Системный сбой

- Там остались ребята, – Целтин кивнул в сторону зашторенного окна.

- Они предупреждены, а значит, готовы.

- Не уверен, что все воспринимали твою игру всерьёз.

- Это только при нас. В душе они верят, иначе давно бы разбежались, сосредоточившись на чём-то другом.

- Похоже, ты действительно знаешь, что делаешь.

Женя подняла жалюзи, уставилась на фиолетовое неистовство, превратившее всё вокруг в проказу.

- Что теперь будет с Соней?

Целтин молчал, не зная, что ответить на этот вмиг ставший неимоверно сложным вопрос. Да, последнее время они спешили, словно стараясь успеть до какого-то, никем не обозначенного срока. Своеобразный час «Ч», дата которого до последнего неизвестна. Вот он настал, а у них даже не оказалось боевого расчёта.

Так и снаружи, в огромных городах, прямо сейчас надрываются военные сирены, которые слышат все и не знают, как быть. Точнее знают: это учебная тревога, ничего страшного не происходит, можно жить дальше, ведь на планете мир. Так говорит телевизор, а он всегда прав.

Последняя вспышка полыхнула совсем рядом. Женя невольно отстранилась от подоконника, налетела на Целтина, которому пришлось обнять подопечную, чтобы та не упала. Женю трясло мелкой дрожью. Как маленького ребёнка, проснувшегося среди ночи от кошмара. Словно подтверждая данность, Женя ущипнула себя за руку. Ничего не произошло, и она уткнулась лицом в халат Целтина.

- Как всё и впрямь нелепо. Ведь даже я до последнего толком не верила. В душе надеялась, что бред. Но это не бред, это мы сами. Как вредоносные бациллы, готовые уничтожить то, что веками возводила природа, не особо заботясь о последствиях.

- Думаешь, это конец?

Женя вздохнула.

- Думаю, как бы мы сейчас не предполагали, всё в конечном счёте будет иначе. Если бы человек мог хоть что-то предсказать, смысл жизни непременно открылся бы ему. Тот факт, что мы до сих пор слепы, свидетельствует лишь об одном: человек – пешка в чьей-то безумной игре. От нас ничто не зависит, более того, наши жизни ничего не значат. Для них. Там... – Женя обернулась к нездорово дышащему небу. – Там вершатся страшные цели, узнав о которых, любой индивид сразу же сойдёт с ума, так как узнает истинную цену своей никчёмной жизни – свить гнездо для обители хаоса. Скорее всего, в угоду этому мы и жили... Особенно, если проследить историю человечества, с ранних времён. Мы только и делали, что убивали. Причём самих же себя. Создать такое отродье могло лишь истинное зло.

С улицы послышалась суета: топот ног, бессвязная речь, визг автомобильных шин.

- А вот и сильные от мира сего пожаловали, – улыбнулась Женя, отстраняясь от Целтина. – Вот кому сейчас по-настоящему страшно.

Целтин обернулся как раз, когда отворилась наружная дверь. В помещение набилась свора вояк, над которыми заметно возвышался «ёжик» Громова. Полковник коротко распорядился, солдаты с автоматами наперевес расположились вдоль стен. Оставшись один на центряке, Громов прошёл в лабораторию, кивнул Жене с Целтиным.

- Что происходит? – спросил Целтин, закуривая.

Громов замер на полпути к окну; будто заворожённый, уставился на фиолетовое светопреставление.

- На нас напали? – Женя опустила жалюзи, понимая, что пока дьявольский свет проникает в лабораторию, добиться от федерала хотя бы одного вразумительного ответа вряд ли удастся.

Громов вздрогнул. Глянул на Целтина с Женей, словно видел впервые в жизни.

- Идёмте. Живо! – Он направился к двери во второй корпус, показав рукой четыре пальца.

От эскорта отделилась четвёрка вояк. Двое солдат расположились по бокам от двери, оставшиеся заняли рубеж напротив, за полковником.

- Объясните, что случилось? – потребовал Целтин, но Громов даже не обернулся.

Снова хлопнула входная дверь. Из «тамбура», тыча в нос пропускам оставшимся караулить вход воякам, выскочил Панфилов. По роже шла рябь, на лбу образовалась уродливая складка – совсем как у пациента с лоботомией, – всклокоченный внешний вид и надетый наизнанку халат свидетельствовали об экстренном подъёме по тревоге.

- Что всё это значит? – Женя преградила путь Панфилову, чего последний явно не ожидал; кожа на лице мигом разгладилась, голова приняла яйцеобразную форму, брови уползли чуть ли не на затылок. Сама ситуация из фатальной сделалась какой-то комичной, так что на пару секунд Жене показалось, будто всё происходящее – фарс. Воякам стало скучно, вот они и решили поиграть в войнушку, как в детстве.

- Назад! – К реальности вернуло дуло автомата, упёршееся в грудь. – Назад!

Женя попятилась.

- Прекратите бесчинствовать! – вскипел Целтин, но тут же остыл, увидев на халате дрожащую точку лазерного прицела.

Громов всё же соизволил обернуться, поднял руку со сжатым кулаком, поднёс к груди. Пыл вояк сразу остыл. Автоматы, звякнув, опустились.

- Я бы не советовал вам провоцировать караул. У всех сейчас нервы на пределе. Идите за мной, и вам не причинят вреда.

- Хоть на этом спасибо, – Женя окончательно убралась с пути Панфилова, который, на манер чихуахуа, потрясываясь, засеменил к хозяину, изредка оглядываясь, словно хвостом чуя опасность.

Целтин нервно докуривал, косясь в поисках пепельницы.

- Надо идти, – шепнул он Жене. – Выбора особого нет. К тому же... ещё неизвестно, зачем они пожаловали среди ночи со всей этой свитой.

- Господи, вы ведь не думаете?.. – Женя, в страхе, ухватилась рукой за подбородок.

- Надеюсь, до этого не дойдёт, – Целтин спешно забычковал окурок об подошву, сунул в карман, так и не вспомнив, где забыл пепельницу. Пошёл за Панфиловым, потирая кончик носа, о чём-то задумавшись.

Женя не знала, куда деть руки, всё внутри неё неистовствовало, под стать буре за окном. Чувства не находили выхода, мысли в голове перепутались, картинка перед глазами вращалась, как в зеркалах калейдоскопа, унося куда-то за грань, в мир примитивного и нелепого, мнущегося, как глина, принимающего самые непристойные формы, о каких Женя раньше и помыслить не могла.

Коридор между корпусами прошли молча. Женя то и дело оглядывалась на идущих по пятам караульных. Те в ответ на неё даже не смотрели – переговаривались о чём-то между собой на языке жестов, позвякивая оружием.

- Зачем это вам? – донёсся издалека голос Целтина.

- Вы всё сейчас узнаете. Потерпите, – юлил Панфилов, играя мимикой похлеще Джима Керри.

Женя собиралась ускорить шаг, но не смогла – её бесцеремонно отпихнули прочь, на стену. Шмякнувшись носом, Женя сквозь слёзы смотрела, как Целтин пытается выхватить что-то блестящее из вертикально поднятой вверх руки Панфилова. Громов, обернувшись, наблюдал, поджав губы. Вояки в два прыжка нагнали Целтина, профессионально скрутили, попутно напихав дулами автоматов по рёбрам.

- Нет! – Женя вскинула окровавленные руки, словно силясь схватить ими Панфилова, чтобы выбить из рук того огромный шприц с мутноватой жидкостью.

«Синильная кислота! – носилось под черепной коробкой, среди обиды и боли. – Чёртовы ублюдки решили и впрямь всё прекратить! Они заметают следы, чтобы врагу не достались их разработки! Но, Господи, какой ценой они это делают!»

Женя кое-как поднялась, утираясь рукавом. На пол капало. Коленки тряслись. Ноги предательски разъезжались. Она двинулась вдоль стены, стараясь не поскользнуться. Так добрела до скорчившегося на полу Целтина, о котором все забыли.

Внутренняя дверь была открыта, слышались звуки борьбы...

Женя со всей мочи стиснула зубы. Стиснула так, что зазвенело в ушах, а перед взором заплясали жирные кляксы. Потом всё на секунду померкло. Это было даже хорошо, она не видела и не слышала очередного убийства, которое проходило на планете Земля, как всегда буднично, никем не замеченное.

Когда чувство реальности вернулось снова, в коридоре, за исключением самой Жени, никого не оказалось. Под потолком нервно вздрагивал свет. Из второго корпуса доносилась бессвязная речь – что-то происходило, но что именно было непонятно.