Страница 106 из 106
- Правда, ведь вы когда-то неплохо ко мне относились? - спросил он.
- Неплохо! Я была влюблена в вас. Все были в вас влюблены. Любая женщина пошла бы за вами, стоило только поманить...
- Мы с вами всегда были близки друг другу.
Она мгновенно клюнула.
- Неужели, Дик?
- Всегда. Я знал все ваши горести и видел, как мужественно вы с ними справлялись. - Его вдруг начал разбирать предательский внутренний смех, и он понял, что долго не выдержит.
- Я всегда догадывалась, что вы много знаете обо мне, - восторженно сказала Мэри. - Больше, чем кто-либо когда-либо знал. Может быть, потому я и стала бояться вас, после того как наши отношения испортились.
Его глаза улыбались ей тепло и ласково, словно говоря о невысказанном чувстве. Два взгляда встретились, слились, проникли друг в друга. Но этот смех у него внутри зазвучал так громко, что казалось, Мэри вот-вот услышит - и он выключил свет, и они снова вернулись под солнце Ривьеры.
- Мне пора, - сказал он, вставая. Его слегка пошатывало; в голове мутилось, ток крови стал медленным и тяжелым. Он поднял правую руку и с высоты террасы широким крестным знамением осенил весь пляж. Из-под нескольких зонтиков выглянули удивленные лица.
- Я пойду к нему. - Николь приподнялась на колени.
- Никуда ты не пойдешь. - Томми с силой потянул ее назад. - Довольно уже, все.
13
Николь переписывалась с Диком после своего нового замужества - о делах, о детях. Часто она говорила: "Я любила Дика и никогда его не забуду", на что Томми отвечал: "Ну, разумеется, - зачем же его забывать".
Дик попробовал было практиковать в Буффало, но дело, видимо, не пошло. Отчего - Николь так и не удалось выяснить, но полгода спустя она узнала, что он перебрался в Батавию, маленький городок в штате Нью-Йорк, и открыл там прием по всем болезням, а немного позже - что он уехал в Локпорт. По чистой случайности о его жизни в Локпорте до нее доходили более подробные вести: что он много разъезжает на велосипеде, что пользуется успехом у дам и что на столе у него лежит объемистая кипа исписанной бумаги, по слухам солидный медицинский трактат, который уже близок к завершению. Его считали образцом изящных манер, и однажды на собрании, посвященном вопросам здравоохранения, он произнес отличную речь о наркотиках. Но потом у него вышли неприятности с девушкой, продавщицей из бакалейной лавки, а тут еще на него подал в суд один из его пациентов, и ему пришлось покинуть Локпорт.
После этого он уже не просил, чтобы дети приехали к нему в Америку, и ничего не ответил на письмо Николь, в котором она спрашивала, не нужно ли ему денег. В последнем своем письме он сообщал, что теперь живет и практикует в Женеве, штат Нью-Йорк, и почему-то у Николь создалось впечатление, что живет он там не один, а с кем-то, кто ведет его хозяйство. Она отыскала Женеву в географическом справочнике и узнала, что это живописный городок, расположенный в сердце Пятиозерья. Может быть, уговаривала она себя, его слава еще впереди, как было у Гранта в Галене. Уже после того пришла от него открытка с почтовым штемпелем Хорнелла, совсем крошечного городишка недалеко от Женевы; во всяком случае, ясно, что он и сейчас где-то в тех краях.