Страница 16 из 17
Однажды днем любопытство повлекло меня в зоомагазин по соседству со школой. Я был буквально загипнотизирован видом аквариумных рыб. Я купил в класс маленький аквариум и наблюдал, как ученики, сгрудившись, ловят каждое движение сверкающих неонов или золотых рыбок. Каждый день я оставался после уроков, чтобы ухаживать за аквариумом. «Что это вы делаете, мистер Ритц? – спросил Мигель. – Можно мне помочь?»
Опыт, вернее, его отсутствие, может приводить к печальному результату.
Я не представлял, во что ввязался. Как педагог я понимал значение «крючка», на которое «цепляют» внимание учеников, чтобы заинтересовать их. Но я не мог вообразить, в какой мощный крюк превратится аквариум. Было ощущение, что я притащил целого кита. Когда в классе появились живые существа, которые зависели от людей – по крайней мере, их нужно было кормить, – в жизни ребят что-то кардинально изменилось. Они учились эмпатии и состраданию, чувствам, которые лежали в основе моей собственной системы ценностей. Самое интересное, что было в аквариуме, – его замкнутая система, которая, если за ней правильно ухаживать, не производила неприятного запаха и не привлекала вредителей. Наблюдение за плавающими рыбами успокаивало учеников, поэтому аквариум идеально вписался в наш класс.
Дети полюбили рыбок, и я вскоре заполучил 200-литровый аквариум. Теперь у нас было идеальное наглядное пособие для уроков.
«Какой формы этот аквариум?» – спрашивал я. «Прямоугольный!» – отвечал кто-нибудь.
«Был бы, если бы он был плоским. Но у него три измерения, значит, он…?»
«Прямоугольная призма!»
«Точно! Но что, если мне нужно узнать, сколько воды в аквариуме? Тогда мне нужен некий показатель. Как он называется?»
«Объем?»
«А в каких единицах измеряется объем?»
«В кубических?»
«Правильно! Кто теперь хочет помочь мне вычислить объем этого аквариума?»
У нас никогда не было недостатка в волонтерах для любой работы с рыбками. Дети схватили линейки и кинулись измерять длину, ширину и высоту. Сколько чашек, кружек или бутылок понадобится, чтобы наполнить такой аквариум? Вычисления и эксперименты помогли ребятам наглядно представить, что такое литр, 10 литров и 200 литров.
Потом мы стали изучать другие предметы с помощью аквариума.
Мы вместе учились создавать правильную среду обитания для рыб – поддерживать температуру и освещение, следить за работой фильтра и вовремя менять воду. Большие рыбы съели несколько маленьких. Подобные истории случались и в жизни моих учеников. Я хотел бы, чтобы мои маленькие рыбки побеждали больших. Дело не в размере и даже не в скорости: безопаснее собираться в косяк и не покидать его. Тогда у каждой рыбы есть спина, за которую можно спрятаться. Вместе они могут держать хищников на расстоянии или отбиваться от врагов. Именно таким образом сплоченный коллектив мог бы помочь моим ребятам противостоять издевательствам.
Мигель сразу же вызвался отвечать за рыбок. Он быстро научился проверять качество воды, чистить аквариум и следить за исправностью оборудования. В его семье иммигрантов и мама, и папа работали на двух работах, и он тоже вырос трудолюбивым. Однажды утром, до начала уроков, Мигель признался мне: «Мистер Ритц, я даже не думал, что у меня так здорово получится управляться с аквариумом». Я был потрясен, когда он глубокомысленно добавил: «Вы показываете нам, как мелкие детали могут объединяться и превращаться в большие дела и как все это связано со школой. Раньше школа казалась запертым складом или наказанием для детей. Вы превратили наш класс в трамплин для прыжков в воду, а весь мир – в плавательный бассейн». Я ежедневно был свидетелем этого чуда, и дети все время демонстрировали готовность нырять, и нырять, и нырять…
Может быть, самый важный урок здесь заключался в заботе. Научите детей заботиться о живых существах, и вы дадите им знания, которые они не найдут ни в одном учебнике. Когда мы учим детей законам природы, мы учим их законам заботы.
И в этом случае мы как общество в целом проявляем свои лучшие природные качества. В тот день, когда у одной из наших гуппи родились мальки, мы все испытали благоговейное чувство. Мы отметили важную дату в календаре, а потом, в перерыве на ланч, я купил гигантский торт-мороженое. Все мы пропели «С днем рождения!» нашему косяку мальков-гуппи.
Научите детей заботится о живых существах, и вы дадите им знания, которые они не найдут ни в одном учебнике.
Наблюдая, с каким жгучим интересом относились мои ученики к живым существам, я изменил наш коррекционный класс. Он стал центром биоразнообразия. Ни один человек не захочет учиться в «классе коррекционного обучения», но все сломя голову побегут в «Центр Биоразнообразия»! Наш класс превратился из группы обособленных, заклейменных и отстающих учеников в самое крутое место в школе. К нам приходили ребята, которые стали жертвами обстоятельств и неудачных решений, – и становились настоящими шпрехшталмейстерами в живом цирке. Вместе с новым статусом они приобрели важные обязанности – интерактивные и, главное, живые!
На 184-й улице, в самом сердце «каменных джунглей», где не росло ни единого дерева, кустарника и даже травинки, у нас появилась настоящая страна чудес. Пара прирученных и приученных к лотку игуан, длиной почти метр двадцать от носа до кончика хвоста, спокойно сидели на партах у ребят во время урока чтения. Мы кормили их бананами и капустой. Когда гигантская черепаха, которую контрабандой доставили с Галапагосских островов, была конфискована в аэропорту Кеннеди, мы вызвались позаботиться о ней. Она ела у нас из рук клубнику и листья горчицы. В конце концов в классе оказалось 9500 литров пресной и морской воды. Каких только рыб у нас не водилось, даже пираньи! Один аквариум был на тысячу с лишним литров. У местного торговца я купил демонстрационные стеллажи и превратил целую стену класса в «воображариум»: там было все, что вызывало удивление и любопытство и поощряло к дальнейшим исследованиям. Каждое новое создание, которое появлялось в классе, вызывало целый шквал исследований. Неожиданно мои ученики полюбили процесс поиска и сбора информации.
Спрашивал ли я разрешения для всего этого? Нет. Это было равносильно просьбе об отказе. Если бы я спрашивал разрешения на каждое свое нововведение, то до сих пор ждал бы большой круглой печати. Я просто появлялся на работе с картонными коробками, в которых были проделаны дырки для воздуха. В конце концов, я не выпускал нашу живность за пределы класса.
Карен Армстронг, очень строгая помощница директора, старалась приглядывать за мной и моим зверинцем. Она разруливала ситуации, когда другие учителя начинали интересоваться тем, что я делал.
«Вы видели те наглядные пособия, которые Ритц приносит в школу? – говорила она на собрании. – Вы видели, как дети на них реагируют?» Когда я повез учеников на шоу рептилий, нас сопровождали многочисленные родители, братья и сестры, бабушки и дедушки.
Хотя Карен всегда настаивала на выполнении правил, она признавала пользу и шла на компромиссы. «Стив, – сказала она мне, побывав с нами на экскурсии на фабрике, где делают кленовый сироп, – вы даете этим детям такие впечатления и переживания, которые они не получили бы никогда в жизни».
Однажды после школы, когда я перебегал через улицу, чтобы остановить драку учеников, меня сбил автофургон. Все, что я помню, – полет и крики моих учеников: «Смотрите, мистер Ритц летит!» Меня немедленно отвезли в ближайшую больницу. В тот день я был единственным пациентом в больнице Линкольна, не прикованным наручниками к каталке.
Каждый ребенок должен учиться в безопасной, интересной и вдохновляющей обстановке, в таком месте, где он может мечтать и работать над своим счастливым будущим.
Пока лечили мою сломанную ногу, я переживал, кто позаботится о моих животных. Мигель вызвался отвечать за это. Он взял ключ у дежурного и сделал все, что нужно, – и даже сверх того – без какой-либо просьбы с моей стороны. Он ухаживал за зверями даже слишком хорошо. Например, ни слова не сказав, Мигель научил нашего гигантского варана прыгать за угощением. Когда я вернулся в школу и открыл клетку, ящерица метровой длины вцепилась в мою руку зубами, похожими на челюсти смерти. Пока я пытался оторвать от себя это чудовище, прибежал Мигель, увидел мой испуг и долго смеялся.