Нарциссы

Иногда она ощущала себя пустой. Возможно, одинокое дерево в поле тоже ощущает себя пустым, да и то, его ведь не спросишь об этом. Юля не знала, откуда приходит эта пустота. А она именно приходила. Появлялась внезапно, и Юля замирала, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Она чувствовала, как пустота заполняет собой грудную клетку, раскрываясь, словно подушка безопасности. И в такие моменты внутри было глухо и… никак. Вообще ничего не шевелилось, все умирало. В такие моменты Юле казалось, что если бы ее сейчас же положили в гроб и закопали, ей было бы все равно. Она уже мертва. У нее внутри нет ни одной живой клетки. И только часть мозга по какой-то загадочной причине все еще функционирует и как бы издалека отмечает происходящее.

Но так бывало не всегда. Пустота всякий раз уходила куда-то. А может, просто перемещалась по ее телу, сжимаясь и становясь снова маленькой. Сложно сказать, уходила ли она совсем. Но на какое-то время Юля просто переставала ее чувствовать. Пустота заполнялась маленькими желаниями, вроде посидеть в кафе или посмотреть фильм, заполнялась мыслями о солнечной жизни и жизни человеческой. Заполнялась.

Юля была уверена, что когда пустота заполнит ее всю, когда она перестанет уходить, тогда наступит настоящая смерть. Она верила, что однажды этот день наступит. Иногда, находя внутри себя в очередной раз лишь пустоту, она почти с нетерпением ждала этого дня.

Где-то в настоящем (?) времени

Они поднялись по лестнице под ворчание Саши.

- Это из-за тебя я так набегался! Ты чокнутая и чуть не прибила меня! А теперь я так устал, что еле ноги волочу!

- А ты, оказывается, тот еще нытик, - ухмыльнулась Юля, поворачивая ключ в замочной скважине и открывая дверь своей квартиры. - Слушай, а тебе не кажется глупым, что мы закрываем двери до сих пор? - вдруг спросила она. - Все равно в сложившейся ситуации кажется маловероятным, что к нам кто-нибудь залезет.

- Ну, знаешь ли, после встречи с тобой я нисколько не жалею о том, что закрываюсь! Неизвестно, что натворила бы такая психичка, если б залезла в мою уютную квартирку.

Саша переступил через порог и осмотрел прихожую. По его лицу сложно было понять, нравится ему здесь или нет. Стянув ботинок, Саша вдруг застыл в глубокой задумчивости.

- Эй, снова изображаешь манекена? - подколола Юля, но Саша как будто и не заметил пущенной шпильки. По-прежнему не выпуская ботинок и подняв его на уровень головы, Саша спросил:

- У тебя были какие-нибудь домашние животные?

- Нет, а что?

- Просто вспомнил про своего кота. Он тоже пропал в тот день, когда все это началось. Сначала я искал его, а потом понял, что все это дохлый номер.

- У меня никто не пропадал, но когда я наведалась в гости к одной своей подруге, то обнаружила пустой аквариум. Сомневаюсь, что рыбы сами уплыли. Скорее всего, сейчас они там же, где и все остальные. И опусти ты уже эту свою штуку!

- Какую штуку?

- Ботинок, идиот.

- Хе-хе, а я уж было подумал про другую штуку…

Саша спохватился и кинул обувь на пол. Юля только покачала головой и пошла разогревать чайник. Хоть ее новый знакомый и был придурком, зато с ним было весело. А Юле редко бывало весело с кем-либо. В последние годы единственным человеком, с которым она более или менее общалась, была Тая.

- Как думаешь, мы встретим еще кого-нибудь? - спросил Саша, когда окончательно избавился от верхней одежды и сидел за столом перед дымящейся чашкой чая.

- Откуда мне знать? Сегодня утром я думала, что и тебя-то не встречу.

- Мне кажется, нам стоит поискать. Если есть кто-нибудь еще, вдруг он сможет сказать нам, что происходит. Должен быть кто-то, у кого есть ключи от происходящего. И этот кто-то явно не мы.

- Кто знает, возможно, мы вообще случайно попали под горячую руку какого-то вселенского шутника.

- Я не верю в случайности, - заявил Саша.

- Конечно, ты ведь проклятый программист, для тебя, наверное, вся жизнь - система. А для меня жизнь - это сплошной хаос, беспрерывная цепочка случайностей.

- Глупо так думать. Во Вселенной все продумано и довольно хитро устроено. Начиная от солнца, которое каждый день восходит и заходит и заканчивая волосом, упавшим с твоей головы. Все живет в согласии со своей системой, подчиняется своему жизненному циклу. Почему летом солнце светит ярче и дольше, а зимой наоборот? Потому что солнце все делает в согласии с логичной и хорошо продуманной системой. Хоть раз солнце случайно забывало взойти? Вот именно, нет. А все, что распространяется на большие тела, будет распространяться и на маленькие, тем более что все мы живем под этим солнцем.

Юля молчала. Ее взгляд невольно обратился к окну, где мутный глаз далекого солнца почти затерялся в серых тучах. Что-то шевельнулось у Юли в голове. Возможно, она вспомнила ту осень первого курса, когда солнце обманывало ее чувства. Возможно, она вспомнила что-то еще. Ее губы дрогнули, и Юля медленно произнесла:

- А разве то, что сейчас творится с нами, не опровергает твою теорию? Разве это не ошибка системы, глупая и нелепая случайность?

Саша покачал головой.

- Не ошибка. Я уверен в этом. То, что сейчас происходит с нами, происходит по какому-то плану, просто мы о нем пока еще не знаем. Возможно, это естественный цикл.

- Мне бы твою уверенность, - вздохнула Юля.

Они помолчали немного, немного поговорили о случайном и закономерном. Опустели чайные чашки и тарелочка с печеньем. Сизые сумерки сковывали улицы, когда Юля вдруг вспомнила:

- Черт возьми, я ведь сегодня так и не зашла в оранжерею! Встретила тебя и совсем забыла о том, что меня ждут цветы, нуждающиеся в поливке!

- Отлично, я пойду с тобой! - тут же вызвался Саша.

- Это еще зачем? - Юля вскочила со стула и, наматывая шарф на шею, побежала в коридор.

- Просто так. Интересно. Можно?

- Да пожалуйста. Только не мешайся.

- Не смею, - улыбнулся Саша и потянулся за ботинком.

========== 7. Островки тепла в мертвом мире ==========

От обогревателя исходили волны тепла, но его явно не хватало, чтобы прогреть всю комнату. Марина сидела на полу, кутаясь в клетчатый плед, а ноги в вязаных бабушкиных носках придвинула к обогревателю. Она пыталась читать Гончарова, заданного по программе, но сосредоточиться удавалось с трудом. То и дело в голову пробивались назойливые и холодные в своей логичности мысли вроде: «Зачем ты это делаешь? Ведь ясно, что уроков литературы больше не будет», или «Возможно, завтра и тебя не будет тоже, уж лучше почитай то, что давно хотелось».

Но Марина продолжала упорствовать, продолжала цепляться за прошлое и его иллюзию нормальности. Возможно, это просто был способ не сойти с ума.

На улице валил снег, а фонарь светил в окно. Еще около получаса Марина пыталась мучить книгу, но потом строчки поплыли перед глазами и с усталым вздохом девушка закрыла Гончарова и поплотнее закуталась в плед.

Она не могла перестать думать о том, что делала бы сейчас, если бы не случилось ВСЕГО ЭТОГО. Скорее всего, закончила бы готовить уроки, перекусила бы йогуртом и уложила спать Мишу, поболтав с ним перед сном. Конечно, мальчик ничего бы не понял, но все равно улыбался бы и таращился своими смешными глазенками, пока они не начали бы закрываться сами собой. Потом посидела бы в интернете, усыпляя себя светом монитора, и легла в кровать.

А что делали бы сейчас родители? Есть два варианта. Хороший и плохой. Хороший – это если бы отец и мать занимались каждый своими делами. Отец смотрел бы телевизор или закрылся бы с ноутбуком, а мать вязала бы для Миши или болтала по телефону с подругой. Это был бы идеальный вечер, создающий иллюзию нормальной семьи. Но был еще плохой вариант. Этот вариант рисовал родителей, сидящих на кухне и тихо разговаривающих о разводе. Сначала их разговор прерывался бы вскриками матери. Она всегда заводилась первой. Потом и отец не выдерживал и тоже повышал голос. Хорошо, если заканчивалось просто криками. Но могло ведь доходить и до битья посуды. Однажды Марина не выдержала и спросила у матери: «Неужели у нас в доме еще осталась целая тарелка? Я думала, ты вчера добила последнюю». За этот вопрос Марина получила звонкую пощечину, а щека горела потом весь вечер. Пришлось даже приложить лед, когда все легли спать и кухня освободилась.