Страница 10 из 23
– Так почему же в неположенное время?
– Как неположенное? – Суриков хватает Ярика за руку и глядит на его часы. – Без пяти одиннадцать! У нас целых пять минут в запасе!
– Здесь все совершеннолетние? – Тянет шею служитель закона.
– Да-а-а, – уверенно мычит Суриков. – Желаете убедиться?
– Я останусь, чтобы убедиться, что через пять минут все закончится.
Суровый какой. Парни озадаченно переглядываются.
– Может, договоримся? – Вдруг предлагает Ярик.
– Молодой человек, – выдыхает мужчина возмущенно, – я на службе, и…
– По писят грамм, а? – Не сдается Пашка. И вдруг все мы замечаем в глазах лейтенанта тень червячка сомнения. Маленького такого, но юркого. И Суриков хватается за него, как за спасительную соломинку. – Махнем?
– Не-не… Я… пить бросил, мне нельзя… – Сглатывая слюну, почти шепчет полицейский, сканируя взглядом двор.
Кажется, удалось нащупать его слабое место. Да! Спешу на подмогу. Беззвучно, как ночной ниндзя, бросаюсь обратно, к бассейну. Густая растительность и мои верные товарищи по оружию – кусты рододендрона прикрывают меня со всех сторон. Где нужно, нагибаюсь, где необходимо – ползу. И вот, скрывшись за поворотом, уже почти бегу.
Не знаю уж, что подумали парнишки, расположившиеся в шезлонгах, когда к ним подбежала странная тетя в короткой шубе без рукавов, но они лишь приоткрыли рты, когда я схватила у них бутылку виски и пластиковые рюмки, а один из них даже выронил изо рта косяк. Кос… что???
– Охренели совсем! – Ворчу я, надевая тапки одного из них и затаптывая самокрутку. – Там мент у ворот, а они травку курят. Долбокуры хреновы!
И не давая им опомниться, снова ныряю в кусты. Но уже с добычей в виде бутылки и стаканчиков. Прижимаю к себе трофеи и торопливо пробираюсь вперед, вспоминая про себя все ругательства, которые мне известны. Тапки сорок-какого-то там размера только мешают ходьбе, но хотя бы трава пятки не колет. И то спасибо.
Замираю в пяти метрах от ворот и снова вслушиваюсь в разговор. Комары, как пикирующие бомбардировщики, штурмуют мои голые ляжки со всех сторон. Подпрыгиваю на месте, чувствуя, что начинаю потеть и трезветь. Прихлопываю насекомых бутылкой – руки-то заняты.
Парни продолжают уламывать участкового. Наблюдаю за ними, выжидая момент.
Пашка со спины такой красивый и сильный. Как же я испугалась, когда он нырнул! Подумала, как же нелепо. Только нравиться начал и уже сдох. Хорошо, что вынырнул. А то ведь рухнул в воду, как мешок с камнями… но хотя бы трусы не потерял. А я вот опростоволосилась…
– Пятьдесят-то грамм можно, завтра же выходной! – Продолжает уговаривать Ярик.
В это время я опускаю бутылку на землю и расстегиваю жилет. Взбиваю пальцами волосы и старательно комкаю их, сооружая эффект мокрых кудрей. Сдуваю пряди, попавшие на лицо. Поднимаю с травы бутылку виски, стаканчики и делаю решительный шаг под свет фонаря.
Черт, эти здоровенные тапочки нужно было оставить в кустах. Да по фигу, чего уж теперь!
– Как выпью, сам себе не хозяин, – жмется служивый и, услышав шум, резко поворачивается ко мне.
Выскакиваю из кустов, пытаясь сохранять грациозность. Ну, насколько это возможно в шубе и тапках. Протягиваю Пашке аргумент в виде бутылки, делаю удивленный взгляд:
– Ммм, а кто этот статный мужчина? Кто-нибудь мне скажет?
Пока Паша хлопает глазами, Ярик хватает бутылку и наливает виски в стаканчик.
– Зд-д-дравствуйте, – краснеет мужчина, когда я обхожу его, оглядывая со всех сторон.
– Аня, – протягиваю ручку.
Исступленно и вдохновенно хлопаю ресницами, пока он ее жмет. Глаза от напряжения грозятся выпасть из орбит, но чего не сделаешь ради правого дела. Беру стаканчик и протягиваю ему.
– Выпьете с нами? М?
– Так я… это… я…
– Конечно выпьете. Как же хорошо, что вы пришли! – Буквально силой вкладываю стаканчик ему в руку. Подталкиваю под локоть. – Вот так, хорошо. За нас, за вас, за прекрасный вечер!
Подмигиваю парням. Мужчина морщится, а Ярик подливает еще. Пашка хмурится и недобрым взглядом косится на меня.
– Между первой и второй перерывчик небольшой. – Вкладываю ему наполненный до краев стаканчик в ладонь. – Расскажете нам о своей работе? Наверное, очень интересная?
– Я… – Мнется мужчина.
Подхожу к нему близко-близко и снимаю очки. Он даже рот открывает от такой дерзости.
– Ох, как же вам идет без очков! Вот это глазищи! – Участковый часто моргает узенькими, как у крота, глазками. Складываю его толстенные окуляры и вставляю ему в ворот рубашки. – Как вы говорили, вас зовут?
– Василий…
– Что это за аромат, Василий? Нет-нет, погодите, дай угадаю. – Припадаю к его груди, едва не касаясь носом шеи, вдыхаю и делаю шаг назад. – Bleu de Chanel?
– Одеколон «Шипр», – смущаясь, словно подросток, прячет глаза лейтенант Гунько.
– Надо же, так и пахнет… мужчиной, тестостероном и… силой! – Оглядываю его дряблые плечи и невзрачное лицо с видом знатока.
Слышу Пашкин кашель и оборачиваюсь, делая самое невинное лицо, на которое только способна.
Паша
Мы сидим на диванчиках в комнате, заполненной страшными звуками, способными убить любовь к музыке у любого человека. В комнате, где все желающие могут выйти на сцену и спеть караоке. Что они с удовольствием последние полчаса и делают.
Сидим, терпим и мечтаем свалить.
– Мы с тобой тупо отрываемся или просто боимся остаться наедине? – Шепчу Ане на ухо.
Она поворачивается ко мне и улыбается. Едва заметно пожимает плечами. У нее тоже нет ответа на это вопрос.
– Говорил ведь я! Нельзя мне пить! – Стонет участковый.
Он сидит на диванчике в кителе, рубашке, семейных трусах и длинных черных носках, натянутых чуть не до колен на манер гольфов.
– Вася, тебе хорошо? – Спрашивает Ярик, сидящий напротив.
Гунько оглядывает зал, задерживает взгляд на коротеньких юбчонках танцующих девиц.
– Да-а-а. – Улыбается с видом довольного лиса, попавшего в курятник, и машет рукой какой-то брюнетке, стоящей на сцене и пытающейся петь: «Младший лейтенант, мальчик молодой! Все хотят потанцевать с тобой». Василий дергает плечами в такт и закатывает глаза.
– Вот и замечательно.
– Так глупо же! Так глупо! – Он качает головой. – Изымал паленый безакцизный алкоголь, хранил его опечатанным у себя в кабинете. Кто ж знал? Год лежала эта коробка с вещдоками, второй пошел. Все суды прошли, все разбирательства, а она лежала, мне глаза мозолила. Ну, и начал я ее понемногу приходовать. А тут проверка нагрянула, и кранты. Пришлось написать рапорт, ушел по собственному желанию. Восстановиться смог только, когда новый начальник УВД пришел. И то только участковым взяли!
– Вася, давай я тебя сюда хоть садовником устрою? Или охранником? – Предлагаю я. – Получать нормально будешь. Хочешь?
Гунько вскакивает и пожимает мне руку. Участкового поводит из стороны в сторону.
– Хорошие вы ребята. Только скучные! – Разводит руками, будто собирается вприсядку танцевать. – Да я в ваши годы так отжигал, ого-го! Вот и попал на такую работу…
Он замахивает новую рюмку и резво бежит к сцене.
Я закрываю глаза.
Не пьян, просто устал. Комната гудит, все только размялись, веселье впереди. Аня кладет мне голову на плечо. Прижимаю ее ближе к себе и зарываюсь носом в шелковистые, еще влажные после купания волосы.
Они совсем не пахнут химией для бассейна. В них спящие луговые травы, запах цветущих сине-фиолетовых васильков и спелой лесной малины. В них мечты и загадки. Тайны, кажется, самого мироздания.
Вдыхаю и замираю на мгновение, стараясь оставить этот момент в памяти навсегда. Запомнить, какими сумасшедшими и веселыми мы были. Выдыхаю медленно, с волнением, гадая, сможем ли мы с ней поладить. Такие одинаковые и такие разные.
Что будет, когда она узнает, что по жизни я ни разу не человек-праздник? Когда вдруг поймет, что со мной все просто, приземленно и скучно? Что я не тот, кто сможет веселить ее каждый день и давать эмоции…