Страница 59 из 116
– Мне всегда казалось точно так же. Казалось, что всю жизнь приходится мириться с невыносимыми качествами, потому что ими обладают близкие люди, от которых нельзя избавиться как от надоевшей собаки. Даже от собаки трудно избавиться, если ты к ней привык. С этими чертами можно только смириться и принять за данность, – затем Леонид уточнил: – В реальности. Но не в созданном мире. Там хоть все недостатки можно убрать одним росчерком пера.
Глен быстро уловил мысль Лео:
– Вот почему ты пишешь эти рассказы? Там другая, лучшая Вероника, которая принимает тебя в любом виде?
– Да. Но если ты думаешь, что счастье тоже можно написать или внушить самому себе, то я тебя разочарую. Оно неподвластно никому, я в этом убедился. Отношения с воссозданной на бумаге Вероникой для меня как хождение голодного волка вокруг запертого курятника. Я могу создать сотню Вероник, куда лучше настоящей, но любить всегда буду лишь одну. Ту, с которой мне не быть. Жестокие законы нашего бытия всё чаще подводят меня к мысли, что мы живём ни в какой не реальности, а в таком же придуманном кем-то мире, для которого автор установил свои порядки. Единственный способ нарушить эти порядки – самообман. Я пока не овладел им в совершенстве, но очень бы хотел.
Глен бросил взгляд на закрытый ящик, куда Леонид убрал распечатки.
– Может, для начала тебе стоит отказаться от воспоминаний? Твои чувства к ней подогреваются этими рассказами, поэтому ты всё ещё бессилен перед её чарами.
– Я пробовал держаться подальше от искушений, но попытки проваливались с незавидным постоянством.
– А почему не попробовал извлечь новую Веронику? Возможно, здесь ты её полюбишь по-настоящему, без самообмана.
– Одно дело – заниматься мелкими преступлениями внутри выдуманной Вселенной, совсем другое – переносить свои преступления в мир материи.
После непродолжительного молчания Глен спросил:
– Её сестру ты ведь тоже изменил?
– Натали? Да, немного. Я привил ей лишь увлечённость парнями-готами, дабы у тебя было больше шансов попасть к ним в дом. Когда я её видел в последний раз, она была ещё слишком юной, так что не знаю, сколь существенными получились отличия.
– На юную девушку эта мадам совсем не тянула со своими данными. И увлечённость мной тебе неплохо получилось ей привить. Даже слишком хорошо. В какой-то момент я задумался, от кого мне придётся спасаться в итоге, от её отца или от неё самой.
Леонид подмигнул Глену:
– Тебе она понравилась?
Глен неожиданно забеспокоился, что, используя ментальную связь, Лео может узнать, кто на самом деле ему понравился. Натали тоже была ничего, но только до того момента, когда они вошли в дом.
– Если ты хочешь предложить мне составить тебе компанию в амурных преступлениях, то я, пожалуй, откажусь. – Тут его озарила светлая, как он подумал, идея: – Хотя мне было бы любопытно познакомиться с реальной Натали. Если она такая же колоритная мисс, как и в рассказе, я бы попытался увлечь её собой уже без твоей помощи.
Леонид выдохнул и стёр со лба несуществующий пот:
– Фух, тебе всё-таки нравятся девушки! А то я уже начал волноваться, что однажды ты объявишь мне о помолвке со своим ноутбуком.
– В списке приоритетов девушки у меня не на первых строчках, но это не значит, что они мне не нравятся. Ну, так что ты скажешь по поводу моей идеи?
– Какой?
– Съездить к реальной Натали.
В этот момент взгляд Леонида изменился. Глен даже испугался, а то ли имя он произнёс. Или, возможно, Лео услышал в уме Глена настоящее имя, а не очередную словесную фальшь. Ещё одну. Слишком много фальши, подумал Глен. Она уже начинала давить на него, будто он находился на глубине. На самой глубине мироздания.
– Я думаю, не стоит этого делать, – мёртвым голосом сказал Леонид.
– Что за пессимизм, мистер реалист?
– Ничего подобного. Просто не надо. Не лучшая твоя идея, поверь мне на слово.
Вот это Лео зря сказал, подумал Глен. Такие вещи нельзя говорить людям, в которых от природы заложено стремление делать то, что им без всяких объяснений советуют не делать.
– Слова ничего не значат. Работая в этом издательстве, я лишь больше убеждаюсь в их призрачной сущности, – сказал Глен.
– Ты плохо усваиваешь уроки. Слова как раз значат больше, чем принято думать. И лучше всего это становится понятно именно здесь – в организации, превращающей печатных призраков в реальность.
Пока Глен обдумывал контраргументы, Леонид быстро сменил тему:
– Ладно, поэтический перерыв окончен, пора возвращаться к работе с рутинной прозой. Босс уже ждёт нас, у него для тебя есть кандидат.
Леонид исчез так неожиданно, будто его интегрировали в чей-то рассказ. На самом деле, он всего лишь механически, с помощью лифта, интегрировал себя в кабинет заместителя главного редактора. Глен неуклюжей походкой проследовал за ним.
– Надеюсь, ты прочитал «Анархию разума»? – вопрос Ивана Богдановича вернул Глена к рабочим делам, и он кивнул. – Что скажешь?
– Роман вполне хорош.
– Тебе не показалось, что автор переборщил со специями, от которых мозг скручивается в поросячий хвост? А всё написанное как нельзя лучше отражает название?
– По правде говоря, да. Сначала мне показалось, что автор перемудрил с завихрениями сюжета. Последние главы я посчитал лишними, отягощающими восприятие и финала, и всего произведения. Но на следующий вечер я перечитал концовку уже в одиночестве, без бутылки вермута. Теперь я понимаю, что в этом романе, как в элитной подиумной швабре, нет ни грамма лишнего веса. Он идеально сложён.