Страница 20 из 22
– Константин Иваныч, во сколько вылетаем?
– В пять часов, – говорит.
Беру билеты. На следующий день он сам подходит ко мне, спрашивает:
– Ну так что, во сколько летим?
– Как вы сказали, в пять.
– Ничего подобного. Я тебе такого не говорил. Нам нужно лететь на два часа позже.
А вы представляете, сколько трудов в то время стоило поменять билеты? Это вообще немыслимо. Но я нашел концы в «Аэрофлоте», поменял. А в следующий раз, когда надо было брать билеты, подошел к Бескову с листком бумаги:
– Распишитесь, Константин Иванович.
– Ты чего, обалдел, что ли?
– Не обалдел. Помните, как в прошлый раз с Ереваном вышло. Не хотите расписываться – хотя бы черточку поставьте.
Из воспоминаний Юрия Гаврилова:
– В 1984 году мы играли матч Кубка УЕФА с «Кельном» в Тбилиси. Первый тайм бьемся – ничего не можем сделать. Немцы как собаки – отошли назад, и вгрызаются в каждого один в один. Водят, пока мяч не отберут. И сразу в ответ – контратаки.
В перерыве Бесков начинает нас распекать: мол, мы, такие-сякие, не умеем готовиться к матчам, у нас все хихоньки на уме. «Ходите по базе, анекдоты травите – несерьезное отношение», – ругается он на нас. А я возьми да скажи ему:
– Константин Иванович, мы сейчас неправильно играем. Нам нужен лишний человек на каждом участке поля – чтобы немцы оказывались один против двоих. Для этого надо рисковать – чтобы защитники подключались в атаку.
Бесков в крик:
– Ты больше всех знаешь? Хватит тут демагогию разводить! Сам плохо играешь и чему-то учить пытаешься?
Я не стал дальше продолжать, потому что ситуация и так была накалена. Но, когда вышли на второй тайм, сказал ребятам то же самое. Мол, надо рисковать, создавать преимущество в атаке. И в итоге Борька Поздняков начал подключаться в атаку и три раза за второй тайм выскакивал один на один с Шумахером. Один гол забил, мы победили. А Бесков потом говорил в раздевалке: «Ну, я же вам объяснил, как играть, вот вы и выиграли». Ошибок он признавать не умел. Это был, пожалуй, главный его недостаток.
Мы пытались лишний раз не попадаться Бескову на глаза. В личном общении он был очень колючим. Мало кому хотелось с ним лишний раз пересекаться. Обязательно к чему-нибудь придерется. Конечно, постоянные нотации Бескова утомляли.
Смешной случай был с Гавриловым. День игры. Бесков нервничает, ему надо выпустить пар. Видит, Гаврилов в шахматы играет.
– Ты чего тут расселся? Надо об игре думать, а не о шахматах. Иди прогуляйся.
Пошел Гаврилов погулять. Через час у речки опять встречает Бескова.
– Ты что тут расхаживаешь, энергию тратишь? У нас такая серьезная игра, а ты ходишь туда-сюда.
Что делать? Пошел Гаврилов в номер. Прилег. Вскоре туда заходит Бесков.
– Ты что лежишь? У тебя же ноги затекают. Как ты вечером играть будешь?
Юра тогда ко мне подошел:
– Олег, может, мне лучше повеситься?
Из воспоминаний Юрия Гаврилова:
– Один раз ехали в поезде из Киева. Матч был трудный, но мы выиграли. Но Бесков все равно нашел к чему придраться, начал отчитывать Сочнова. Я его спрашиваю:
– Константин Иванович, ну что вы кричите? Мы же выиграли!
Бесков в ответ:
– Что-то ты стал слишком много разговаривать, Гаврилов. А видел такую картину: «Иван Грозный убивает своего сына?»
– Ну, видел, – говорю.
– Так вот, запомни: я тебя породил – я тебя и убью.
Имел в виду, наверное, что именно он в начале 1970-х позвал меня в «Динамо», когда я был совсем молодым. Но тогда я все равно развел руками: к чему он это сказал?
Был еще случай, когда Бесков работал в Олимпийской сборной, мне о нем рассказывали. Играл там такой защитник – Уткин. Игрок классный, лет десять за ЦСКА выступал. Но парень не очень режимный. И тут ситуация. Ташкент, сборы. Бесков с утра встречает Уткина. При этом он знает, что тот может нарушить режим. И начинает его отчитывать:
– Ты посмотри, как ты выглядишь! С утра уже шары залил – смотреть противно. Иди проспись!
А тот, так совпало, этим утром вообще ни в одном глазу. Образно говоря, пива не нюхал. Стало ему от этих слов обидно. Пошел в магазинчик, купил пол-литровую и выпил со злости. Днем снова встречает Бескова:
– Ну, Уткин, проспался?! Совсем другое дело! Теперь на тебя приятно посмотреть. Выглядишь как огурчик.
Возражать Бескову смысла не было. Если ты рискнул, он тебе начнет по полчаса рассказывать про все твои прошлые ошибки. Как у Крылова: «Да помнится, что ты еще в запрошлом лете Мне здесь же как-то нагрубил: Я этого, приятель, не забыл!» Поднимет свои тетради с желтыми от старости страницами и начнет зачитывать:
– А вот здесь ты помнишь, как ты играл? А здесь? У меня все записано.
Из воспоминаний Георгия Ярцева:
– Олег никогда не вступал в споры по пустякам, но его мнение всегда было весомым. Он немного говорил, но когда начинал приводить свои доводы по тому или иному вопросу, все прислушивались. С нашими руководителями – Старостиным и Бесковым – Олег мог разговаривать спокойно и достойно. Ему удавалось донести до них мысли игроков, когда это было нужно. Бесков Олега уважал. Константин Иванович видел, какое влияние капитан имеет на команду.
Мы с Хидиятуллиным в том «Спартаке» чаще всего спорили с Бесковым, поэтому и получали больше всего подзатыльников. А Олег всегда свою речь строил, не подстраиваясь под Бескова. И не вторил нам. Он всегда пытался донести собственные мысли. И Бесков чаще всего принимал их. Думаю, что авторитет Романцева зародился именно оттуда. Люди все видели и понимали. Многие из них в 1989-м будут играть под его началом.
Из воспоминаний Александра Хаджи:
– Претензии у Бескова были ко всем. К игрокам, к жене, к попугаю, что тот не то говорит. Но претензии обычно из чего проистекают? В любом коллективе есть так называемые поджигатели, которые рассказывают начальству небылицы о людях, чтобы выслужиться. В «Спартаке» таким поджигателем был помощник Бескова Федор Сергеевич Новиков. Однажды он нажаловался на меня Бескову, что я плохо стираю форму игроков. А я в то время действительно стирал ее сам, прачечным не доверял.
У этой формы была особенность. Белые шорты, когда их надеваешь на тело, при искусственном освещении «Олимпийского» выглядели чуть желтоватыми. Такая ткань. И тут Бесков звонит мне – причем это было в день его рождения. Перед этим я ему подарил двухлитровую бутылку водки, красивую такую, с ручками. А вечером он набрал мой номер и начал меня отчитывать:
– Ты плохо относишься к своим обязанностям! Ты чего «Спартак» позоришь?
– В смысле? – недоумеваю я.
– Посмотри, как ты форму стираешь! Трусы у тебя грязные, желтые.
– Понял, Константин Иванович, – говорю. – Разберемся.
На следующий день приезжаю на стадион заранее. И с собой привожу новый комплект трусов. Кладу их рядом со старыми, постиранными. В раздевалку заходит Бесков. Я с ним умышленно не здороваюсь, отвернулся.
Бесков подходит ко мне:
– Ну ты чего? На что ты там обиделся?
А я ему:
– Так, Константин Иванович, скажите: в какой форме будем сегодня играть?
Бесков смотрит на меня и не понимает. Видимо, уже забыл о вчерашнем разговоре.
– А что ты хочешь-то от меня?
– Ну вот вы вчера позвонили мне, сказали, что форма грязная. Мы вот в этих трусах играли в прошлый раз. А рядом – новые лежат.
Бесков смотрит: а они абсолютно одинаковые! А я продолжаю: