Страница 67 из 116
– Я так понял, ты предлагаешь мне поудобнее устроиться в шлюпке и наблюдать, куда принесёт меня река судьбы, да?
– Проводи какие угодно аналогии, суть не изменится. Попытки изменить то, что и так случится, сродни предсмертным судорогам мертвеца – ни ты, ни мертвец уже не сможете ни на что повлиять. – Леонид вернулся к работе, демонстрируя бесполезность дальнейших пересудов. – Кстати, эта девчонка так и не выбралась из своего рассказа во время первого цикла, да?
Глен перестал ходить, вернулся в кресло и потянулся за полулитровой бутылкой воды.
– Не выбралась. Никто не выбрался, хоть я и оставил им достаточно подсказок и лазеек.
– Обидно. Я всё же считаю, что целесообразнее было взять её в штат.
Глен отпил воды и слегка остудился.
– Её можно вернуть в любой момент. Мы не знали её прежде, поэтому не думаю, что заметим разницу.
– Ну, её человеческие качества мне не так интересны. Не так, как способность заглядывать в будущее и ложные реальности.
– Думаешь, они могли пострадать?
– Не знаю.
– А могли и усилиться. – Глен отпил ещё немного воды, и вместе с ней в него влилась кристально чистая идея: если способности Раи усилились, то её можно было бы в подробностях расспросить о таинственных капризах неба, из которых якобы ей явился образ Глена. Вероятно, они стали ей подконтрольны.
– А с твоим персонажем что? – прервал его размышления Леонид. – Бесславно пройденный цикл от палубного ресторана до больничной койки?
Глена даже задел такой вопрос.
– Бесславно пройденный цикл?! Перечитай рассказ, мой персонаж там самый здравомыслящий субъект.
– Обязательно, когда будет время. Что же помешало самому умному найти выход? Дай угадаю – он сломал зубки о крепкий орешек в санатории?
Глену пришлось переступить через нежелание признать сей расклад.
– Да. Орехов оказался чертовски убедительным засранцем.
– Ну а чему ты удивляешься? Ты сделал дока умнее самого себя, вот и результат.
«А вот и не угадал, Лео. Док один, а нас двое. Я в любой момент могу вмешаться в размеренное течение сюжета». Идея зрела в голове Глена как гриб после кислотного дождя. Ему было плевать, что такой гриб лучше не подавать на стол и уж тем более не есть. Двадцать пять лет его глодали вопросы о смутных началах его движения в этом мире, а теперь в поле зрения появился человек, возможно, способный дать хоть какие-то ответы. Разве могли быть сомнения в использовании такого шанса? Конечно, нет. Кислотный гриб незамедлительно отправился в корзину.
– Зачем они это сделали, Лео? – спросил Глен. – Я имею в виду интеграцию Раи Райс.
– Официальная версия – расплата за литературное искушение.
– Вот именно, что официальная. Они прикрываются этими искушениями, которые якобы убивают писателей. Но разве хоть одно из них заслуживает наказания для человека? Ведь они, по сути, убили не только писательницу Раю Райс, но и человека.
Леонид оброс недовольством. Оно исказило его лицо.
– Я не знаю, Глен. Они делают такое постоянно. Не вижу смысла искать конкретные мотивы для каждого случая.
– Этим-то ты и пугаешь меня. Своей аморфностью в любых вопросах о мотивах и целях. Тебе всё равно, ты просто выполняешь приказы как эта клавиатура или этот монитор. – Он слегка постучал клавиатурой по столу.
– Ты до сих пор наивен как картонный персонаж. – Леонид удостоил напарника взглядом. Недовольства в нём не читалось, скорее, там притаились строчки лёгкой грусти из мелодраматической сцены. – Искать ответы снизу это всё равно что пытаться разобраться в тайнах цивилизации из соседней галактики, находясь на Земле.
– Значит, ты ждёшь солидного повышения, чтобы начать поиски?
– О таких вещах нам лучше не говорить внутри стен издательства.
Леонид тут же вернулся к работе. А Глен с ужасом представил, что в кабинетах вполне могли стоять магические микрофоны, передающие слова в динамики верхних кабинетов или даже в третью типографию. Ещё ужаснее ему стало, когда он подумал, что таким способом могли передаваться не только слова. Слова человека для вас потеряют всякую ценность, когда вы научитесь читать его мысли. Пожалуй, и правда об этом лучше не думать. По крайней мере, здесь.
Глен тоже вернулся к работе. Вслед за голодовкой разума последовал его дежурный полдник. На более серьёзную трапезу занятие Глена не тянуло даже внешне.
На следующий день Глен изобразил вдохновение, чтобы задержаться в офисе и не вызвать у Леонида подозрений. Когда он остался один, то приступил к первому этапу. Все успешные проекты начинаются с наблюдения и сбора информации. И пусть Леонид трижды предостерегал от одиночных интеграций и без конца твердил о своём новом росте как результате подобной глупости, Глен задвинул теорию и неудачную практику напарника в дальний ящик. Он-то не проколется, потому что будет действовать с холодной головой, а не под инъекцией любовного яда. Разница существеннее, чем может показаться на первый взгляд. У пьяного водителя шансов попасть в аварию куда больше, чем у трезвого опытного аса. Конечно, Глен ещё не причислял себя к мэтрам интеграций, но ведь для безаварийной поездки в соседний город вам не обязательно быть профессиональным автогонщиком с десятилетним стажем.
Он подготовил оригинальный текст нового рассказа. Теперь он назывался «Капризы неба». Правая рука нащупала в столе файл с сиреневыми листами. Всё готово, оставалось выбрать главу. Глен пролистал до третьей. В ней история давала первые вкусные соки, не такие разбавленные болтовнёй как в начале, но и не столь приторные, как в конце. Заранее он спроектировал себе лазейку для обратного извлечения – шаг, доведённый до автоматизма у каждого божка издательства. У погруженцев-одиночек он и вовсе становился рефлексом. По крайней мере, у тех, кого знал Глен. Они не афишировали свои похождения, но разве можно утаить грехи в небесной канцелярии? Пусть канцелярия и не совсем небесная, а земного розлива (из-за чего, собственно, к грешникам не применялись никакие карательные меры).