Ангары

Лиман

По колено в грязи мы веками бредем без оглядки,и сосёт эта хлябь, и живут её мёртвые хватки.Здесь черты не провесть, и потешны мешочные гонки,словно трубы Господни, размножены жижей воронки.Как и прежде, мой ангел, интимен твой сумрачный шелест,как и прежде, я буду носить тебе шкуры и вереск,только всё это блажь, и накручено долгим лиманом,по утрам – золотым, по ночам – как свирель, деревянным.Пышут бархатным током стрекозы и хрупкие прутья,на земле и на небе – не путь, a одно перепутье,в этой дохлой воде, что колышется, словно носилки,не найти ни креста, ни моста, ни звезды, ни развилки.Только камень, похожий на тучку, и оба похожина любую из точек вселенной, известной до дрожи,только вывих тяжёлой, как спущенный мяч, панорамы,только яма в земле или просто – отсутствие ямы.

Манёвры

Керосиновая сталь кораблей под солнышком курносым.В воздухе – энциклопедия морских узлов.Тот вышел из петли, кто знал заветный способ.В остатке – отсебятина зацикленных голов.Паниковали стада, пригибаясь под тянущимся самолётом,на дерматоглифику пальца похож их пунктиром бегущий свиль.Вот извлеклись шасси – две ноты, как по нотам.Вот – взрыв на полосе. Цел штурман. В небе – штиль.Когда ураган магнитный по сусекам преисподней пошарил,радары береговой охраны зашли в заунывный пат,по белым контурным картам стеклянными карандашамитварь немая елозила по контурам белых карт.Солдаты шлёпают по воде, скажем попросту – голубой,по рябой и почти неподвижной, подкованной на лету.Тюль канкана креветок муаровых разрывается, как припой,сорвавшись с паяльника, плёнкой ячеистой плющится о плиту.Умирай на рассвете, когда близкие на измоте.Тварь месмерическая, помедля, войдет в госпитальный металл.Иглы в чашку звонко летят, по одной вынимаемые из плоти.Язык твой будет в песок зарыт, чтоб его прилив и отлив трепал.

Минус-корабль

От мрака я отделился, словно квакнула пакля,сзади город истериков чернел в меловом спазме,было жидкое солнце, пологое море пахло,и, возвращаясь в тело, я понял, что Боже спас мя.Я помнил стычку на площади, свист и общие страсти,торчал я нейтрально у игрального автомата,где женщина на дисплее реальной была отчасти,границу этой реальности сдвигала Шахерезада.Я был рассеян, но помню тех, кто выпал из драки:Словно, летя сквозь яблоню и коснуться пытаясьяблок, – не удавалось им выбрать одно, однако…Плечеуглых грифонов формировалась стая.А здесь – тишайшее море, как будто от анашиглазные мышцы замедлились, – передай сигаретугоризонту спокойному, погоди, не спеши……от моллюска – корове, от идеи – предмету…В горах шевелились изюмины дальних стад,я брёл побережьем, а память толкалась с тыла,но в ритме исчезли рефлексия и надсад,по временным промежуткам распределялась сила.Всё становилось тем, чем должно быть исконно:маки в холмы цвета хаки врывались, как телепомехи,ослик с очами мушиными воображал Платона,море казалось отъявленным, а не призрачным – неким!Точное море! в колечках миллиона мензурок.Скала – неотъемлема от. Вода – обязательна для.Через пылинку случайную намертво их связуя,надобность их пылала, но… не было корабля.Я видел стрелочки связей и все сугубые скрапы,на заднем плане изъян – он силу в себя вбирал —вплоть до запаха нефти, до характерного скрипа,бeлee укола камфaры зиял минус-корaбль.Он насаждал – отсутствием, он диктовал – видывидам, а если б кто глянул в него разок,сразу бы зацепился, словно за фильтр из ваты,и спросонок вошёл бы в растянутый диапазон.Минус-корабль, цветом вакуума блуждая,на деле тёрся на месте, пришвартован к нулю.В растянутом диапазоне на боку запятая…И я подкрался поближе к властительному кораблю.Таял минус-корабль. Я слышал восточный звук.Вдали на дутаре вёл мелодию скрытый гений,лекально скользя, она умножалась и вдруг,нацеленная в абсолют, сворачивала в апогее.Ко дну шёл минус-корабль, как на столе арак.Новый центр пустоты плёл предо мной дутар.На хариусе весёлом к нему я подплыл – пора! —сосредоточился и перешагнул туда…

1971 год

Ты – прилежный дятел, пружинка, скула,или тот, что справа – буравчик, шкода,или эта – в центре – глотнуть не дура,осеняются: кончен концерт и школа:чемпион, подтягивающийся, как ледник,студень штанги, красный воротник                                             шеренги.Удлинялась ртуть, и катался дым,и рефлектор во сне завился рожком, сейфы вспухли и вывернулись песком,на котором, ругаясь, мы загорим,в луна-парках чёрных и тирах сладких,умываясь в молочных своих догадках.В глухоте, кормящей кристаллы, какна реках вавилонских наследный сброд,мы считали затменья скрещённых яхт,под патрульной фарой сцепляя рот,и внушали телам города и дебри —нас хватали обломки, держались, крепли.Ты – в рулонах, в мостах, а пята – снегирь,но не тот, что кладбища розовит,кости таза, рёбер, висков, ногив тьме замесят цирки и алфавит,чтоб слизняк прозрел и ослеп, устыдись,пейте, партнёры, за эту обратную связь!Как зеркальная бабочка между шпаг,воспроизводится наша речь,но самим нам противен спортивный шаг,фехтовальные маски, токарность плеч,под колпаком блаженства дрожит модель,валясь на разобранную постель.