Страница 6 из 13
Александр Городницкий: Давай (поднимается на эстраду). Я: Давай, да?
(Аплодисменты.)
Я: Эта песня пользовалась успехом у всех аудиторий, включая и Анну Ахматову конкретно.
А кроме того, когда я вернулся после одной поездки в деревню, куда был сослан Бродский, я привез тоже оттуда его песню. Спел, как умел. Песню «Лили Марлен», которую считаю превосходной. Позднее он приписал еще два куплета, но это было уже не то, другая история. В те времена денег у нас совсем не было, поэтому любое обещание воспринималось как почти гонорар. А ему сказали, кто-то из Александринки, что, если он напишет текст полномерный, то песню возьмут для какого-то спектакля и заплатят. Надо бы, понимаете, что-то прибавить. Он прибавил два куплета, они не украсили песню. И им к тому же не подошло. Куплеты неплохие, но песню не украсили.
Такая же, но с другим окончанием была история, когда упоминавшемуся Горбовскому заказали писать стихи рекламные для Аэрофлота. Ну представьте себе, там, начало 60-х годов, и он написал. Ему сказали: «Да, это чудесно, но, вы знаете, надо, чтобы вы переделали немножко, нам не совсем подходит». Он переделал, потому что это были реальные 30 рублей, что-то такое. Он переделал, ему сказали: «Это гораздо лучше. Еще немного». И он переделал: «Я люблю самолеты в небе, / я люблю тела их тугие…» Потом внезапно не в жанре Аэрофлота – «Пусть ни разу я трезвым не был, / Но меня уважают другие. / Я люблю самолеты? Враки! / Не люблю я этих уродов! / Пусть простит меня Коккинаки, / Вот такой я есть от природы». Коккинаки был знаменитый летчик-испытатель тогда. Вот примерно это же произошло с песней «Лили Марлен», которую я… А где Игорь с его прекрасной гитарой?
Ну, попробуем. «Лили Марлен» – нельзя не знать этой песни.
Моя обязанность была разжечь. Как сейчас говорят, «разжечь» – и никакого прямого дополнения не следует.
Вопрос из публики: «А что Анна Андреевна-то сказала?»
Она выслушала песню, и довольно неожиданно для меня сказала: «Никогда не слышала ничего более циничного». И я подумал, что это «Я отдам иванам шлем и сапоги», наверное, имелось в виду, такой особый цинизм. Или все вместе?
Значит, моя обязанность была «разжечь», я это сделал. А теперь скажу, что нам предстоит. Следующий будет Александр Городницкий, который, не знаю, мы говорили с ним, хотел почитать стихи, но поскольку мы собрались все-таки в память и о 60-х годах, хотелось бы, чтобы ты… ну что-нибудь, ну хиты твои, да? Я понимаю, каково тебе, но все-таки «Деревянные города», а? Какие-то такие вещи. Я тебя прошу просто, да? Потом я хотел попросить Андрея Битова сказать что-то. После Городницкого. Потом Юлий Ким, с которым никак не договаривались, с ним договориться невозможно, он будет делать все, что он хочет. Потом Валерий Попов, который просто в этом доме живет. Помимо того, что он такой известный писатель, он еще в этом доме просто живет. Потом будет Александр Жуков, споет вместе с Игорем несколько песен. А потом Павел Крючков, он приготовил несколько записей. Он замечательный знаток записей, вообще, звукозаписи. И, главным образом, звукозаписей литературных стихов. И на этом, значит, все кончится, вот такая программа. Ну вот, всего вам доброго.
Александр Городницкий: Вообще-то ты меня поставил в тупик, потому что я собирался все не так выложить… А главное, что, в отличие от тебя, я повязан Игорем Хомичем, с которым мы сегодня… он прекрасный гитарист, но мы что-то подобрали совсем другое. Поэтому я приношу извинения… если он подстроится каким-то образом потом. Значит, Игорь, спасибо. Мы все-таки будем действовать по тому плану – что мы подобрали что-то такое определенное, я же сам на гитаре не играю. Я хотел что-то имеющее отношение к Комарову все-таки. И поэтому я какие-то пару стишков прочитаю. И пару песен покажу, ладно?