Страница 7 из 106
Около полудня на пляже появились супруги Маккиско, миссис Абрамс, мистер Дамфри и сеньор Кампион. Они принесли с собой новый большой зонт, водрузили его, искоса поглядывая на Дайверов, и с самодовольными лицами под него залезли - все, кроме мистера Маккиско, который предпочел гордое одиночество на солнце. Дик с граблями прошел совсем близко от них и, вернувшись к своим, сообщил вполголоса:
- Они там читают учебник хорошего тона.
- Собираются врашшаться в вышшем обществе, - сказал Эйб.
Вернулась после купанья Мэри Норт, та дочерна загорелая молодая женщина, которую Розмэри в первый день видела на плоту, и сказала, сверкая озорной улыбкой:
- А-а, я вижу, мистер и миссис Футынуты уже здесь.
- Тсс, это ведь его друзья, - указывая на Эйба, предостерегла Николь. Почему вы не идете к своим друзьям, Эйб? Разве вам не приятно их общество?
- Очень приятно, - отозвался Эйб. - До того приятно, что чем от него дальше, тем лучше.
- Так я и знала, что нынешним летом здесь будет слишком много народу, пожаловалась Николь. - А ведь это _наш_ пляж, Дик сам его сотворил из груды камней. - И, подумав, добавила вполголоса, чтобы не услышало трио нянюшек, расположившееся неподалеку: - Но уж лучше эта компания, чем прошлогодние англичане, которые с утра до вечера ахали на весь пляж: "Ах, какое синее море! Ах, какое белое небо! Ах, какой у маленькой Нелли красный носик!"
Розмэри подумала, что не хотела бы иметь Николь своим врагом.
- Да, ведь вы же не видели драки, - продолжала Николь. - Это было за день до вашего приезда: господин со странной фамилией, похожей на название какой-то марки маргарина или горючего...
- Маккиско?
- Вот-вот - он поссорился с женой, и она бросила ему горсть песку в лицо. Тогда он на нее навалился и давай тыкать ее носом в песок. Мы все так и остолбенели. Я даже просила Дика разнять их.
- А знаешь что, - сказал Дик, рассеянно глядя на соломенную циновку. Я, пожалуй, приглашу их всех к нам на обед.
- И думать не смей! - воскликнула Николь.
- По-моему, это прекрасная мысль. Раз уж они здесь, не следует их чуждаться.
- Мы и не чуждаемся, - смеясь, защищалась Николь. - Но я вовсе не хочу, чтобы еще _меня_, чего доброго, стали тыкать носом в песок. Я злюка и недотрога, - сказала она Розмэри и, приподнявшись на локте, крикнула. Дети, купаться! Надевайте костюмы.
Откуда-то в Розмэри возникло предчувствие, что сегодняшнее купанье запомнится ей на всю жизнь, что, когда бы ни зашла речь о купанье в море, тотчас оживет перед ней этот день и час. Пошли в воду охотно, все вместе, истомленные долгим вынужденным бездействием, отдаваясь морской прохладе после палящего зноя с наслаждением гурмана, запивающего пряное карри вином со льда. У Дайверов, как у наших далеких предков, день был размерен так, чтобы извлечь максимум из того, что дано, чтобы переходом от одного ощущения к другому усилить остроту обоих; Розмэри еще не знала, что предстоит очередной такой переход - от самозабвенного одиночества в волнах к шумному веселью провансальского завтрака. Но ее не покидало чувство, что Дик взял ее под свою защиту и покровительство, и она радостно следовала за всеми, словно подчиняясь его неслышному приказу.
Николь тем временем передала мужу странный предмет, над которым она трудилась все утро. Он скрылся в кабинке и через минуту вышел оттуда в черных кружевных панталонах до колен. Экстравагантность этого костюма вызвала переполох на пляже; впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что под кружевом подшит чехол телесного цвета.
- Ну знаете ли, это выходка педераста! - с негодованием воскликнул мистер Маккиско, но тут же спохватился и, оглянувшись на мистера Дамфри и мистера Кампиона, добавил: - Извините, пожалуйста.
Розмэри кружевные панталоны привели в полный восторг. В своей наивности она горячо откликалась на расточительные шалости Дайверов, не догадываясь, что все это далеко не так просто и не так невинно, как кажется, что все это тщательно отобрано на ярмарке жизни с упором не на количество, а на качество; и так же, как и все прочее - простота в обращении, доброжелательность и детская безмятежность, предпочтение, отдаваемое простейшим человеческим добродетелям, - составляет часть кабальной сделки с богами и добыто в борьбе, какую она и вообразить себе не могла. Дайверы в ту пору стояли на самой вершине внешней эволюции целого класса - оттого рядом с ними большинство людей казалось неуклюжими, топорными существами, но уже были налицо качественные изменения, которых не замечала и не могла заметить Розмэри.
Вместе со всеми Розмэри пила херес и грызла сухое печенье. Дик Дайвер смотрел на нее холодными синими глазами; потом его сильные и ласковые губы разжались, и он сказал:
- А вы и в самом деле похожи на нечто в цвету - давно уже я таких девушек не встречал.
Час спустя Розмэри безутешно рыдала у матери на груди.
- Я люблю его, мама. Я влюблена в него без памяти - никогда не думала, что со мной может случиться такое. А он женат, и жена у него замечательная - ну что мне делать? Ох, если б ты знала, как я его люблю!
- Хотелось бы мне его увидеть.
- Мы к ним приглашены в пятницу на обед.
- Если ты влюблена, ты не плакать должна, а радоваться. Улыбаться должна.
Розмэри подняла голову, взмахнула ресницами, стряхивая слезы, - и улыбнулась. Мать всегда имела на нее большое влияние.
5
Розмэри поехала в Монте-Карло в дурном настроении - насколько это вообще было для нее возможно. Крутой и неровный подъем привел ее к Ла-Тюрби, старой Гомоновской студии, теперь перестраивавшейся заново; и пока она, послав Эрлу Брэди свою карточку, дожидалась у решетчатых ворот, ей почудилось, что она в Голливуде. За воротами громоздился пестрый хлам, оставшийся от какой-то уже снятой картины, - кусок улицы индийского селения, большой кит из папье-маше, чудовищная яблоня с яблоками, как баскетбольные мячи, которая здесь, впрочем, казалась просто экзотическим деревом вроде амаранта, мимозы, пробкового дуба или карликовой сосны. Дальше стояли два павильона для съемок, похожие на большие сараи, и между ними кафе-закусочная; и везде были человеческие лица, густо накрашенные, изнуренные ожиданием и напрасной надеждой.