Страница 18 из 34
Разрастание искусственной реальности, поставившей перед человечеством проблему выживания, требует по-новому взглянуть на задачи и предмет философии. Заключенный в век Просвещения ее брак с наукой должен, по-видимому, быть расторгнут. Обстоятельства склоняют к взаимодействию с религией, которая тоже нуждается в пересмотре многих своих традиционных функций. И философии, и религии – обеим надо найти новое место в техногенном мире, не пародируя науко-технику и не приспосабливаясь к ней любой ценой, а беря на себя заботу по защите ценностей гуманизма, человекоподобного бога и богоподобного человека. Это почва, на которой, возможен их новый исторический союз.
Для того, чтобы он состоялся и имел смысл, важно учесть, по крайней мере 3 условия: 1) философия должна отказаться от претензии стать научной (философия как наука – это методология); 2) религия не нуждается в доказательстве бытия бога (это тоже превращает ее в нечто самоотрицательное – «научную веру»); 3) союзники не должны пытаться поглотить друг друга, заменить религиозную веру в живого бога какой-либо безличной космической утопией или вытеснить философию богословием. Несоблюдение данных требований во всех случаях означает фактическое прекращение существования философии, религии и науки как самостоятельных форм духовности. В техническую эру вообще неверно и опасно руководствоваться чисто научным мировоззрением. Взгляд на реальность должен опираться на полноту телесно-духовных сил человека и исходить из его меры как микрокосма Вселенной. Мировоззрение людей должно быть прежде всего человеческим, синтезирующим в себе все частичные формы их внешней, «до» «пост» человеческой активности.
Не углубляясь в прежние отношения между философией и религией, стоит отметить, что в контексте их нового исторического союза наиболее трудная роль у философии. Отказываясь быть «философией только разума» и стремясь стать «философией духа», быть рефлексией над всей культурой, она сталкивается с претензией религии на монополию в выражении духовности. Эта претензия проявляется как в повседневной жизненной практике, в пропаганде в средствах массовой информации, когда возрождение духовности сводится к возрождению религии, так и в теоретической литературе. Появляются мнения о ненужности философии и целесообразности ее замены богословием. Подобные идеи высказываются и богословами (например, А. Кураев) и, как ни странно, светскими авторами, самими философами. Со ссылкой на исторические авторитеты, от Иоанна Златоуста до А. Шопенгауэра, утверждается что никакой, ни религиозной, ни просто философии быть не должно. «Философия – это эрзац богословия, нужный лишь тем, кому по их безбожию недоступно неподдельно учение об Истине (Христос есть путь, и истина, и жизнь). Ибо не мир вмещает в себя Бога, но Бог вмещает в себя мир».[37]
Если в общественном мнении возобладают такие установки, то конечно, никакого сотрудничества между философией и религией не получится. В свете этих опасений мы хотим подчеркнуть право на существование философии и не научной, и не религиозной, иными словами, право и возможность быть философией духа, понимая последний как возникший на Земле естественным путем. Мы вполне можем позволить себе трактовать Дух в качестве продукта эволюции живого телесно-социального существа, каким является человек. Если не терять трезвого взгляда на вещи (трезвый – не обязательно узко научный, математизируемый), то можно конкретно-исторически проследить, как формировалась духовность человека вместе с культурой. Если же считать духовность сверхъестественной, то сверхъестественна и вся культура. Развитие человеческого духа – это развитие взаимодействия природы и культуры, генно – культурная эволюция, этно- и антропогенез, о чем свидетельствуют многочисленные археологические данные и на чем стоят все наши базисные представления о человеческой истории. Следствием этого развития является как вера, ее типы, формы, так и способности к познанию, его уровни и методы, вплоть до искусственного интеллекта.
Философия духа особенно уязвима перед фактом существования теософии, а еще более антропософии. Когда философы, модничая, вслед за новой идеологической толпой, объявляют себя верующими, они подрывают право на свое профессиональное существование. Философия разума оказывается излишней, потому что есть наука и методология, а философия духа – потому что есть религия, теософия и антропософия. Но мы уже говорили, и жизнь подтверждает постоянно, что духовность не тождественна религиозности и эзотеризму. Многие миллионы неверующих не менее духовны и нравственны, альтруистичны, эмоциональны, других миллионов верующих. Чтобы внести вклад в выживание человечества, философия не должна подпадать под иго не только чистого разума, но и чистого, оторванного от природы духа. Философия не тождественна науке, но она вполне может быть естественной. Философия не тождественна религии, но она вполне может быть духовной. В отличие от строгой науки, которая «не мыслит», а вычисляет, философская рациональность выражается в обычном языке, предполагающем, наряду с логикой, образное, метафорическое постижение реальности.
Наука и атеизм тоже не являются монолитно спаянными. Философия может быть ненаучной, но атеистической (не «анти», но именно «а», когда вера рассматривается в качестве необходимого компонента культуры – по Фейербаху, Фрейду, Фромму). В противном случае, в самом деле все духовное следует оставить за теоантропософией и богословием. Если предметом религии является, главным образом, духовный опыт человека, и она не ориентирована на решение посюсторонних вопросов, то атеистическая философия духа не уходит от мира. Ни от мира, ни от духовности. Подобно науке она направлена на него, подобно религии она не исчерпывается рациональным отношением к нему. Философия духа рассматривает мир через призму способностей человека как целостного континуального существа.
Признав необходимость расковать (с)кандальные цепи, соединяющие философию с наукой и ее право на новую связь с религией при сохранении своей самостоятельности «в поле духа», надо разрабатывать наиболее значимые варианты их совместного противостояния произволу научного разума. Когда, в каком смысле они могут это делать? И (или) не делают, уходят от проблем сциентизма и технократизма, боясь быть обвиненными в обскурантизме, торможении прогресса, противостоянии творчеству и т. п. В 1993 году католическая церковь сняла проклятье с Галилея и тем самым как бы извинилась перед наукой. Это очередная ирония истории, ибо теперь перед наукой как раз можно было не извиняться. Поскольку она стала такой влиятельной и амбивалентной, что возникла очевидная потребность в ее регулировании, то фактически подтвердилась, по крайней мере частично, историческая правота церкви в ее настороженном отношении к научному разуму. Парадокс же в том, что именно философия и религия крайне робко его критикуют. Безуспешно стремясь угнаться за техническим прогрессом, «обновиться», они отказываются от традиций, рискуя полностью утратить свою внутреннюю специфику и внешнее общественное оправдание. Они весьма вяло реагируют даже на самые вопиющие акты научно-технической агрессии против природы и человека, хотя какие-то попытки, в основном в контексте биоэтики, предпринимаются. В разгар начавшейся манипуляции жизнью, замены полового размножения клонированием Всемирный Совет Церквей высказался против свободного вмешательства в эволюцию живого. «Применение биотехнологии при производстве новых форм жизни, – говорилось в его заявлении, – угрожает чистоте творения. Человечество стоит перед соблазном с помощью биотехнологии изменить жизнь на Земле в соответствии с безбожным технократическим мировоззрением».[38]
С такого рода заявлениями можно только солидаризироваться – всем, и верующим, и атеистам. Более того, их надо понимать шире, относя ко всему научно-техническому творчеству, к процессу становления ноосферы в целом. Задача сохранения естественных начал, почвы, самой субстратной бытийности человека – подлинный вызов времени в начавшееся третье тысячелетие мира от Рождества Христова. Совместно отвечая на него, философия и религия будут способствовать как выходу человечества из кризиса, так продлят и свое собственное существование. Это должен быть союз ради жизни на Земле и на Небе. Перед фактом его необходимости становятся искусственными, ненужными внутрирелигиозные конфессиональные споры и противоречия. Как и споры философии с религией. Им/нам всем угрожает нерегулируемая экспансия постчеловеческих технологий. Взаимодействие философии с религией нужно для их приведения к мере человека ради продолжения его бытия.
37
Антонов М. Философия краха или крах философии // Эпоха. Философский вестник. 1991. № 0. С. 26.
38
Биотехнология. Вызов Церквам и обществу // Журнал Московской патриархии. 1990. № 12. С. 55.