Страница 345 из 365
- К бесам церемониал! А если эти куры обшипят тебя на входе, я им самолично у нее на глазах шеи посворачиваю! - бушевал Эдельберт.
"Шипят гусыни, придурок. Куры - квохчут". Впрочем, вряд ли Эдельберт имел хоть какое-то представление о птичьем дворе. Разве что птичницам юбки задирал, и то сомнительно.
- Ты можешь посворачивать им шеи, любовь моя, но кесаревна со мной говорить не станет.
- Жить захочет - поговорит! - безапелляционно заявил Эдельберт. - Через десять минут ты должна быть у этой суки!
Подаренный на двенадцать лет полк явно развил у Эдельберта неверное представление о собственных командных способностях. Умение громко орать и отдавать толковые приказы все же были несколько разными вещами.
Эйрани осталось только проверить обычно не дававший сбоя метод. Она провокационно потянулась и как бы случайно рассыпала волосы по плечам.
- Но любовь моя...
- Я сказал - одевайся и чтоб через десять минут была там. Она тебя примет, я это гарантирую.
Видимо, дело и вправду намечалось серьезное. Но это не значило, что Эйрани не заставила бы венценосного полудурка пожалеть о своем поведении.
- Да, мой кесарь.
- Скажешь ей, что, если признает своих щенков незаконнорожденными и сознается в адюльтере, поедет к батюшке в Кэлдир нервы не лечить. А если не сознается, так другие свидетели найдутся и мягко с коронованной прелюбодейкой не обойдутся. Ясно?
Эйрани прикусила губу, чтобы не фыркнуть от смеха. Воистину, отправить обличать адюльтер именно ее, казалось отличной мыслью. Стефанию от такой наглости мог просто удар хватить.
Прогноз Эйрани касательно отношения кесаревны к ситуации оказался абсолютно верен: первый рубеж обороны, в виде двух прямых как палки дам средних лет, встретил ее еще на пороге фрейлинской. Разумеется, Ее Величество не принимала. Более того, она предпочитала пережить свое горе без посторонних. И особенно - без посторонних, которым в нормальные времена даже во дворец ход закрыт, не то что в покои кесаревны. Все это было сказано предельно вежливо и обтекаемо, и Эйрани только и оставалось бы, что обтекать от вылитых на нее приторно-любезных помоев, не догадайся Эдельберт отправить с ней трех крепких парней, куда менее чутких к намекам и подтекстам.
Манеры парней выдавали бывалых переговорщиков. Во всяком случае, мысль о том, что даму лучше бы пропустить, они донесли быстро, четко и простыми словами. Даже лишний раз не хватаясь за винтовки.
Одна из фрейлин нырнула за дверь, отсутствовала около минуты, а потом с выражением вселенского траура на лице сообщила, что посетительница может войти и по церемониалу у нее есть пятнадцать минут. Спутники Эйрани намекнули на возможность пересмотра церемониала в одностороннем порядке, но ей не хотелось ни ждать, ни лишний раз унижать других и унижаться самой.
Вроде бы на ее стороне находились и власть, и сила, и вообще кто бы мог вообразить, что простолюдинке из провинции однажды выпадет возможность своими глазами увидеть кесаревну, да еще и продиктовать ей какие-то условия, но чувствовала Эйрани себя омерзительно.
Не то чтобы она блюла нордэнские заповеди, гласящие, что на своих врагов надо ходить со своим оружием - нордэнские заповеди не всегда были рациональны и уж точно не приближали к счастью в жизни. Но вот приходить и, бряцая чужими пистолетами, угрожать чужим же врагам во имя чужих интересов точно было неправильно.
Под уничтожающими взглядами фрейлин Эйрани проследовала в комнаты, отведенные кесаревне.
Стефания ждала ее сразу за фрейлинской, если слово "ждала" вообще применимо к человеку, у которого ни мускул на лице не дернулся, когда Эйрани вошла.
- Гертруда, вы свободны, - ровным тоном произнесла кесаревна, и тощую словно палка даму, сопровождавшую Эйрани, как ветром сдуло. Карвен, глядя на одетую в белое - траурный цвет королев - Стефанию, в таком виде сильно напоминавшую нордэнскую жрицу общей позой и посадкой головы, внутренне собралась. Если что-то должно было начаться, это началось бы сейчас.
Но нет, Стефания оказалась слишком умна, чтобы затевать скандал, а, может, вообще не считала нужным опускаться до разговоров со всякой швалью. Во всяком случае, она смотрела на Эйрани и как бы сквозь нее и молчала.
"Реверанс или книксен?"
Вряд ли в глазах опального величества имело большое значение, сделает ли почти профессиональная шлюха полный реверанс, или ограничится менее формальным книксеном. С другой стороны, оскорблений последних дней кесаревне явно было более чем достаточно, и Эйрани вовсе не хотелось пополнить ряды людей, причинивших Стефании неудобство, хотя бы в той степени, в которой это от нее зависело. Карвен четко и красиво, как в балете, сделала реверанс и замерла, не поднимая головы и из-под ресниц поглядывая на кесаревну в ожидании кивка, разрешающего встать прямо.
В принципе, Эйрани вполне отдавала себе отчет в том, что кивка может не последовать вовсе, но секунды через три кесаревна то ли сжалилась, то ли ей надоело, и она коротко кивнула.
- Ваше Величество, - нарушив этикет, первая заговорила Эйрани. Стефания ничего обсуждать явно не собиралась, а долго стоять под ее застывшим взглядом было холодно и неуютно. - Я прошу прощения за беспокойство.
Стефания почти незаметно пожала плечами, но так ни слова и не сказала.
Эйрани застыла в дверях, гадая, стоит ли ей пройти дальше или можно говорить отсюда. Если бы она к тому же знала, что вообще говорить, это, наверное, поправило бы дело, но она не знала. Несмотря на семь лет вращения в полусвете и затем - в самом натуральном свете - перед Ее Величеством она стояла дура дурой и чувствовала себя соответствующе.
- Ваше Величество, я прошу вас уделить мне пять минут. После этого я уйду. Если вы мне откажете - я уйду сейчас, и никаких последствий не будет.
Эйрани прекрасно понимала, что использует свой последний шанс. Или на ледяную скульптуру в кресле человеческий тон подействует, или нет, но угрожать ей или звать молодчиков Эдельберта она точно не собиралась. В силу ремесла Карвен отлично понимала, что такое превосходящая сила. Как ни странно, сан кесаревны эту силу Стефании давал, хотя в стенах дворца вроде бы не осталось ни одного верного ей солдата, а три фрейлины мало чем могли помочь.
В глазах Стефании впервые промелькнуло что-то, похожее на интерес.
- Представьтесь.
- Эйрани Карвэн.
Никакой официальной профессии у Эйрани не имелось, а других высокосодержательных определений она добавлять не собиралась. Вряд ли Стефания до этого дня ее видела, кроме как на фотографиях в газетах, но уж совсем ничего о ней не слышать кесаревна не могла. Как-никак, последняя победа сиятельного деверя.
Брови Стефании чуть поднялись.
"Вот сейчас точно прикажет пойти вон", - приготовилась к неизбежному Эйрани.
- А слухи о вашей красоте не лгут. Лгут слухи о вашем уме, если вы здесь, - голос у кесаревны был сухой и безэмоциональный, как будто из него вся жизнь вымерзла.
Эйрани и хотелось бы сказать, что удовольствие, которое они с кесаревной получают от этой встречи, сопоставимо, но после этого осталось бы только выйти за дверь, кликнуть "дипломатов" и, наверное, пригрозить свернуть шею какой-то из трех страхолюдин, отчего-то решивших сохранить верность своей кесаревне. То есть запачкаться в самой настоящей грязи. За кого бы окружающие Эйрани ни держали, она никогда не убивала и не приказывала другим убивать. Могла дать хорошую затрещину горничной, если заставала ее за примеркой своих украшений, могла выставить прислугу на улицу без рекомендаций, могла довести чужого мужа до полного помрачения рассудка - но не до развода - однако никогда и никому не причиняла осознанного зла. Это являлось одним из ее основополагающих жизненных принципов.
Может, поэтому родная сестра до сих пор с ней и разговаривала, хотя для военного человека родство с Эйрани, конечно, было не самым удачным.