Страница 11 из 12
– Славик, это седьмая страна! – Бог сказал тогда в семи странах… где мы служили. Было больше стран, значительно. Но страны, где мы именно больше месяца служили своим свидетельством. – Нам домой пора!
Мой рассудительный муж сказал:
– Ты забыла, что еще «огонь», сказал Господь, а тогда наша держава. Я говорю:
– Тебе что, огня мало? Мне так выше крыши! – Он говорит:
– Господь не переставляет слова местами. Сказал: вначале семь стран, а потом огонь, будет именно в такой последовательности. И слава Ему, что Он не меняет Свое мнение и Свои слова!
Ну, ладно. Я не знала, какой будет огонь. Я его узнала. Я его узнала в девяносто девятом году. Нет, уже двухтысячный наступил. В двухтысячном году, в ноябре месяце. Как вы впоследствии увидите по документам. Возвращаясь с работы, я выходила из городского транспорта, но почему-то я оказалась в больничной палате. Почти сутки прошли между этими двумя мгновениями.
Моя операция была не закончена, там оставалась аневризма – это перерастяжение сосуда. И вот эта аневризма лопнула. Семь сантиметров сосуда лопнуло. И кровоизлияние в мозг. То есть попросту, как в народе говорят, инсульт, обширный. И нам предложили операцию. Никогда не попадайтесь на удочку, которую дал враг – бесплатно.
Чем все закончилось после бесплатной операции. Когда я пришла в себя, я поняла, что я парализованная и слепая. Условием этой операции было, что надо будет взять спинномозговую жидкость. Не только ее взяли. Хотя мы вчера говорили с нейрохирургом, ему не совсем понятна позиция этого хирурга. Но, во всяком случае, он мне повредил спинной мозг. И меня парализовало, я ослепла. Потому что во время операции был сделан разрыв зрительных нервов. Их разрезали. Мне поставлен был диагноз: «паралич и атрофия, и разрыв зрительных нервов, помутнение стекловидных тел».
Все, я слепая «довечно», как впоследствии написали по-украински. (Плачет и показывает документ, где видна эта запись). «Пожизненно инвалидность первой группы по зрению». Печать и подпись.
Как после повреждения и атрофирования зрительного нерва она снова прозрела. Нам разрешили вернуться, потому что президент Болгарии Петр Стоянов обратился к президенту Украины. Тогда уже был другой президент, Кучма. И нам разрешили въехать. Для погребения. Пока тело дышит, его легче… меньше бумаг заполнять. Так мужу и сказали в посольстве: «ну, ладно уж, вези пока дышит». Но, как видите, я дышу и сейчас очень неплохо. С двухтысячного года. Четыре года в инвалидном кресле и семь лет полной темноты. Полной темноты!
Мы, когда вернулись, у нас был праздник со слезами на глазах. Я не могла говорить и двигаться. Я не ощущала… ко мне прикасались дети, плакали. Я их слышала, но я ничего не могла им сказать. И я плакала вместе с ними. У меня катились слезы, но я их не видела, как и детей. Я не видела моих внуков. Я только троих, старших, помнила маленькими, а у меня девять внуков. Шестерых последующих я никогда не видела.
И мама с сестрой стали уговаривать моего мужа: Славик, тебе семьдесят лет, что ты думаешь? Отдай ее в интернат. Ты будешь посещать, за ней будет уход. Она – «растение», это «кабачок», понимаешь? Зачем тебе эта обуза? Тебе надо делать документы! Мы походатайствуем, ее примут в интернат». Я слышала. А никто не стеснялся, все это говорилось при мне. Потому что думали, что, действительно, «растение». Действительно, «кабачок», который ничего не понимает, не соображает… А «кабачок» не просто слышал, а еще и страдал от этих слов (плачет).
Но мой муж сказал:
– Нет! Когда нас сочетали браком, я дал клятву Богу: в радости и в горе; в здравии и в болезни мы будем вместе!
Это именно то, что сказал Господь: «Я дам ей опору в жизни!»
Развязка. Вначале Господь восстановил мой двигательный аппарат. Вначале руки: левая рука… появилась чувствительность. Врачи разводили руками. Они говорят… Я сама врач, я понимаю. Такого больного я бы, и сама не взялась лечить. Но мне кололи массу уколов. Потом просто сказали: все, это бесполезно. Вот когда они сказали: это бесполезно, я встала с инвалидного кресла. Господь ждал. Как та женщина, страдающая кровотечением, когда она поистратилась на врачей, тогда она сказала себе в сердце: «прикоснусь ко Христу и исцелюсь!» Так и я. Когда я уже услышала себе приговор, я сказала: «Господи, ну если я вот такое «растение», Боже, то употреби меня где-то на другом месте. Пересади, или как? Но Ты же сказал: «иди и расскажи людям1» Как же я могу идти, если я не могу ходить?» И Господь поднял.
Но, я слепая… Я слепая. Я уже двигаюсь, я хожу с палочкой по улицам. Я уже могу зайти в магазин и спросить, что мне надо. Или на базар, и протянуть кошелек, чтобы оттуда взяли деньги. Потому что я не могла различать эти бумажки. Еще монетки – куда ни шло, а с бумажками совсем туго было. Ни разу никто не обманул слепого. Слава Богу!
Но я стала молиться: «Господи, ну дай мне зрение! Господи, Ты же слепому Вартимею дал зрение, Ты исцелил! Тому брение положил на глаза, этому сказал, что: «прозри!» Скажи мне что-нибудь, чтобы я прозрела!»
И я услышала: «зачем?» «Как зачем? Я хочу видеть! Я хочу видеть своих внуков!» Господь молчит. Я молюсь день, два, месяц, второй, третий. Господь молчит. Муж говорит:
– Что ты сказала Богу? – Я говорю:
– Я хочу внуков видеть! Я хочу двигаться, я хочу быть опорой тебе! – Он говорит:
– Богу это не надо. – Давай молиться вместе, я буду тебя подкреплять. И стали молиться вместе, мы взяли пост, и тогда Господь задал вопрос мужу моему: «зачем?»
И я сказала Господу: «Господи, я так ослабела! Я хочу читать слово Твое. Я зависима от людей. Кто придет, мне почитает, кто говорит – ему никогда. Я ослабеваю, Боже! Я ослабеваю в вере. Я хочу читать слово Твое!» И Господь промолчал, ничего не сказал нам по молитве, с мужем. Это было перед Вербным воскресеньем 2007 года.
В воскресенье, как обычно, муж меня привел в церковь, посадил. И вот идет проповедь. Идет воскресная проповедь, и наш епископ, Сердюченко Петр Владимирович, он говорит о слепом Вартимее. Как он мне потом сказал: «я говорил о духовных слепцах». А я это приняла. И когда он провозгласил слова Христа: «так прозри!», я открыла глаза. Знаете, меня слепую водили в черных очках. Потому что слепые глаза, они крутятся, неприятное зрелище. И я когда увидела в очках… «прозри», я увидела свет! Впервые за семь лет я увидела свет!
Когда Иисус спросил:
– Чего хочешь ты? Вартимей сказал:
– Прозреть!
И я повторила за ним: «прозреть!» – И здесь прозвучало: «так прозри!»
И я открыла глаза. И этот свет! Я сорвала очки… у нас купол в церкви – оттуда свет. Этот яркий свет. Я зажмурилась и стала бояться открыть глаза, но я опять открыла. И я закричала на весь зал: «я вижу!»
Проповедник замолчал, повернулся и говорит:
– Что ты видишь? – Я говорю:
– Вас, брат Петя, вижу. – Он спрыгнул в зал с кафедры, подошел ко мне, и спрашивает:
– А мой галстук какого цвета? – Я говорю:
– Желтый. – И тогда он закричал:
– Аллилуйя! Аллилуйя! – Он взял меня за руку (плачет), вывел к кафедре, дал Библию, и здесь я поняла: а вижу-то я одним глазом. Я просила у Господа: «ну, если два нельзя, дай мне один глаз! Ну дай полглаза, Господи! Только бы я могла читать!» И я, когда открыла Библию, вернее, он открыл Библию и дал мне, я посмотрела: я вижу одним глазом, но я вижу. Я вижу!
«Как дождь и снег исходит с неба, и туда не возвращается, но напояет Землю и делает ее способною рождать и произращать». Это 55-ая Глава Исаии, Стих 10. Посмотрите этот шрифт. (Показывает очень мелкий шрифт). Это моя карманная Библия, которая всегда находится со мной.
Прошло еще четыре месяца… А когда я села, муж говорит:
– Я так счастлив, что ты видишь! – Я говорю:
– Славик, я вижу только одним глазом… А он говорит:
– Чего просила один глаз? Ты чего просила один глаз? Надо было два просить!
Друзья, просите! Ложная скромность перед Господом ни к чему. Просите и дано будет! А если вы не получаете – не на добро просите. Не на добро просите. Тогда не получаете. Господь все равно отвечает.