Страница 4 из 81
Маринетт влетела в комнату и сразу же плюхнулась на кровать, после чего потянулась к дневнику с ручкой, как к спасательному кругу. Открыв блокнот на первой попавшейся чистой странице, Мари, не теряя ни секунды, стала выводить неровным из-за трясущихся от злости рук почерком всё, что она думает об этом черном паршивце.
Дорогой дневник, как же я всё это ненавижу! Ну вот за что мне это?! Свалился на голову этот идиот. Как же он меня бесит! Жутко противный, раздражающий, эгоистичный, надоедливый, грубый, ещё и вообразил о себе невесть что! Как же я зла…
Ладно, надо подумать о чём-то приятном. Как же хорошо, что в этом мире есть его полные противоположности… ОН идеален — вежливый, внимательный, заботливый, добрый, умный, да и к тому же такой красивый — блондин с зелеными глазами… Ах. Никто не сравнится c
Маринетт не успела написать имя своего возлюбленного. Её внимание привлёк грохот и крики, доносившиеся с улицы. Не промедлив ни на миг, девушка быстро подскочила и подбежала к окну — всё, как всегда — акума. Ждать у моря погоды брюнетка не стала и сразу же скомандовала Тикки. Пару секунд, яркая вспышка и героиня Ледибаг готова к бою. Выбежав на крышу, она сверху оценила ситуацию и помчалась в сторону беспокойных звуков, доносящихся с улицы всего в нескольких кварталах от её дома.
В это же время Сабина решила навестить дочь и спросить, не хочет ли та поесть перед сном, но Маринет в комнате естественно не застала. И решив, что та вышла на улицу, миссис Дюпэн-Чэн собиралась возвращаться на кухню, но её внимание привлек легкий беспорядок в комнате, а в особенности — небрежно брошенный на постели блокнот. Эту записную книжечку женщина видела лишь единожды, когда Мари её только приобрела и осведомив родителей о важности тайн скрытых в ней, навсегда закрыла доступ к записям.
— Хм, дневник Маринетт, — Сабина подошла к кровати дочери и окинула взглядом розовую книжку, — она его никогда так не бросала, что же случилось? Может переложить его на стол?!
Борясь с сомнениями, женщина всё же взяла секретник в руки. Единственное чувство, которое сейчас овладело ею было любопытством. Подсмотреть в записи дочери хотелось просто безумно, тем более, что одна из исписанных страниц была открыта, но чувство ответственности и банальная честность, управляемая совестью, не позволяли маме окончательно опустить взгляд на запись. Так было до определенного момента, пока всё же на глаза женщине мельком не попало одно слово жирно выделенное и написанное большими буквами — «ОН». Ну и всё, собственно говоря, этого хватило чтобы усыпить честность и подкупить совесть. Сабина быстро пробежалась взглядом по неровным строчкам, вырывая из контекста главный смысл.
— Идеальный? Красивый? Заботливый? — перечисляя все указанные положительные эпитеты, глаза женщины округлялись всё больше и больше. — Похоже я чего-то не знаю… Том, иди сюда! Есть разговор.
***
Вечер медленно, но верно опускался на Париж. В городе начинали зажигаться фонари и прохожие спешили домой, для того чтобы наконец-то отдаться во власть Морфею и позабыть о всех проблемах, хотя бы на ночь. Часы показывали пол девятого, и улицы только сейчас стали утихать от дневного шума, который стал только больше из-за недавнего происшествия.
Ледибаг, справившись с очередным акумой, спешила домой, перепрыгивая с крыши на крышу. Её настроение было ещё хуже, чем до «вечерней прогулки». А виновником дурного расположения духа героини был всё тот же Нуар, который, как думала сама Маринетт, обладал способностью раздражать и злить людей даже на расстоянии. Почему именно на расстоянии?! Да и ей бы хотелось знать истоки такой «супер силы» напарника, который даже не соизволил появиться на поле боя.
— Вот же Кот! Ну и гад ты! — бурчала себе под нос девушка, в то время как на её лице застыла гримаса недовольства, возмущения и простого человеческого желания врезать своему обидчику. Как ей самой тогда казалось, любой акума, увидевший её сейчас, в спешке самоликвидировался бы, ибо попадать Ледибаг под горячую руку было смерти подобно. Только эта мысль грела, и без того раскалённую от гнева душу брюнетки, от чего та еле уловимо улыбалась, из-за чего её лицо выглядело ещё пугающе — Хищная Моль со своими кривыми зловещими усмешками и рядом не стоял с хищным оскалом, обычно доброй и миролюбивой Маринетт, в глазах которой на костях гуманизма отплясывала жажда крови. — Бросил меня одну сражаться с врагом! Советую тебе ближайшее время не показываться мне на глаза, иначе тебя ждёт жёсткая расплата, очень жёсткая! Потому что сейчас я очень зла и никакие моральные принципы или уголовная ответственность не остановят меня от мести. И ты будешь страдать!
С такими мыслями Маринетт добралась домой, и рисуя у себя в голове сцены сладкой мести, запрыгнула в окно и сняв трансформацию завалилась на кровать. Её приземление осложнил дневник, который так и лежал на том же месте и слегка помялся от веса хозяйки, которая только и ойкнула и прошипев, что-то наподобие: «Чёрт, забыла», захлопнула блокнот и отправила его на законное место — в стол. Тикки же лишь обречённо вздохнула глядя на свою подопечную, а после неспешно опустилась на место своего ночлега и уснула с желанием восстановить силы после как физически, так и морально трудного дня.
Мари уже было хотела ложиться спать, но живот предательски заурчал, давая понять хозяйке, что голод не дремлет, и ей такой чести тоже не предоставит. А значит, хочет она того или нет, Маринетт придётся спуститься на кухню и перекусить чего-нибудь, хотя в данной ситуации это значило не перекусить, а полноценно так опустошить холодильник, лишая их семью не малой части продовольственных запасов.
Не теряя ни минуты девушка зашагала по ступенькам и направилась в сторону кухни на «свидание» с белым металлическим «другом», который никогда не отказывал в встрече даже в позднее время. Но желание Мари уединиться со своим будущим собеседником, который также, как и дневник, был готов выслушать о всех её проблемах и наполнить бунтующий желудок, было разрушено в ту же секунду, когда она переступила порог облюбленной всеми домохозяйками комнаты. Так как свет до сих пор горел, а родители похоже совсем не спешили отправляться в страну снов, и неспешно попивали чай, закусывая печеньем собственного приготовления.
— Вы ещё не спите? — прикрывая зевок, спросила девушка у Сабины и Томаса, которые что-то активно обсуждали, но, увидев её, сразу же умолкли.
— Да, дорогая, — мама потянулась за очередным печеньем, после чего, не сводя глаз с дочери, умяла его в мгновения ока, — решили почаевничать перед сном. Присоединишься?
— Почему бы и нет, — губы Мари расплылись в довольной улыбке и, захлопнув холодильник, а после чего немного повозившись с ножом на столешнице, она водрузила на стол рядом с сладостями тарелку, на которой красовались порезанные булочки с маслом, — я проголодалась.
— Кстати, а где ты была? — без промедления или прелюдии отец сразу же приступил к допросу, заставив Мари слегка вздрогнуть. — Мама сказала, что тебя не было в комнате, когда она заходила туда час назад.
«Не в бровь так в глаз, только ты так умеешь, папа, — девушка скукожилась, а её немного заржавевшие от усталости и раздражения „шестеренки“ стали работать в ускоренном темпе, обрабатывая информацию и ища в закоулках разума внятный и более-менее реалистичный ответ на казусный вопрос, — так, стоп! Мама была у меня в комнате?! Там ведь ничего такого не было, верно?! Я ведь убрала все плакаты с Адрианом, так как хотела сделать уборку. Фух, пронесло кажись.»
Заметив замешательство, а после немое ликование дочери, Сабина поспешила её одернуть и, педантично кашлянув, подтолкнула Мари к продолжению разговора.
— Я, ну это… «чтобы такое сказать, что бы поверили?!» — Дюпэн-Чэн-младшей было тяжело придумывать отговорки под пристальным взглядом родителей, — просто Аля позвонила и сказала, что ей помощь нужна. Вот я и помчалась к ней.
— В полвосьмого вечера? — Том, несмотря на серьёзный тон, был абсолютно спокойный и всё так же пил чай.