Страница 11 из 23
Я – совершенно обыкновенный парень. Без грандиозных планов. Боящийся мечтать и привыкший довольствоваться тем, что имею. У меня мама, сестра, старая ржавая восьмерка во дворе и дырявые карманы в джинсах. Но я такой, какой есть. Скрывать этого не стану. И пытаться быть кем-то, кем не являюсь, тоже не хочу. Да и не смогу.
– Прогуляемся? – Аня надевает фуражку, одолженную у Василия.
Ей идет. С меховой-то жилеткой поверх нижнего белья. Поднимаю руки вверх, будто сдаюсь. Спрашиваю:
– Пистолетик-то у тебя есть?
– Только фонарик, – смеется она, и мы встаем.
Беремся за руки и идем к выходу. Я уже не в состоянии понять, насколько пьян. Голову кружит. Оборачиваюсь и поднимаю палец вверх, но Гунько меня даже не замечает. Ему рукоплещут, молодежь качает головой в ритм, танцует. Он стоит на сцене в одних «семенах» и бубнит под музыку в микрофон:
– Вокруг шум! Пусть. Так, не кипишуй! Все ништяк! Вокруг шум. Пусть. Так, не кипишуй! Все ништяк!
Анна
Иду по траве в этих огромных тапках и думаю только о том, как неловко бы нам было общаться, будь мы трезвыми. Пашка для меня всегда был недосягаемой высотой, чем-то вроде вершины, которую страшно было даже попробовать покорить.
Для меня в жизни никогда не было ничего невозможного, это так. Если и оставалось все-таки что-то недоступное, то просто оттого, что я за это что-то еще серьезно не взялась. А вот Пашка – тут было что-то другое.
Два года я смотрела на него украдкой и не решалась сделать шаг навстречу. Потому что он… Добрый, правильный, надежный. И достоин чего-то особенного. Лучшего. Достоин настоящей любви.
А что я знаю о ней?
Хм. Любовь.
Что это? Привязанность, симпатия или химия чувств? Говорят, это понятие гораздо сложнее и глубже. Надеюсь, когда-нибудь смогу сказать вам определенно. А пока же… даже не стану гадать.
Не знаю, отчего так совпало, но у меня в бойфрендах всегда были лишь плохие парни. Один оказался жалким укурышем, второй – смазливым красавчиком с кучей скрытых комплексов, третий – здоровенным детиной с бородой и килограммами мышц, бесполезным и абсолютно тупым.
Обыкновенные самовлюбленные придурки. Недостойные даже того, чтобы я упоминала их сейчас по именам. Даже чтобы просто вспоминала, хоть иногда. И дело было не в том, что мне всегда хотелось веселья, праздника или быть рядом с кем-то популярным. Просто казалось, что до такого, как Паша, я еще не доросла, и нужен кто-то попроще. С кем не нужно быть серьезной, настоящей и сходиться настолько близко, чтобы открывать душу.
А на деле раз от раза оказывалось, что глупым мужчинам не нужны умные женщины. Кому из них охота иметь рядом подругу, которая видит его насквозь? Для которой он – не авторитет? Дерзкие, самодостаточные, с чувством собственного достоинства, такие представительницы слабого пола для мужчин – потенциальные соперницы. И самцам обычно приходится грубостью и властностью доказывать женщинам, что мы «бабы как бабы». Обыкновенные, такие, как все.
И я была, наверное, достаточно умна, чтобы прикидываться дурочкой до поры до времени. Беда, что мне всегда и неизбежно это надоедало. Каждый раз. Как итог – сейчас я одна. Мне не хочется обжигаться, и уж тем более делать больно тому, кто рядом.
Пашка… зачем только мы с ним всё это затеяли?
– Ого! – Он отпускает мою руку и куда-то бежит. – Это же кольцо там, вверху! Я его сразу и не заметил за деревом.
Семеню за ним на край двора и вижу небольшую баскетбольную площадку со щитом. Пашка уже там, подобрал откуда-то из травы мяч, прицелился и с лету забил трехочковый.
– Хороший домик у Димы, ничего не скажешь! – Подбегаю и крепко обхватываю мяч ладонями. – Давай в «вопрос-ответ»?
– Это как? – Пашка стоит рядом, делая вид, что хочет отобрать у меня мяч.
– Забиваю, ты отвечаешь на вопрос. Промахиваюсь – отвечаю на твой.
– Давай.
Прицеливаюсь, отталкиваю мяч от груди. Он летит вверх, делает над нашими головами плавную дугу и попадает ровно в корзину.
– Да!
– Весьма недурно. – Усмехается Суриков и идет за мячом.
– Твой любимый цвет?
– Черный.
Удивленно распахиваю глаза:
– Интересно.
Яркий свет фонаря играет бликами в его глазах.
– Вообще-то, люблю все цвета. Но черный универсален. Он может передавать любое настроение. Как и музыка. Транслировать в окружающий мир все, что ты в него заложишь.
– Бросай.
Пашка целится, кидает и попадает в кольцо с пяти метров.
– Отлично! – Хвалю я его. – Почти как трезвый.
– А я и есть. – Он бросает мне мяч. – Твоя любимая песня?
– Хм, – приняв подачу, задумываюсь. – Нет такой. И группы нет любимой, и исполнителя, и стиля… Их слишком много, чтобы выбрать кого-то одного. Похоже на оправдание?
Пашка качает головой.
– У меня также, наверное. И все мои любимые песни старше меня раза в два.
Подбегаю к кольцу, но чертовы тапки не дают, как следует оттолкнуться, и до корзины я не допрыгиваю. Эх! Мяч, отскочив от кольца, летит в кусты.
Суриков смеется и идет его искать.
– Твой любимый фильм?
– «Ангелы Чарли»! – Отвечаю, не задумываясь.
– Что? – Брезгливо спрашивает он.
– Честно! – Мне и самой смешно. – Глупо, но это правда. Если вижу его по телевизору, не могу переключить на другой канал. Есть в нем что-то волшебное, уж не знаю, что именно.
– Бе-е, – изображает рвоту Суриков, – даю тебе еще одну попытку. Удиви меня.
– Ну-у… «Брат 2». Его тоже могу пересматривать бесконечно.
– Хоть старьё, но зачет! – Хвалит он и закручивает мяч. Тот крутится в воздухе, а затем ложится ровно в цель. – Чего ты… боишься?
Улыбка исчезает с моего лица.
– Взрослеть, – произношу так тихо, словно боюсь обжечься собственным дыханием.
– Этого все боятся. Думал, ты бесстрашная.
– Нет. Боюсь, что так и не узнаю своего предназначения в жизни. Дала себе это лето на то, чтобы решить, кем хочу стать. Странно все это, некоторые с детства твердо знают, кем хотят быть: врачами или космонавтами. И упорно идут к этой цели. А я вот люблю сидеть на диванчике и смотреть сериальчики, заедая разными вредностями. И почему до сих пор такой профессии не придумали, не знаешь?
Паша смеется. Искренне так, открыто, что мне тут же нестерпимо щемит душу от нежности. Я останавливаюсь. Что со мной? Все, что я чувствовала к мужчинам прежде – это влечение. А это… это какое-то совсем другое… Первый раз в жизни начинаю бояться саму себя.
Хватаю мяч, швыряю со всей силы и тот, на удивление, скрутив пару кругов по ободку кольца, вдруг ныряет в него и падает вниз.
– Какие девушки тебе нравятся? – Кричу, отправляясь за мячом.
Это такой трюк, чтобы спрятать глаза.
– Мне нравишься ты. – Не раздумывая, отвечает он.
И это заставляет мой желудок сжаться. Слышу Пашкины шаги за спиной, бросаю мяч и бегу по траве прочь. Суриков несется следом и хохочет. Оборачиваюсь и ловлю его взгляд. Мне жарко. Нестерпимо жарко. Но я не собираюсь снимать эту шубу ни за какие коврижки. Лучше поискать, во что переодеться.
Паша настигает меня возле гаража. Разворачивает к себе и прижимает спиной к холодной стене. Берет лицо в ладони и целует. Так же страстно, сильно и до боли, будто хочет выпить меня до дна. Таю в его сильных руках, понимая, что теряю контроль над собой и своим телом. Подчиняюсь, позволяю исследовать себя его настойчивым ладоням, начиная от шеи, вниз, к набухшим соскам, и заканчивая мокрым насквозь от желания бельем.
Когда его пальцы сжимаются на моих ягодицах, вдруг вскрикиваю. И это раззадоривает его еще больше. Он лихорадочно нащупывает что-то на стене, нажимает, и дверь в гараж внезапно отъезжает наверх. Я чуть не падаю, но Паша в последнюю секунду успевает меня подхватить.
Мое тело горит, я в бреду. Мне все равно, где и как мы это сделаем. Он нужен мне прямо сейчас. Хочу его всем своим естеством. Хочу, чтобы он был во мне. Немедленно.