Страница 27 из 116
– Да. Я так полагаю, Костин. Во-первых, что сохранилось в глубинах моей памяти, так это его давняя любовь к историям в стиле мифов о «летучем голландце». Он избрал жёсткую линию работы исключительно в реалистичной прозе, а конкурс журнала, печатающего фантастику, позволил бы реализовать ему свои неформатные для собственного творчества идеи. Во-вторых, мне кажется, воплощённые произведения забирают, в первую очередь, своих авторов, как это случилось с Кариной. Скорее всего, это же случилось и с остальными.
– Орден плотоядных, стало быть, придумал Усмаков, коль забрали его? – спросил Хромов.
– Вспомните, как лорд Гобель говорил, что голос Усмакова ему кажется очень знакомым. Не потому ли, что это был голос его создателя? И раз вместе с Сергеем исчез и сам орден плотоядных, значит, он и есть автор. Вместе с автором исчезает и его сюжет.
– А как же этот дом, предметы, сад вокруг дома? – Рая стала расхаживать по гостиной. – Они-то не исчезли! – Она с некоторым отвращением посмотрела на посуду, оставшуюся стоять на столе. – Эти тарелки, из которых каннибалы ели свою баранину. А может, и не баранину вовсе.
– Вполне возможно, всё это исчезнет, стоит нам уйти отсюда и потерять дом из поля зрения.
– Предлагаю проверить это прямо сейчас, – сказал Хромов. – Если теория верна, она подтвердится именно так. Только мне бы сначала подыскать себе что-нибудь вроде костылей. – Он окинул взглядом гостиную.
– Тебе не терпится оказаться в одном из наших следующих рассказов? – остудил его порыв Глен. – Пока мы здесь, нас ещё окружает мир ордена плотоядных, а стоит его покинуть, неминуемо воплотится в жизнь следующий сюжет. Как в случае с кораблём и островом.
– Выходит, не покинь мы лайнер, не попали бы в сети людоедов и Сергей остался жив? И мы остались бы с Костей. – Рая проутюжила взглядом Глена.
– Да, и со всей его широкоформатной фантазией про летучих голландцев. Зная чертей в омуте Ракова, для нас куда лучше, что мы оказались здесь.
– К тому же теперь для нас покрыто тайной всё, что произошло с лайнером после исчезновения, – сказал Гена.
– Однако теперь ясно, что испарялся не сам корабль, а это мы всего лишь перебирались из одного рассказа в другой. У нас был выбор остаться там, но, повторюсь, не уверен, что там нас ждал бы шведский стол и добродушный приём у капитана.
– Но кому, кому это всё могло понадобиться?! – Рая тоном отчаяния и злости вопрошала у небес, точнее, у высокого потолка, вскинув к нему руки. – Если мы оказываемся в своих же рассказах, то зачем нашим же рассказам убивать своих создателей? Зачем?! – последние вопросы уже были адресованы Глену.
– Судя по ситуации с лордом, персонажи наших произведений и сами не знают, кто их создатель. Для них мы обычные люди, существующие в их мире и оказавшиеся на пути.
– Ты сказал, что в первую очередь забираются именно создатели. С чем это может быть связано? – поинтересовался Хромов. – Некое взаимное притяжение между автором и его вымышленным миром?
– Как вариант, – медленно произнёс Глен. О причинах он пока и сам не задумывался как следует. – С плотоядными нам, может, просто и повезло, что всё закончилось так быстро. Пары для конкурса могли быть другими или идти в другой последовательности. В конце концов, итог первого раунда тоже мог быть иным. Но вариант притяжения мне кажется более вероятным.
– Повезло, что первым съели Сергея? – Рая продолжала задавать вопросы на повышенных тонах. – Как это цинично, Глен!
– Успокойся, он прав, – жёстко вступился Хромов. – Если теория действительно верна, то лучший способ выбраться из рассказа – это избавиться от его автора.
– Но это лишь приведёт к попаданию в следующий рассказ! По теории. К тому же, как узнать, кто автор, до того, пока никого не забрали и не съели?
– Никак, – спокойно ответил Глен. – Если на происходящее не указывают какие-либо косвенные факты авторства того или иного человека, этого никак не узнать.
– Что за косвенные факты?
– Да что угодно. В случае с кораблём-призраком это могло быть знание о любви Кости к подобным темам. Только тогда мне и в голову не могла придти мысль об оживающих сюжетах.
– Значит, надо подумать, что бы мы могли написать на конкурс. – Хромов вернул себе привычный тон, подчёркивающий его спокойствие и рассудительность. – По правде сказать, кроме идеи о царстве мёртвых, я мало что придумал за свой творческий путь. Но есть одна тема, к которой я неравнодушен и которая давным-давно запылилась в дальнем ящике моего письменного стола – идея о постапокалипсисе после ядерной войны.
Рая и Глен представили масштаб своих возможных бед, в сравнении с которыми кучка людоедов показалась бы не опаснее кучки тараканов, обнаруженных ночью на кухне.
– Надеюсь, эта идея так и осталась в твоём ящике, – сказал Глен. – Иначе придётся тебя убить при первых же признаках наступления ядерной зимы.
– Это уже не поможет, – равнодушно ответил Хромов. – Если ты не будешь ничем защищён – а твои кольца и повязка вряд ли спасут, – то даже первые признаки поразят тебя смертельной дозой радиации.
– Выходит, спасения из твоего рассказа нет?
– Окажись он про ядерную зиму, вряд ли оттуда можно будет спастись. Но это всего лишь предполагаемый сюжет, как ты выразился, косвенный факт. А у тебя каков этот косвенный факт?