Страница 44 из 71
— Жаль, что ты не можешь её оставить, Эллис, — сказал он и ласково провел рукой по моим волосам. — Она была бы такой же красивой, как и ты. Светлые волосы. Голубые глаза... бледная кожа. Он закрыл глаза и улыбнулся.
У меня похолодело внутри.
— И она была бы моей. Я бы её растил. Она была бы полностью моей. Моей прелестной половинкой, Эллис.
Я не понимала, о чем он говорит. Я пыталась мыслить ясно, пыталась пробраться сквозь туман у меня в голове, но не могла.
— Не волнуйся, — успокоил меня дядя Джон, поцеловав в щеку. — Сейчас доктор избавит тебя от всего этого.
Я попыталась было что-то сказать, но он на меня шикнул. Меня охватила паника. Здесь что, доктор? Зачем сюда привели доктора?
Дядя Джон покачал головой и прижал палец к моим губам.
— Ты просто на некоторое время уснёшь. А когда проснешься, подобные вещи никогда больше не смогут с тобой произойти.
Он поцеловал меня в губы, я попыталась вырваться из крепкой хватки моих дядей-близнецов, но дядя Джеффри снова ударил меня по лицу, и я стукнулась затылком о стол, на котором лежала.
Они крепче сжали мне запястья, и я вскрикнула.
— Только представь, как весело мы потом сможем проводить время, — сказал дядя Джон.
К нему подошел мой папа и оттащил его за руку.
Сзади ко мне приблизилась какая-то женщина, и я посмотрела ей в глаза. Они были коричневыми. Её рот закрывала зеленая маска, а на руках были резиновые перчатки.
— Помогите мне, — успела прошептать я, не обращая внимания на катившиеся у меня с губ слезы.
В горле все пересохло, язык, казалось, распух во рту. Но она отвернулась и взяла что-то в руку. Потом я увидела надвигающуюся на меня маску. Женщина прижала ее к моему лицу… я вдохнула, и комната завращалась…потом все стало черным.
Когда я проснулась, то уже была в своей комнате. Я попыталась пошевелиться, чтобы встать с кровати. В голове царила полная неразбериха. Но когда я попробовала пошевелиться, мой живот пронзила жуткая боль.
— Эллис, — раздался у двери тихий голос.
От обрушившейся на меня боли у меня задрожали губы. Ко мне подошла Миссис Дженкинс с чашкой чая в руке. Она села рядом со мной на кровать.
— Тсс, милая, — утешала меня она.
Я заплакала ещё сильнее.
— Миссис Дженкинс…, — прохрипела я; голос казался скрипучим, и у меня саднило горло. — Что произошло? У меня болит живот. Всё болит.
Миссис Дженкинс поднесла к моему рту чай.
— Сладкая, это «Эрл Грей». Ваш любимый.
Я не хотела пить чай. Мне всегда хотелось чая, но не сейчас. Но Миссис Дженкинс не оставила мне выбора. Она залила его мне в рот. Она заставила меня выпить все. Я проглотила горячую жидкость, и моему горлу стало лучше.
После того, как я выпила весь чай, у меня начали слипаться глаза. Миссис Дженкинс прислонила руку к моему лбу. Я уже почти спала, но еще слышала, как миссис Дженкинс поставила на тумбочку фарфоровую чашку. Почувствовала, как она сдвинула вниз одеяло и прикоснулась к чему-то возле того места, где мой живот болел сильнее всего.
Все еще слышала, как она сказала:
— Шрам — это всего лишь небольшая плата за комфорт никогда не иметь детей, Эллис. Этому ребенку лучше не появляться на свет. Так будет лучше для вас обоих... лучше, что ты никогда больше не сможешь забеременеть…
У меня перехватило дыхание, и я вырвала руку из ладони Кролика.
— Я не могу дышать, — воскликнула я.
Я вскинула руку и потерла грудь. Но это не помогло. Тогда я стала царапать. Я царапала там, где было сердце. Оно билось слишком быстро.
— Куколка.
Кролик сел рядом со мной. Но мне нужно было встать с кровати. В распахнутой ночной рубашке я вскочила с матраса. Но по-прежнему не могла дышать.
«… У тебя никогда не будет детей, Эллис…»
Шрам... шрам… шрам...
Я закрыла глаза и прислонилась рукой к стене. Я ударила себя по голове, не в силах выкинуть из нее неприятные мысли. Не в силах прогнать эти голоса.
«Эллис… Эллис… Эллис...Почему они звали меня Эллис?»
У меня по груди струился пот. Я оттолкнулась от стены и заходила кругами, но голоса становились все громче. Дядя Джон… Дядя Джон… Голос дяди Джона...
«Кто такой дядя Джон?»
— Нет.
Я открыла глаза и, прислонившись к стене, помотала головой. Я скользнула ногтями по рукам и запястьям, царапая плоть. Я царапала и царапала, пока не пошла кровь. Я вся была в крови. В море крови. Моей. Кролика… ребенка…
— Нет! — закричала я и резко опустилась на пол.
Я обхватила руками голову и начала раскачиваться. Почему они звали меня Эллис? У Эллис был шрам.
У нее был шрам!
Я оторвала руки от головы и посмотрела вниз. Ночной рубашкой я стёрла с живота кровь, от чего белая ткань тут же окрасилась в красный цвет. Но потом я его увидела. Если бы я не присмотрелась, то никогда бы его не заметила. Он был едва различимым. Но я его увидела.
У меня был шрам…
Но Эллис… Это ведь у Эллис был шрам. Не у Куколки. У Куколки шрама не было. Плохие люди причиняли боль Эллис. Ее дяди-близнецы и дядя Джон… ее дядя Джон, самый отвратительный из них всех.
Эллис… ее имя зазвучало у меня в голове по-другому. Эллис… Закрыв глаза, я услышала, как это имя произносят разные голоса.
«Эллис… девочка», — сказал ее папа.
«Эллис…», — миссис Дженкинс.
«Эллис…», — мальчик, мальчик в шляпе. А затем:
«Эллис… это глупое имя...», — Хитэн.
Хитэн?
Я открыла глаза. У Хитэна был такой же голос, как и у моего Кролика.
«Кролик… Кролик… мой Кролик…»
Две руки обхватили меня за плечи, и я взглянула вверх.
— Эллис…, — выпалила я, и у Кролика побледнело лицо. — Эллис не может иметь детей.
Из моей груди вырвались рыдания.
— У нее был один, в животе. Но они его вырезали. Они вырезали из нее все. Ей больше не в чем вынашивать ребенка. Больше никакой крови каждый месяц. Они все это вырезали, — я подавилась криком. — Они оставили Эллис шрам…
Кролик ничего не сказал, но я почувствовала, как дрожат его руки у меня на плечах. Его бледное лицо стало ярко-красным.
Я потёрла ладонью шрам у себя на животе.
— У меня есть шрам, Кролик. Он здесь! Я его вижу. А ты его видишь?
Я помотала головой, и на меня потоком хлынули образы. Коридор… Кабинет… Кровать… Дядя Джон… Дядя Джон… Дядя Джон… Папа…
Я всё царапала шрам, но Кролик отбросил мою руку в сторону и посмотрел мне на живот. Из его горла вырвался такой яростный рык, что я вздрогнула.
— Кролик, почему у меня шрам? Почему люди зовут меня Эллис? Почему у меня такой же шрам, как у Эллис…?
Кролик замер на месте и пристально посмотрел мне в глаза. Крепко стиснув челюсти, он отпустил мое плечо и взмахнул наперстком.
— Из-за меня, — произнёс он.
Тон его голоса мне не понравился. Он был жутким. На секунду закрыв глаза, Кролик зашипел.
— Это я поставил тебе его много лет назад, — он склонил голову набок, вглядываясь мне в глаза. — Ты что, забыла?
Я покачала головой и откинулась спиной к стене.
— Когда? Почему?
— Когда мы были маленькими, — он напряжённо сглотнул, и из надреза у него на его шее упала капля крови. — Мы пили послеобеденный чай с Безумным Шляпником, Соней и Мартовским Зайцем. Я случайно уронил на землю чайник. Ты споткнулась и упала. И порезала живот осколком чайника.
Я ломала голову, пытаясь всё это вспомнить. Но не могла. Я не могла воскресить в памяти лица Сони, Мартовского Зайца и Безумного Шляпника. Но я действительно любила послеобеденный чай...
— Не помню, — прошептала я и почувствовала, как у меня задрожала нижняя губа.
Разъярённые серебряные глаза Кролика смягчились, и рука с наперстком, приблизилась к моей щеке. Его рука дрожала. Я не знала, почему.