Страница 42 из 71
— Куколка, — прошептал он мне в губы.
Его рот скользнул по моей щеке, втирая кровь губами мне в кожу. И он меня целовал. Двигаясь по моей шее и по надрезанной коже, он провёл наперстком вниз по моей груди. Я почувствовала внезапный щипок, и Кролик проколол кончиком наперстка сосок моей левой груди. Его рука оторвалась от горла и сжала мне грудь, отчего на соске выступила капелька крови. Зарычав, Кролик обхватил губами мой сосок. Его язык порхал по моей коже, забирая всё больше крови.
Он дёрнулся к другой груди и проделал то же самое. Сместившись вниз, он оставлял укол за уколом у меня на животе и далее на бедрах, прижимаясь губами к каждому порезу.
Лакая.
Облизывая.
Выпивая меня до капли.
Он перебрался ко мне между ног и провел кончиком наперстка по моему внутреннему бедру. Когда я посмотрела на него, у меня перехватило дыхание. Он закусил зубами нижнюю губу, устремив на меня свой прожигающий взгляд. Я захныкала, почувствовав, как по напряженной плоти у меня между ног скользит его теплое дыхание.
— Кровь — это цвет сердца, — сказал он хриплым и надтреснутым голосом.
Его наперсток двигался все ближе и ближе к центру у меня между бедер. Он следил за медленными движениями наперстка, оставляющего на моей нежной коже белые линии, из которых, казалось, вот-вот хлынет кровь. Он прижался губами к правому бедру, задев щекой мои складочки. Он прихватил нежную плоть зубами, а затем отпустил, облизав укушенное место.
— Красный, цвет крови.
Он повернулся к другому бедру и снова меня укусил, сняв языком боль, оставшуюся от его зубов.
— Красный означает «стоп». Красный означает опасность, — произнёс он и взглянул на меня; на его лице застыла сногсшибательная зловещая улыбка. — Это жидкость, дарующая и отбирающая жизнь.
Кролик смазал кровь из проделанных им ранок, и ласково провёл ею по моей бледной коже.
Затаив дыхание он смотрел на то, как кожа окрашивается в красный цвет.
— Это договор, заключённый с самим дьяволом, — он поднял голову, заглянув мне в глаза. — Договор, который ты заключаешь со мной.
Наперсток Кролика устремился вверх. Острый кончик балансировал на грани, вынуждая меня безраздельно ему доверять.
Я доверяла. Я всегда доверяла своему Кролику.
— Дьявол будет лгать, — он поцеловал внутреннюю сторону моего бедра. — Он будет обманывать.
Кролик приблизился к моей ноющей плоти, он скользил губами вверх и в сторону, пока не коснулся щекой места у меня между ног, от чего я совсем утратила чувство реальности.
— И он будет лукавить.
Он придвинулся еще ближе, и я заёрзала на кровати, остро нуждаясь в том, чтобы он меня взял. В том, чтобы он снял напряжение, возникшее во мне от его прикосновения. Его взгляд смягчился.
— И он убьет и преодолеет любые расстояния, чтобы добраться до той, кто держит в своей ладони его прогнившее черное сердце.
— Кролик, — прошептала я, и мои глаза наполнились слезами.
— Он убьет любого, кто причинит ей боль, только чтобы сделать ее своей. Он расправится с каждым, кто встанет у него на пути, — произнес он, и его глаза вспыхнули чем-то настолько темным, что, казалось, затмили тусклый свет лампы. — Через кровь он пробудит в ней то, что дремало в ее душе. Тьму, что скрывалась в ней долгие годы, сонно ожидая момента, чтобы вырваться. Появиться на свет.
Я вскрикнула, почувствовав, как он проколол кожу в самом верху моего бедра. Я посмотрела вниз и увидела кровь у меня между ног.
Кролик высунул язык. Одним плавным движением он облизал мою ноющую плоть снизу вверх.
— Кролик! — закричала я от волны удовольствия, захлестнувшей меня от его прикосновения и прошедшей сквозь мои кости.
Я закрыла глаза, но Кролик тут же сказал:
— Открой!
Мои веки распахнулись. Он облизал губы.
— Смотри. Смотри, как я упиваюсь тобой. Как от моего прикосновения рвется твоя кожа, и твоя кровь пачкает мой рот.
Я молчала; острая потребность и неодолимое желание лишили меня голоса. Глаза Кролика потемнели.
— Ответь мне, маленькая Куколка. Ответь дьяволу, отнимающему у тебя свободу своим кровавым договором.
— Да, Кролик.
Моя кожа пылала в ожидании, когда он приведет меня к свету, который мог явить мне только мой Кролик.
С диким рыком он опустил голову мне между ног и стал лизать меня языком. Он лизал и лизал, вбирая в рот и жадно глотая мою кровь. И я закричала. Я вопила и кричала, пока он меня пил.
Я изо всех сил схватила его за волосы и застонала, почувствовав, как его язык задвигался быстрее, как он пьет из меня и пьет. У меня раскраснелась кожа — кровь под ней неслась быстрее, чем та, что струилась из проколов и надрезов, сделанных Кроликом.
— Возьми её.
Щеки вспыхнули от обдавшего меня жара, когда по всему телу пробежала дрожь удовольствия.
— Возьми ее, — приказала я.
Зарычав, Кролик прижался губами к моей плавящейся плоти, его язык проскальзывал в меня все глубже и глубже. С каждым надрезом его острого наперстка, во мне нарастала и нарастала волна удовольствия, словно гроза в знойный день, готовая вспороть небеса и принести долгожданное облегчение в виде грома, молнии и дождя.
Кролик приблизил наперсток к бугорку моей изнывающей плоти. Он так легко надавил острым кончиком, что едва меня коснулся, но этого оказалось достаточно, чтобы я разлетелась на части. У меня из груди вырвался крик, я дёрнула его за волосы, и зажмурила глаза. Кролик стал посасывать и пить из нового прокола, и, помотав головой, я почувствовала, как сквозь меня хлынул поток наслаждения. Он шел и шел, словно ливень, несущийся по засушливым землям. Кролик лизал и лизал до тех пор, пока я совсем не обессилила.
Я оттолкнула его голову. Хватая ртом воздух, я ударилась спиной о матрас, между грудей пробежал пот. Бусинки пота смешались с каплей крови и скатились мне на живот. Кролик рванулся вперед, словно в атаку, и его губы опустились на розовую каплю. Задыхаясь, я замерла, он встретился со мной взглядом и сглотнул.
И мы не двигались. Мы так и застыли. Прерывисто дыша, Кролик смотрел на меня, досыта напившись моей крови.
Я вложила ему в руки свою жизнь.
Отдала ему власть над жизнью и смертью.
Он глубоко выдохнул.
— Ты дала мне свою кровь.
Он поморгал, будто не мог поверить, что я позволила ему сделать со мной такое. Дрожащей рукой я провела ему по лицу. Кончиком пальца я погладила по татуировке в виде пики у него на щеке, и с губ Кролика сорвался стон.
Затаив дыхание, он ждал, когда я заговорю. И я сказала:
— Теперь моя очередь.
У Кролика приоткрылись губы и распахнулись глаза, но когда до него дошёл смысл моих слов, он медленно прикрыл веки. Из его груди вырвалось низкое урчание, и он пополз по мне. Ни на секунду не отрывая от меня глаз. У меня заколотилось сердце. Лицо Кролика приблизилось к моему, его губы, щеки и подбородок были темно-красного цвета. Зубы вымазаны кровью.
Наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, Кролик внимательно разглядывал мое лицо. Я подняла руку к его груди и провела пальцами по кровоточащей татуировке.
— Больные ублюдки, — прошептала я, прочитав вслух слова.
Слова, которые я могла прочитать. Слова, которые я написала розовой помадой на лбу Чеширского Кота.
Слова, которые теперь навсегда врезались в плоть Кролика.
Мои пальцы устремились вверх, пока не застыли на бьющемся у него на шее пульсе. Кончиком пальца я легонько постучала по его вене в такт её биению. Глаза Кролика потемнели.
— И что же ты будешь делать, маленькая Куколка?
Нахальный Кролик дразнил меня, и я почувствовала, как от тона его голоса у меня запульсировала плоть. Прищурив глаза, я потянулась к приставному столику. Не глядя, я нашла ладонью знакомую рукоятку из слоновой кости. Я подняла нож, и Кролик порывисто втянул носом воздух, когда лезвие замерло в узком пространстве между нами. Я приставила кончик ножа к его сердцу. Услышав его частый ритм, я растянула губы в ухмылке и пропела: