Рассвет (ЛП)

«Ты всегда был так добр ко мне, каким бы ни был мой облик. Редкие люди терпели меня. Некоторые боялись. Многие ненавидели. Они видели другую половину моей души как Мерзость, извращение над тем, что для них важнее».

— Над чем? — спросил Каэл.

Она приоткрыла глаз.

«Красота, — прошептала она. — Все люди любят красоту. Они хотят то, что радует их глаз, тратят короткие годы на поиски этой радости, не замечая, что, если они дотронутся, красивые вещи рассыплются в пыль в их руках. Красота проходящая и хрупкая, как люди. Может, потому они ее и ищут. Даже ты подвержен этому».

Лицо Каэла пылало, глаз драконессы закрылся.

— Ты красивая, — тихо признался он.

Он никогда не говорил этого вслух человеческой половине Килэй. Почему-то ему всегда было удобнее говорить с драконом. Хотя он знал, что Килэй любила его, частичка его переживала, что если он скажет ей, как она красивая, если озвучит слова, что звучат в его душе во время их поцелуев… если скажет ей, то будет в плену у нитей своего сердца…

Он боялся, что она посчитает его глупым.

«В день, когда я показала тебе свою вторую половину, я знала, что моя душа разобьется, если ты возненавидишь меня, — прогудела драконесса. — Это был самый страшный момент в моей жизни, самая опасная высота. Мое сердце было открытым, билось у твоих ног. Но… — глаза драконесса медленно открылись, — ты не раздавил его. Твое отношение ко мне не изменилось. И за это я буду всегда благодарна».

Каэл не знал, что сказать. Килэй ему о таком не говорила.

Они часто говорили допоздна о сражениях и приключениях. Он любил ее истории о Шепчущей войне, она любила задавать вопросы про жизнь в горах. Пока они были вместе, и над головами не висела беда, он многое узнал о ней.

Теперь он понимал, что была другая сторона, с которой он еще не говорил — сторона, что скрывалась за ее смехом и улыбками. Эту ее часть она защищала, эту драконью половину, что была уязвимой, как он.

«Ты ведь пришел не просто так?».

— Да, — сказал Каэл, пытаясь сосредоточиться на задании, хотя в голове было не меньше сотни вопросов. — Ты не знаешь свое старое имя? Имя до связи?

Драконесса покачала головой.

«Я знаю лишь имена Углеклык и Килэй. Нас ведет человек, но я всегда здесь. Мы были одним существом, сколько я себя помню. Но… есть способ найти твой ответ».

— Как?

Драконесса долго смотрела на него. Она склонилась и прикусила его сапог. Каэл держался за живот, пока она поднимала его на плечо, словно это помогло бы ему удержать внутренности. Она медленно повернулась, словно растягивала комнату, чтобы в ней влезло три дракона.

Может, ее когти задерживала робость.

За драконом была большая каменная стена. Каэл скользнул по ней взглядом и увидел, что она пропадает во тьме, словно потолок был таким высоким, что свет не достигал его. Он висел вверх ногами и вытянул шею, чтобы увидеть пол. Он пытался сосредоточиться, пока раскачивался, а потом заметил окна.

В реальности в их комнате было одно окно. Но в разуме Килэй их было два. Они были маленькими и простыми. Потертые ставни плотно закрывали их. Железные засовы держали их запертыми. С каждого свисал замок размером с кулак.

«Там наше прошлое, — драконесса опустила его. — Они заперты с начала моей памяти, и я их сторожу. Ты найдешь ответ за этими порталами».

Каэл подобрался к ним, сердце колотилось.

Эта стена напомнила ему ту, что он разрушил в своем Внутреннем убежище, и та стена держала его Страх. Это лежало за окнами? Килэй боялась узнать прошлое?

— Как их открыть? — сказал Каэл.

«Замки откроются в твоих руках, любимый. Я ничто от тебя не скрыла бы».

Голос драконессы был тяжелым. Каэл повернулся, а она смотрела на окна.

— Что будет, когда я их открою?

«Я… не знаю. Мы не помним прошлое. Мы не знаем, что ты там увидишь, — ее когти царапнули пол, она спрятала лапы под себя и посмотрела на Каэла. — Но если ты откроешь их, мы вспомним. И… это беспокоит меня».

— Ты боишься, что если вспомнишь, кем была раньше, перестанешь быть Килэй, — понял Каэл по тревоге в глазах драконессы. — Ты боишься, что правда изменит тебя.

Она кивнула.

«Может, к лучшему… может, нет. Но ты должен открыть их, любимый. Есть лишь этот путь».

Каэл задумался.

— А если я приоткрою их, чтобы просто заглянуть, но не выпустить все?

Чешуйчатые губы драконессы растянулись в улыбке.

«Попробуй».

Это был единственный вариант. Он сомневался, что другие комнаты в разуме Килэй помогут больше. И если драконесса говорила, что это был единственный путь, он ей верил.

Женщина могла быть хитрой, но дракону он доверял полностью.

Каэл подошел к левому окну. Оно загремело, когда он потянулся к нему, словно ветер ревел за ним. Он коснулся замка, и тот упал ему в руку.

Засов гремел о ставни, ветер ревел. Он почти слышал, как железо стонет, чтобы удержать ветер. Каэл прижал локоть к одной половинке ставен. Он двигал засов медленно, воин в нем боролся с порывами ветра.

Засов отъехал, и он приоткрыл ставни на узкую щель. Каэл заглянул в мир за ними.

* * *

Огонь ударил его по глазам, злые языки желтого пламени. Они слепили его, злили. Он ударил когтями по сердцу огня и оскалил клыки, когда порвал плоть.

Он сжал крылья и упал в сторону крика боли. Маленький белый дракон летел к земле, к высокой стене большого города. Его шпили сияли в свете вечера. Бледный кирпич светился от солнца: а внутри была зелень, и все озарял закат.

Гнев вспыхнул в его груди от мысли, и большие крылья били по бокам, неся его к белому дракону.

Ее голова обернулась, странные синие глаза расширились от страха. След его когтей был алыми следами на ее груди.

— Прошу… хватит!

Слова ничего не значили для Каэла. Не было хватит. Ничего не хватит. Эти монстры не перестанут убивать его народ. Они убивали драконов беспощадно сотни лет, не думая. Даже когда похолодели земли кладки, Половинные не прекратили убивать.

Теперь ему снился конец драконов.

Нет, они не получат его милосердия.

Каэл впился когтями в спину дракона. Вой ветра заполнял уши, он летел камнем с неба. Он обрушил тело белой драконессы на землю, радуясь треску ее костей.

Ее кровь лилась на его когти, каждая капля кипела огнем. Она проникала в щели меж его чешуи и жгла плоть. Его глаза слезились от боли, но он заставлял себя рыть, ломать ее кости и поливать больше крови.

Голос Килэй вырвался из его груди злыми словами:

— Раскрой земли с кладкой, Половинная! Скажи, где они, и я убью тебя быстро.

Злой визг раздался над ним. Каэл ощущал тени врагов, летящие к нему, чтобы спасти товарища из его хватки. Они разорвут его кровь, вырвут сердце из его груди. Они растерзают его так быстро, ведь их было много, что он даже не успеет дать отпор.

Плевать.

Пусть летят.

— …не знаю… кладки… — Половинная скулила под ним. — Мы не… не…

— Агх! — Каэл бросился всем весом и сломал шею Половинной. Он провел когтями по земле, чтобы унять жжение ее крови.

Тень стаи упала на него: женщины всех цветов носили шкуры тех, кого он потерял. Они насмехались над его друзьями. Он видел ярость в их синих глазах, но не боялся.

Был лишь гнев.

Небо между ними пропало, он бросился в бой. У них была сила земли за ними. Половинные нападут толпой и придавят его к земле. Они сломают его шею, как он сделал с их подругой.

Каэл не замедлялся. Он врежется в них и унесет с собой столько, сколько сможет. Их тела смягчат его падение…

Рев пронзил небеса, сотряс их. Крылья Каэла бились с новой скоростью, огромный черный дракон пронзил стаю Половинных. Его когти рвали их крылья. Зубы терзали их глотки. Взмахом хвоста он сбросил их разбитые тела с небес.

Но были и другие.

Странный звук донесся из города: звон металла в форме песни. Каэл ненавидел этот звук и боялся его. Это означало, что Половинные летят стаей, и их ведет человек с жутким огнем.