Разрешение жить

На улице было пустынно. Начинало темнеть… Она шла уже больше часа, с надеждой вглядываясь в заснеженную даль. Показались очертания соседней деревни. Нино собрала остаток сил и направилась к крайнему дому. Через редкую изгородь было видно, что во дворе возится человек у поленницы дров.

– Откройте, пожалуйста! – крикнула Нино.

– Кто ты? – отозвался хозяин. – Я не узнаю тебя по голосу.

И пошел вперед, выставив руки перед собой.

– Неужели слепой? – мелькнула догадка у незваной гостьи.

Но ей было не до приличий, и она закричала:

– Помогите мне, я сейчас рожу!

– Мама, иди скорей!

Из дверей, вытирая руки о фартук, выглянула женщина средних лет.

– Посмотри, какой у нас меквле! – крикнул ее сын.

Через пять минут Нино сидела у железной печки и грела окоченевшие руки о чашку чая. Жизнь снова обретала радостные очертания.

Через час родился ее сын. Темо – так, как выяснилось, звали слепого хозяина дома – предложил назвать мальчика Габриэлом в честь Архангела, принесшего благую весть. Так и сделали.

– Я дам ему мою фамилию, чтобы никто не посмел косо смотреть на него, – предложил Темо. – Мне его Бог послал за все мои мучения.

Потом неожиданно попросил:

– Может, ты останешься у нас. Тебе всё равно некуда идти.

И рассказал свою историю.

Пять лет назад, как раз на Рождество, Темо готовился к свадьбе и чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Его жена была беременна, и впереди их могло ждать только всё самое лучшее, о чем вообще можно было мечтать.

В двенадцать ночи в деревне началась праздничная стрельба. Темо тоже вынес отцовскую двустволку и пальнул в небо. После выстрела наступила кромешная темнота. Ружье разорвалось у него в руках. Месяц он пролежал в больнице. Раны на руках залечили, а вот зрение вернуть не удалось. Жена, испугавшись дальнейшей жизни с инвалидом, сделала аборт и ушла к родителям. И вот сейчас, на Рождество, такая удивительная встреча…

Потом у Габо появились еще три брата.

«Пожалуй, не стоит ворошить старое», – подумал Габо и обрисовал свою мечту профессору самым тривиальным образом:

– Мне хотелось, чтобы отец увидел всех, с кем прожил эти годы…

Примечание

Меквле – человек, который первым приходит в дом после Нового года и приносит благополучие.

Пока еще есть время

…Русико сидела в коридоре возле кабинета гинеколога и тщетно пыталась сохранить душевное спокойствие. На данном этапе она вела исключительно здоровый образ жизни и всячески избегала любого негатива. Нервы, как известно, всему голова. Если хочешь забеременеть, надо быть спокойной как удав.

Но попробуй не реагировать, когда перед носом вопиющее безобразие. Без очереди пролезли уже три человека – и все «на пять минут что-то спросить». Их «пять минут» прочно выливались в полчаса. Вот тебе и визит по записи с номерным талончиком, который выдает электронная штуковина в вестибюле. Вот тебе и внешний вид, как в лучших клиниках Европы… «Нет, Грузию никакой Европой не исправишь», – подумала Русико. И как бы в подтверждение этих мыслей в кабинет заплыла толстая врачиха с беременной девицей на последнем сроке, кивнув очереди:

– Эта со мной.

– Наверное, какую-то свою знакомую ведет, – повторил кто-то, сидящий рядом, ее, Русико, мысли. Как тут было не обернуться на источник информации.

– За что, спрашивается, я заплатила 50 лар? – продолжала соседка, явно ища поддержки очереди.

Русико кратко согласилась, а соседка восприняла вежливый ответ как начало знакомства:

– У вас сколько детей?

– Ни одного, – обронила Русико и моментально уткнулась в мобильник.

Казалось бы, намек ясен – не лезь в душу, но эта клуша с немодной сумкой явно принадлежала к непонятливому большинству человечества и продолжала активно допытываться:

– А почему «ни одного»? Не замужем?

– Замужем, – сквозь зубы удостоила ответом Русико.

(Скажи ей, что не замужем, так тут же эта общительная мадам полезет предлагать в женихи своего соседа или троюродного брата, который «очень хороший, только временно не работает», то есть спит и видит, как бы вскочить на шею самодостаточной женщине. Знаем, проходили. Потому продолжаем внимательно изучать мобильник.)

Но соседку простой ответ не устроил.

– Никак не можешь забеременеть? – почему-то перейдя «на ты», продолжила она.

– Да.

Русико уже и тон железный включила, лишь бы соседка отвязалась. Чтобы окончательно заблокировать допрос, Русико достала наушники и демонстративно употребила их по назначению. Но увы, приставучая баба разбередила старую рану…

…Важа украл Русико, когда ей было 16 лет. Затолкал с другом в машину и увез к дяде в деревню. А потом позвонил ее родителям, когда непоправимое уже свершилось.

– С вами говорит ваш зять! – именно так он представился. – Думаю, мы с вами поладим. Как Русико? Конечно же, лучше всех! Скоро свадьба.

Отец с матерью с трудом разыскали их через полдня. И хотя Русико умоляла отца забрать ее домой, в ответ услышала:

– Видно, это твоя судьба. Мы хотели для тебя другого, но сейчас уже слишком поздно…

(В словах родителей была своя логика. Забрать дочку нетрудно, только за кого потом Русико замуж выйдет, когда все хотят только девственниц?)

И обе стороны приступили к обсуждению деталей свадьбы.

…Русико пришлось смириться и плыть по течению дальше. Важа, хоть и был на пятнадцать лет ее старше, но имел свои весомые плюсы: не бил, не изводил постоянными придирками, как отец мать, не ревновал ее ко всему оставшемуся мужскому населению земного шара. И даже спокойно выпускал из дома с первых же дней, потому что: «Меня тут все знают и уважают. Никуда ты от меня не денешься». Но, самое главное, он ее любил. Это было видно по его взгляду, скупым словам, своеобразной заботе.

Через месяц после свадьбы Важа признался:

– Когда я первый раз тебя увидел в магазине, сразу понял, что именно ты нужна мне для счастья. Знакомиться не стал – ты бы на меня не среагировала. Поэтому у меня другого выхода не было, как украсть тебя.

Русико это все не волновало. Никаких встречных чувств у нее к Важе не было. Просто не ее это человек, хоть пудрой сахарной осыпь – лучше не станет. Но все равно надо было жить дальше и не зацикливаться на чувствах.

…А через три месяца Важа случайно убил человека. Повздорили из-за карт. Он сам потом удивлялся: кто же мог знать, что потерпевший окажется таким хиляком – скапустится от одного удара. Дальше – арест, суд, приговор… Прощаясь с женой, Важа без всякой лирики сказал:

– Меня не жди. Выйду уже стариком. Вернись к своим и живи, как знаешь.

Уже дома, приходя в себя после всех потрясений, Русико обнаружила, что беременна.

Ох, как это некстати. Сообщить мужу? Он стопроцентно скажет, чтобы вернулась к свекрови и во что бы то ни стало сохранила ребенка – его след на земле.

Мать, узнав новость, тоже отсоветовала оставлять:

– Видишь, тебя сам Бог избавил от этого громилы. И нитку эту последнюю убери. Из тюрьмы он тебе все равно не помощник, а нам придется растить, мучиться. Не стоит Важа такой чести.

Русико колебалась недолго. Тем более что будущее рисовало множество вариантов: «В семнадцать лет вся жизнь впереди. Осмотрюсь и уеду куда-нибудь. Встретится нормальный мужчина, от которого у меня еще будут дети»… И сделала аборт.

Мечта исполнилась частично: она перебралась из Кутаиси в Тбилиси, активно знакомилась, но серьезные отношения никак не завязывались. Свое кратковременное замужество в карман не спрячешь. К тому же местный мужской контингент осторожничает: квартирный вопрос над всеми довлеет.

…Русико разменяла уже тридцатник, но семейным счастьем и не пахло. Но вдруг блеснула надежда. Удалось познакомиться с молодым, видным, перспективным Векой, работником банка. Какое сравнение с ее бывшим питекантропом! И тут как раз то, что надо, – новая беременность. Прекрасный повод зафиксировать отношения.