Страница 21 из 116
«Вот лучший способ забыть про боль в колене», подумал он. Хромов совершенно не представлял, о чём писать. В жуткой растерянности он даже забыл, о чём писал рассказ на конкурс издательства. Прошло не менее получаса, прежде чем карандаш под его рукой сотворил на бумаге первое слово. Затем в голову вернулись поредевшие мысли, но их количество оказалось достаточным, чтобы написать хоть что-то похожее на связный текст.
«Час, как мало, чёрт побери! – Серж затеребил ручку, постукивая себя по лбу. – Я не привык писать рассказы за час. О чём можно написать за час? Да ещё по принуждению людоеда, скрывающегося под личиной лорда и возомнившего себя литературным гуру. Ладно, спокойствие, ты сотню раз уже писал рассказы на разные темы, одна дурнее другой, тебе не привыкать. Это же твоя стихия, ты непобедим в дуэлях. А твой соперник – всего лишь имя, ничего более. Какой из него писатель, настрогал пять книг об одном загробном мире и ни о чём другом писать не может. Так пусть отправляется туда, может, личный опыт подскажет ему новый сюжет. Хм-м…Так, что бы я делал в последние минуты жизни?.. Нет, не я. Зачем настраивать себя на смерть и притягивать беду? Лучше напишу про него. Нет, слишком очевидно и непрофессионально, пусть это будет Глен! Пусть лучше его съест этот лорд или его собаки. Что бы написать? К чертям высоконравственные потоки сознания, надо удивить лорда и написать что-нибудь юмористическое. Так, начнём!»
Тем временем лорд Гобель провёл Раю и Глена в соседнюю комнату. Два стража тенью следовали по пятам. Комната изобиловала чучелами птиц и животных. Они помещались повсюду – на полках, на потолке, на стенах и в углах на полу.
– Мои трофеи, – гордо сказал людоед. Затем уточнил: – Животных. Трофеи людей на втором этаже. Вы присаживайтесь, будьте как дома.
Глен и Рая сели в два просторных кресла, обтянутых медвежьими шкурами.
– Где же вы пополняете свои запасы человечины, лорд? – Глен увидел в десяти сантиметрах от себя смотрящий ему в лицо череп какого-то животного, украшающий настольную лампу. – Ведь случайных гостей к вам на остров заносит явно не так уж часто.
– Ты не прав, мой друг. Эти воды щедры на богатый улов. – Лорд Гобель разместился у огромного аквариума подобно преподавателю у кафедры. – По неизвестным причинам, остров как магнит притягивает гостей. Матушка и Майкл считают, что разгадка кроется в тотеме нашего ордена, якобы он завлекает заблудшие в грехах души, а вместе с ними и нужные нам тела. Поэтому каждый год мы проводим своеобразные ритуалы в его честь. Но мне, честно признаюсь, всё это кажется не более чем суеверным придатком былых традиций. Пережитком прошлого.
– А поедания людей это разве не пережиток прошлого, доставшийся вам от менее развитых предшественников из джунглей дикой Африки и с Соломоновых островов? – Глен тут же поспешил добавить. – Ах, да, извините, забыл, что вы не едите людей. Вы едите безнравственных существ.
– Совершенно верно. – Лорд сцепил руки за спиной и стал расхаживать за аквариумом. – Ты прав, каннибализм – явление абсолютно дикое для общества двадцать первого века. Но не забывай, что и само общество не менее дикое. Просто дикость, как и эпоха, приобрела черты всеобщей глобализации и лицемерной дипломатии. Люди перестали есть себе подобных в прямом смысле слова, зато стали поедать друг друга во всех прочих отношениях: в личных, духовных, деловых. Сильный съедает слабого – закон джунглей. Мегаполис – это те же джунгли, и там действуют те же законы.
– Поэтому вы решили не скрывать своё истинное нутро под лицемерной дипломатией и поедать слабых в прямом смысле?
Рая сидела в окружении искусно сделанных чучел животных и птиц, не в состоянии пошевелить ни пальцем, ни языком. Её поражала та живость, с которой Глен вёл дискуссию с этим людоедом. Она уже заранее знала, что в следующем полуфинале съедят именно её.
– Да, именно так! – Взгляд лорда загорелся. – Природу не обманешь и не скроешь ни под какими масками эволюций. От эволюции стоит брать лишь положительные составляющие, а не всё подряд без разбора. В противном случае наступает духовный регресс, ложно принимаемый за технический прогресс.
– Человек меняется с течением времён, – продолжал спорить Глен. – Человека формируют обстоятельства и внешний мир, а не врождённые инстинкты.
– Вот в этом и состоит главное заблуждение. Человек раб своих инстинктов, а обстоятельства и внешний мир формируют его модель поведения в рамках этого самого мира. Сущность всегда остаётся неизменной, едите ли вы себе подобных за ужином, на деловых переговорах или в литературных конкурсах! Вы всегда будете вести игру, в которой сильный съедает слабого.
Глен понял, что переубеждать лорда бесполезно. Его мировоззрение стояло на прочных основаниях, сформированных ещё, возможно, в раннем детстве. И никакой потенциальный ужин, сколь бы рьяно не извивался на этом кресле, не сможет пошатнуть эти основания.
Сбежать не представлялось возможности – стража ни на секунду не выпускала пленников из цепкого взора, – а потому единственным способом спастись становилась победа на этом импровизированном литературном конкурсе. Участие в котором лишь ещё больше убедит лорда в своей правоте касательно рабской сущности человека по отношению к врождённым инстинктам. А инстинкт самосохранения, без сомнения, самый сильный из всех. Не желая потакать забавам и самолюбию этого каннибала, Глен решился на весьма опасный ход.