышала отчетливый шепот: «философское, экономическое и политическое учение. Основатель Карл Маркс и Фридрих Энгельс».

Вика обернулась. Все студенты были заняты своими билетами и подготовкой к ним, феерический провал Виктории Драхе им был не интересен. Но тогда кто шептал ей ответ?

Девушка вновь уставилась на экзаменаторов и, словно завороженная, повторила то, что ей прошептали.

– Хорошо. Общая характеристика марксизма.

Вика опустила глаза и заметила, как у Филиппыча безмолвно шевелятся губы, а из них идет отчетливый шепот: «…политическая экономия капитализма, исторический материализм, научный коммунизм. Центр философии – концепция развития отчуждения человека от продуктов собственного труда…»

Вика смотрела на губы профессора и вообще ничего не понимала. Шепот, которым он говорил, был, конечно, шепотом, но громким. Уж человек, сидящий рядом с Филиппычем, точно бы услышал и увидел, что рядом с ним происходит.

– Профессор, Вы ничего сейчас не говорили? – неожиданно спросила Виктория.

– Я просил тебя дать общую характеристику марксизма. Филипп Филиппыч молча сидит и ждет, когда последует ответ.

Экзаменатор говорил, а Виктория уже видела, как из его рта вырывается общая характеристика марксизма! Прямо в унисон с его объявлениями! Одновременно!

– Какого черта? – еле слышно спросила Вика сама себя, поправляя волосы.

– Прощу прощения? Драхе, все нормально? На тебе лица нет. – Тихо спросил Филиппыч. – Бледная, в поту… Тебя отпустить к медсестре?

– Нет, – прошептала она в ответ, не отрывая взгляда от шепчущих губ экзаменатора о концепциях марксизма. – Я продолжу.

Дрожащим голосом, Виктория пересказала все, что говорил экзаменатор, получила четверку и в полу-бреду, постоянно оглядываясь, вышла из аудитории.

– Ну как? Сдала? – на нее набросили сокурсники.

Никого не слушая, ни с кем не разговаривая, Вика прошла вперед по коридору. В туалете она умылась холодной водой, стараясь смыть напавшее безумие. Она все еще не могла поверить, что-то, что она видела, было взаправду. Да и как в такое поверить? А с другой стороны – как не верить? Не зная ничего, Вика сдала государственный экзамен по философии, потому что экзаменатор сам рассказал весь билет? Какой бред!

Поток холодной воды. Бодрящая свежесть. Виктория все равно отказывалась верить в то, что произошло. Это уже слишком. Такого не бывает.

Минут через пятнадцать она все-таки вышла из туалета, натянув дурацкую улыбку. Ей пришлось много говорить, рассказывая, как проходил экзамен, как сильно ей повезло, что она вспомнила все, что нужно, что профессора совсем не злые. Вика пыталась успокоить сокурсников, вселить в них надежду, что все будет хорошо, что все сдадут.

– Вика, ты сдала? – в телефоне звучал взволнованный голос Ольги Владимировны.

– Да, мам, на четыре. Не переживай.

– Ну слава богу. Когда домой?

– Вечером. Может ночью. Пойдем с одногруппниками в кафе.

– Хорошо. Постарайся все-таки пораньше, ладно?

– Мам! – укоризненная нотка прозвучала в голосе. – Я не маленькая!

– Да, конечно, не маленькая. Но и не взрослая. Так что давай, повнимательнее. Вика, слышишь?

Виктория злобно смотрела в потолок, держала телефон чуть подальше от уха, дабы не слушать лекцию.

– Все, мам, хорошо. Я поняла. Давай. Пока.

– Вика, я тебе еще…

Мама начала что-то говорить, но девушка уже повесила трубку. Ей совсем не хотелось слушать никаких нравоучений. Просто после того, как Виктория увидела, как профессор рассказывает ей билет и этого никто не слышит кроме нее, ей захотелось немного расслабиться. Неважно в какой компании, неважно с кем. Главное не одной и уж тем более не дома.

После сдачи экзамена студенты отправились в запланированное заведение в Сокольниках. Молодежь весело галдела, хвастаясь своими достижениями и обзывая удачу дурными словами, рассказывая о том, кто как сдавал.

Оказывается, комиссия была очень строгой. Главный экзаменатор из министерства был почти что психом. Он валил всех, потешаясь. Если бы не Филиппыч, всех бы не аттестовал. Но и ему досталось – представитель министерства насмехался над ним и над его плохо обученными выпускниками. Так что, если Виктория еще старалась думать, что Филиппыч сам все рассказал, то экзаменатор вряд ли бы так стал поступать.

Жуткие, шепчущие губы; пустой, белесый взгляд; бледнеющая кожа – обезображенное безразличьем лицо не выходило у нее из памяти.

Все отмечали успешную сдачу, а Виктория занималась медитацией, доказывая себе, что подсознание спроецировало воспоминания в виде шепчущего профессора.

После пары-тройки бокалов девушка, наконец, стала расслабляться, забываться. Если это было сумасшествие, то и черт с ним, все равно ты уже бессилен что-либо сделать. Если вдруг заболевает разум, то это все. Просто будучи выпившим, легче осознать и смериться со своей безнадежностью, чем когда голова трезва. Девушке было проще, когда ее обнимал однокурсник, хохоча с ней в один голос. Ей было проще смотреть на его лицо, не представляя лицо Харона. И безусловно, ей было проще отвечать на его поцелуи, потому что в них не было ни грамма того, что было в поцелуях демона.

Как только Виктория почувствовала, что жалкие обнимашки с бренным человеческим телом мужского пола ей начали надоедать, не приносить никакого удовольствия, она незаметно вышла из кофе.

Впереди – метро и сделав пару шагов на встречу подземному царству мрамора и гранита, Вика остановилась. Позади нее огромный парк обидчиво смотрел в спину. Свежая, молодая листва, жмущиеся на лавках студенты и влюбленные, пьянчуги, смиренно укладывающиеся спать под шелест крон на прогревающейся земле. Фонари, искусно привносящие атмосферу сказки из Питера Пена, стояли вдоль аккуратно сделанных дорожек.

Не задумываясь, Виктория направилась в парк, сама не понимая, зачем. Единственное, что она понимала, что от спящих деревьев тянулся невозможный запах приключений. И девушка пошла по запаху…пока не споткнулась и не завалилась в кусты.

Дальше пустота. Ничего нет перед глазами. Нет даже понимая, открыты они или нет. Прохлада, ненавязчиво ласкающая тело. Сон, не сон; явь, не явь. Ничего не понятно. Стесненное сознание, пляшущее в алкогольном делирии. Оно занятно. Ему некогда следить за реальностью. Время также мчится, позабыв рассудок. Время радуется: никто на него не смотрит! Шорох… Еще один. Разум устал. Он хочет вернуться в реальность, но все попытки тщетны. Резкое движение. Вспышка перед глазами… Боль. Сильная. Хочется плакать. Разум все еще пытается постигнуть бытие вне подсознания, вспоминая хитрое сознание.

Чьи-то руки. Теплые. Сильные. Невесомость. Вот, что значит парить над землей. Легкий ветерок… Начало пути.

Виктория открыла глаза. Тьма. Ничего не понятно, где и кто. Девушка попробовала пошевелить руками, ногами: все работает. Боль! Вот она! На верхнем веке левого глаза. Вика похлопала глазами и, действительно, боль никуда не делась, а лишь усиливалась.

– Ты наткнулась на сучок…в кустах. – Внезапный тихий голос немного привел Вику в себя.

С перепугу она подскочила и тут же свалилась на пол… это был не ее пол. Темнота все еще не разглашала тайны, а Виктория настойчиво щупала мелкий ворс под собой.