Страница 9 из 11
– А, что же девушка? – голос неожиданно дрогнул, когда он задавал эскулапу свой вопрос.
– Девушка… кхе… кхе… с ней тоже всё будет в порядке. Отлежится денёк-другой и будет здоровее здорового. Ей, кстати, грог тоже бы не помешал, так сказать для иммунитета и хорошего настроения.
Испытывая невероятное облегчение, Райтон распорядился чтобы указания врача были выполнены в точности, а затем настоял, чтобы старик остался в поместье до утра, объясняя это тем, что в такую погоду, да ещё и по размытым дорогам, высок риск того, что карета вновь перевернётся.
Согласившись с предложением радушного хозяина, доктор поспешил в кухню, чтобы посоветовать поварихе добавить в грог щепотку гвоздики и сделать на порцию больше, себе на сон грядущий.
Снаружи стихия разыгралась не на шутку, но внутри защищённого со всех сторон толстыми, вековыми каменными стенами, согреваемыми теплом растопленных каминов, тихого мирка, было очень уютно и по-настоящему безопасно. Райтон внезапно поймал себя на мысли о том, что всепоглощающая, мешающая дышать тоска прошла, уступив место спокойствию и умиротворению. Поднявшись в спальню дочери, которая давно спала в своей кроватке и ведать не ведала о готовившимся "сюрпризе", он отвёл с её милого личика упавший локон и легко поцеловав в высокий лобик – характерный признак всех Филдингов, осторожно вышел притворив за собой дверь.
Глава 36
Меня разбудил скрип половиц и чьи-то лёгкие, едва слышные шажки прошелестели возле самой кровати. Не подавая вида что проснулась, я постаралась, не меняя позы немного приоткрыть глаза, чтобы понять, что происходит, и едва не выпрыгнула из кожи от неожиданности, когда увидела любопытную детскую мордашку в нескольких дюймах от своего лица. Вздрогнув, и стараясь не испугать ребёнка, я, подтянув повыше одеяло осторожно села и только после этого осмелилась ещё раз взглянуть на ту, что своим неожиданным появлением едва не отправила меня к праотцам. И, невольно залюбовалась.
Признаться, до сих пор мне не приходилось видеть столь красивых лиц, как у этой девочки, которой на вид было не больше шести-семи лет. Золотистые кудри, собранные заботливой рукой в две косички с вьющимися на висках и лбу локонами, обрамляли нежное в форме сердечка румяное личико, которое могло принадлежать только настоящему ангелочку. Чуть более тёмные брови и пушистые реснички красиво обрамляли большие цвета морской волны глазки, в эту самую минуту с огромным интересом разглядывающими меня саму.
– Вы кто? – первой не выдержала девочка и морща лоб задала мучающий её вопрос.
– Я – Фарах, а ты кто?
Было так забавно наблюдать, как девочка пытается произнести про себя непривычное имя. Добившись желаемого эффекта со второй попытки, ребёнок расслабился и, забравшись на кровать, уже смелее произнёс:
– Я – Лайла, мой отец – хозяин этого дома. Правда, он ещё засветло уехал в город, но очень скоро вернётся. А вы…– девочка немного замялась, прежде чем спросить то, что видимо не давало ей покоя с того самого момента, как она впервые меня увидела, – вы его подруга? Если да, то это очень плохо потому что вы мне нравитесь, и мне бы очень не хотелось, чтобы вас называли потаскухой.
– Кем?! – я не знала плакать мне или смеяться в ответ на такое заявление более чем странно звучащее в устах столь юного создания.
– Так маман называет тех дам, которые вешаются на шею моему папе и пытаются вытянуть из него деньги и ценные подарки.
Ребёнок так уморительно рассуждал на взрослые темы, что я невольно расхохоталась. О, Аллах, если эта малышка моя подопечная, то чувствую, что скучать мне с ней точно уж не придётся. Она ужасно напоминала мне себя саму в её возрасте, когда, наслушавшись всяких гаремных слухов, я приставала с расспросами к отцовским наложницам, пытаясь выяснить не собираются ли они навредить моей маме, и если да, то пусть будут готовы к тому, что проснутся утром без волос и ресниц, которые я грозилась им обрезать если увижу хотя бы одну мамину слезинку. Само собой разумеется, что после таких угроз, на осуществление которых кстати вполне была способна, я получала самые горячие заверения в абсолютной преданности и лояльности моей валиде, которой никто не смел отныне пренебрегать.
– Нет, милое дитя, я вовсе не подруга твоего папы, хотя, признаюсь, не имела бы ничего против того, чтобы подружиться с тобой.
– Правда?! – улыбка у этого ангелочка была такой обаятельной, что невозможно было отвести от неё глаз. – А почему?
– Потому что хорошо знаю некоторые восточные языки, которые как мне стало известно, ты хотела бы выучить и вполне могла бы тебе помочь.
– Так вы, та самая гувернантка, которую папа мне обещал? Ура! – от восторга малышка так подпрыгнула на постели, что не подхвати я её в самый последний момент, наверняка бы свалилась вниз головой.
– Знаешь, я вовсе не так страшна, как может показаться, так что думаю, тебе не стоит убиваться раньше времени, – хмыкнула я в ответ на испуганный вскрик ребёнка. – Вот что, я сейчас приведу себя в порядок, а потом ты покажешь мне дом и познакомишь со всеми его обитателями, хорошо?
Ответом мне была широкая улыбка той, которой только что доверили крайне важное и вполне взрослое поручение. Дав мне четверть часа на сборы, она с уморительно серьёзным и чинным видом спустилась вниз, чтобы распорядиться насчёт завтрака и успеть поделиться новостью о том, что теперь у неё есть собственная гувернантка.
* * *
"Чёрт бы побрал всех женщин! Как ни старайся избегать проявлений их чувствительности, они всё равно найдут способ разреветься и испортить тебе настроение на весь день!"
Райтон возвращался в поместье в крайнем раздражении. Его любовница Колетт, год назад оставившая шумный Лондон с его балами и зваными ужинами и поселившаяся ради него в скучной провинции, никогда не упускала случая в очередной раз напомнить о своей жертве, чтобы он в лишний раз почувствовал себя виноватым. Втайне мечтающая когда-нибудь занять место законной хозяйки Рейвенхёрста, она не переставала изводить его просьбами переселиться в поместье и познакомиться с Лайлой, в которой как она знала, Райтон души не чаял и был готов ради неё на всё. Вот и сегодня, когда он с самого утра нанёс ей отложенный из-за вчерашней непогоды визит, она, вместо того, чтобы избавить от некоторых "неудобств" его тело, в очередной раз принялась за душу, настаивая на том, что им обоим было бы гораздо удобнее встречаться если бы она жила в поместье, так как она страшится любых разговоров способных испортить её репутацию.
Помилуйте, с каких пор даму полусвета стала беспокоить такая мелочь, как репутация? Разве не о ней ходили слухи по всему Лондону как об опытной и весьма страстной любовнице, успевшей побывать не в одной постели и вбившей клин между не одной супружеской парой? И разве не она умоляла его взять с собой в Суррей, обещая взамен никогда не пытаться вмешиваться в его личную жизнь? Что же изменилось? Почему каждый раз вместо облегчения, она приносит в его жизнь проблемы и неразбериху?
Устав от раздражающего нытья и так и не получив того, за чем приходил, Райтон решил убраться подобру-поздорову, пока одним неосторожным словом не оскорбил чересчур обидчивую и вспыльчивую в последнее время даму и вконец не испортил с ней все отношения. На ходу выдумав несуществующий визит в соседское поместье, он поспешил откланяться и пулей вылетел из домика.
Несмотря на то, что дождь давно прошёл, небо всё ещё не прояснилось и свинцовые тучи по-прежнему закрывали солнце, не пропуская на землю ни единого лучика. От прогулки, способной хоть немного развеять его пасмурное настроение пришлось отказаться, так как дороги всё ещё не просохли и находились в весьма плачевном состоянии.
Решив не показываться в нынешнем состоянии на глаза дочери, способной бесконечными вопросами только подлить масла в огонь, в котором закипало его терпение, он решил провести большую часть дня в библиотеке, просматривая отчёты о последних закупках и подготовив несколько писем для стамбульских друзей, от которых давненько не получал вестей, но его планам не было дано осуществиться. Едва он переступил порог холла, как сразу же почувствовал пока ещё уловимые, но всё-таки перемены, успевшие произойти за время его недавнего отсутствия.