Страница 1 из 3
31 июля 1980 года
— Посмотри, какая она хорошенькая. Красавица. Похожа на тебя, — умилялся мужчина, бережно держа на руках младенца.
— О, прекрати, Джеймс. Даже отцовские чувства не оправдывают такой грубой лести: новорожденные не отличаются особой красотой. И она совершенно точно не во всем похожа на меня, — женщина кивнула на хохолок черных волос.
— Она вырастет замечательной.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась женщина. — А еще очень надеюсь, что она пойдет в меня. Девочка с твоим характером — это больше, чем сможет вынести Хогвартс.
— Как мы ее назовем? — мужчина мечтательно улыбался.
— Мы уже выбрали имя, ты знаешь.
— Лилс, но то было имя для мальчика.
— Боже, Джеймс, Гарри закрыл меня собой. Если бы не он, у тебя вообще не было бы дочери. А возможно и жены. Когда он умирал у тебя на руках, ты клялся назвать первенца его именем. Звучало, между прочим, безобразно пафосно.
— Лилс, но девочка? Может, хотя бы «Харриет»?
— Джеймс Поттер, учись уже отвечать за свои слова, — фыркнула женщина.
— Я не против отвечать за них, но не совсем уверен, что будет справедливо, если за них будет отвечать наша девочка.
— Я люблю тебя, ты знаешь?
— Я знаю, милая. Я тоже тебя люблю.
31 июля 1981 года
— Нужно спрятаться, — глухо произнес черноволосый мужчина, запуская руку в и без того растрепанную шевелюру.
— Спрятаться? Зачем? Неужели ты всерьез думаешь, что этот чокнутый маньяк посчитает нашу дочь подходящим для себя соперником?
— Девочка моя, — вмешался в разговор седобородый старик, — мы не знаем, не можем знать, что придет ему в голову. Вы в опасности. Фрэнка и Алису я уже предупредил, они обещали надежно укрыться. Вам тоже нужно позаботиться о себе.
— Не волнуйтесь, профессор, есть у меня пара идей. Джеймс, Лили, вот увидите, мы обведем всех вокруг пальца!
— Сириус, почему у меня такое чувство, что ты все это воспринимаешь как игру? Как одно большое остросюжетное приключение?
Названный Сириусом лающе рассмеялся и задорно подмигнул возмущенной женщине.
31 июля 1982 года
— Хм, сова вернулась и сверток при ней.
— Бедный Невилл, — покачала головой рыжеволосая женщина. — Джеймс, я все понимаю, но отказаться даже взять наш подарок? О чем только Фрэнк думает?
— Знаешь, Лилс, надо просто дать ему время. Я бы тоже не хотел никого видеть, если бы, хм…
— Если бы я предала собственную семью и привела в дом сам-знаешь-какую-замечательную-компанию? — фыркнув продолжила за него женщина. — Но мы же не вламывались к нему в гости, только вежливо предложили заглядывать к нам. И поздравили Невилла с днем рождения.
— Как ты можешь шутить на тему тех событий? Меня до сих пор бросает в пот от одной мысли… Мы ведь верили ему! Мы верили Хвосту, а он мог запросто выдать нас этому убийце. Да я радуюсь, каждый день радуюсь, — самому от себя противно! — что у нас родилась девочка, а у несчастного Лонгботтома — мальчик.
— Прости. Питер и Алиса… Кто бы мог подумать, верно? Это ужасно. Действительно ужасно.
— Не знаю, родная. Может быть Августа что-то подозревала. Не зря же она отказалась оставлять внука с невесткой. Она была проницательной женщиной. Как ты думаешь, может быть Фрэнк не хочет нас видеть из-за Хвоста? Мы ведь дружили…
— Сомневаюсь. Он же знает, мы тоже были обмануты. Более того, загнали себя в ловушку, которая только чудом не захлопнулась. Если бы Питер выжил, я бы лично пустила его на перчатки с меховой оторочкой. А Фрэнк… Я думаю, он боится директора.
— Дамблдор до сих пор не оставил затею забрать ребенка и спрятать у маглов?
— Не знаю точно, мне он свои планы не рассказывает, это ты у него любимчик. Но думаю, что нет, знаешь же, каким… излишне убежденным в своей правоте он может быть.
— Я его пригласил, так что сегодня на празднике узнаем какие-нибудь новости.
— А я надеюсь, что соберется не очень много людей. Последствия этого ужаса: не могу чувствовать себя в безопасности, когда много народа. Так и жду от кого-нибудь пакости. Скорее бы вы уже переловили упивающихся. Пока та же Белла на свободе, я не могу быть спокойна.
— Мы работаем над этим, Бродяга ждет не дождется встречи с кузиной. Так что о ней не волнуйся.
31 июля 1983 года
— Сегодня был отличный день. Я давно столько не смеялась. Девчушка Уизли такая забавная. Ну, а Сириус! Ты уверен, что он рос в фамильном особняке, а не в фургоне цыган-циркачей?
— Ты знаешь, в таких вещах нельзя быть до конца уверенным. А Уизли… Я тут подумал, может быть нам последовать их примеру? Как ты думаешь, еще одна милая девчушка или может быть мальчик, наследник и продолжатель фамилии?
— Джеймс, не начинай, пожалуйста. Я… Меньше всего на свете я хочу превратиться в Молли Уизли. Нет, она хорошая. Замечательная. Но она словно мой оживший детский страх: стать задерганной домохозяйкой с выводком детей.
— Лили, но я же не говорю о том, чтобы завести еще шестерых. Еще один ребенок, может быть два. Мне же нужен сын. Я ведь последний Поттер.
— Джеймс, я… Я уже три года сижу дома. Стираю ползунки, пеку пироги, читаю сказки и наколдовываю танцующих зайчиков. Ты ловишь упивающихся смертью, сражаешься с преступниками, зависаешь ночами с Сириусом на каких-то загадочных дежурствах, после которых вид у вас, как после обычной попойки. И запах, кстати, тоже. Ты живешь той жизнью, которая тебе нравится. А я? Я ведь училась получше тебя. В зельях и в чарах так уж точно. Я не готова еще три года колдовать только на кухне, да для развлечения детей. Я не об этом мечтала. Не так… Ты же гордился мной, когда я сражалась со слугами того-кого-в-приличном-обществе-называть-не-принято.
— Мы были молодыми, тебе было восемнадцать, естественно, мы вместе сражались. И это было здорово. Но ты же не думала так провести всю жизнь? Я гордился, какая ты была боевая, но это же юность, дурачества. Теперь ты стала матерью, не будешь же носиться с палочкой наголо по подворотням Лютного?
— Я могла бы заняться зельями.
— Ты так говоришь, как будто у тебя много предложений.
— Но ведь я ничего и не искала, я уверена…
— То есть, дети в твои планы не входят? И мое мнение тебя не интересует?
— Джеймс, давай поговорим об этом в другой раз. Когда оба успокоимся. Сегодня был замечательный день, давай не будем его портить.
— Мне кажется, ты уже все сказала. О чем тут еще говорить? Я лягу спать на диване.
31 июля 1984 года
— Мама, а с тобой все в порядке? Ты не болеешь?
— Нет, милая, с чего ты взяла?
— Я слышала, как тетя Молли сказала, что если бы с тобой все было в порядке, ты бы уже родила наследника, и, наверное, ты болеешь.
— Что? Нет, моя родная, мама не болеет. Со мной все в порядке. Это с тетей Молли не в порядке. Ты же видела сколько у них детей? Налетели на праздничный стол, как стая саранчи. Со мной было бы не все в порядке, если бы у тебя было столько братьев и сестер.
— Я не хочу братьев и сестер. Они ужасно шумные. И Рон сегодня сломал мою метлу. И нашего кота они напугали.
— Вот и хорошо. И я не хочу. Я буду любить только тебя. И никто не будет пугать нам кота. А теперь беги чистить зубы и спать.
Когда девочка уснула, женщина направилась в малую гостиную, где ее муж любил коротать вечера, покуривая волшебные бездымные сигары со сливовым вкусом, которые прекрасно сочетались с выдержанным хересом.
— Джеймс, — вкрадчиво начала женщина, — мне кажется, нам нужно серьезно поговорить.
31 июля 1985 года
— Ох, Сириус, неудачное время ты выбрал для такого объявления. Он теперь весь вечер будет дергаться, а Гарри такое прекрасно чувствует.
— Извини меня, Лили, — мужчина выглядел пристыженным и смущенным. — Я не знал, как это лучше сказать. Вот и брякнул в самое неподходящее время. Но тянуть дальше уже нельзя. Мать совсем плоха. Говоря откровенно, несгибаемая Вальбурга Блэк рехнулась. Я мог игнорировать ее, когда она была здорова и относительно в своем уме. Ты же знаешь, полностью вменяемой я ее никогда не считал. Но сейчас, когда она просто немощная сумасшедшая старуха, я должен позаботиться о ней. Преступников ловить и без меня найдется кому. А бросить ее — это была бы трусость. Я все ж таки гриффиндорец и трусость мне не свойственна.