Страница 3 из 20
– Моя, – ответила Женя и улыбнулась.
– Вот это да! – воскликнула Лора и наклонилась к девочке. – И как же тебя зовут?
– Мафа, – сказала Маша.
– Мафа! Какая молодец!
– Не Мафа, а Мафа, – поправила девочка и строго взглянула на собеседницу.
– Ну конечно, ты Маша! Это я такая недогадливая, не сердись. Сколько же тебе лет, Маша?
– Три года, – сказала Маша и показала три пальца.
– Боже мой, Женька, когда это ты успела? Мы с тобой виделись, по-моему, незадолго до моего отъезда, и ты рожать вроде не собиралась?..
– Виделись мы, положим, пять лет назад…
– Неужели? Время-то как летит! Ну, рассказывай, кто наш муж?
– Наш муж – объелся груш. На самом деле никакого мужа нет. Вот так.
– Мува нет, – сурово добавила Маша.
– Ах ты моя хорошая! Мужа нет? Ну и ладно… Нет так нет. Женька, ты что же, живешь в этом доме?
Женя слегка поморщилась.
– Я живу у своих.
– Да-а?! Что такого невероятного должно было случиться, чтобы ты согласилась вернуться к родителям?
Женя нахмурилась.
– Много чего.
– А что, – испугалась Лора, – что-нибудь действительно?..
– Три года назад погиб мой брат. Разве ты не слышала?
– Да что ты! Не-ет… я ничего не знала… Я только слышала, что он уехал в командировку в Нью-Йорк. Он, что же, там и погиб?
– Нет. Приехал на несколько дней в Москву и… В общем, его убили.
– Да что ты! Кто?! Почему?
– Неизвестно. Никого не нашли.
Лора вздохнула.
– Да Господи, чего там?.. Мужик из-за границы, хорошо одетый, видно, что при деньгах… Ограбили, наверное, и все… Какой ужас! Как же теперь его семья?
– Семья в Америке.
– Как это?
– Так, – Женя пожала плечами. – Ольга нашла там работу и осталась.
– А мальчик?
– Естественно, с ней.
– Погоди, ему сколько?
– Сейчас двенадцать, а тогда было, соответственно, девять.
– А как же твои?
– Что – мои?
– Ну, родители, я имею в виду… Как они к этому отнеслись? Все-таки внук… Да еще после смерти сына… Какой кошма-ар… – Лора покачала головой. – Так вот почему ты переехала к ним?..
Женя помолчала и неохотно произнесла:
– Они очень любят Машку.
– Да-а… понятно… и что же ты теперь?..
– Слушай, Лора, может, лучше поговорим о тебе? Вы вернулись? Совсем?
– Женька-а… увы. Так не хотелось уезжать из Парижа… Знаешь, я там работала. В школе при посольстве.
– Да?
– Ну да, пристроилась как жена дипломата преподавать французский язык. Платили, правда, копейки, но, знаешь, все лучше, чем ничего. Но я тебе скажу, – она хихикнула, – это такой маразм…
– Что – маразм?
– Слушай, что мы с тобой стоим? – Лора огляделась. – Вон скамейка, может, сядем на минутку?
Они вернулись на детскую площадку, и Женя отдала Маше корзинку с формочками:
– Ты пока поиграй, а мы с тетей Лорой немного поговорим, хорошо?
Маша отошла к песочнице, перелезла через бортик и села на корточки.
– Чуґдная девка! – сказала Лора, посмотрев ей вслед. – Какая ты молодец, Женька, а мы с Вадиком все никак не решимся…
– Так что – маразм?
– Ах, ну да. Представляешь, в школе, в Париже, работает одна провинция: учителя из Воронежа, из Тулы или там… из Рязани. Кошмар! Песни под гармонь поют. Был там один экземпляр, учитель музыки – бывший массовик-затейник. Так он на новогодних посиделках изображал Деда Мороза и одновременно развлекал народ как умел. Ставил кого-нибудь из мужчин на стул, потом вызывал из публики женщину, завязывал глаза, давал ей в руки яблоко, которое она должна была просунуть мужику в левую штанину, пропихнуть вверх и перебросить в правую. Как тебе такой аттракцион?
– Здорово, – усмехнулась Женя.
– Это еще не все. Потом все вставали в круг – мужчины и женщины по очереди. Этот идиот выдавал кому-то одному полуметровую толстую палку, которую надо было зажать между ногами и передать соседу, вернее, соседке, – в то же место и без помощи рук.
– Надо будет взять на вооружение, – улыбнулась Женя, – у отца скоро гости…
– Ха-ха! Представляю себе Василия Демьяновича!.. Кстати, у вас тут, говорят, позавчера Сапрыкина укокошили? Ты слышала?
– Еще бы!
– Кошма-ар! Что говорит отец?
– Ни-че-го.
– А-а… Ну да, понятно. Вадик говорит, в МИДе такой переполох… А во вчерашней газете статья этого… как его… Хинштама… Не читала?
Женя покачала головой.
– Я газет не читаю.
– Ты? Не читаешь газет? Совсем? Слушай, Женька, ты вообще-то работаешь или сидишь дома?
– Работаю, конечно.
– Все там же? В «Московском курьере»?
– Я оттуда давно ушла. И с тех пор даже успела переквалифицироваться.
– В управдомы?
– Почти. Я теперь – ландшафтный дизайнер.
– Да-а? Как это тебя угораздило? С твоим, так сказать, пером, знанием языков и вообще… с твоей головой… заниматься фикусами?!
Женя улыбнулась.
– Ты так говоришь, потому что не знаешь их… Они – славные ребята… И главное, молчаливые. Если б ты знала, как мне надоела эта мышиная возня с кандидатами, депутатами и прочими деятелями…
– Понятно… Хотя и не очень…
– Ты за меня не переживай. У нас с Машкой все хорошо.
– Ну-ну. Хочешь, я тебе покажу, как мы жили в Париже? Я тут кое-какие фотки прихватила…
Лора достала из сумочки несколько фотографий и протянула Жене.
– Вот, смотри. Это мы с Вадиком на Елисейских Полях. Это у Лувра. Это, сама видишь, под Эйфелевой башней. А это, – она фыркнула, – первое сентября. «Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно». Это я. Как тебе костюмчик? Ничего, да? В «Самаритэне» прикупила. А это наш завуч. Тот еще был тип. Представляешь, первого сентября все должны были играть в «Страну знаний». Выгоняли всех во двор, и детки носились между «станциями», которым он лично присваивал названия: «Читалкино», «Считалкино», «Поделкино» и тэ дэ…
– А у тебя, значит, было «Языкалкино»? – Женя подняла голову и посмотрела на дочь. – Маш, тебе не холодно?
Маша молча покачала головой.
– Чудная девка, просто чудная! – умилилась Лора. – А это, смотри, наше авто. У Вадика сперва был «рено», а потом нам его поменяли на «форд». Женька-а! Машина – класс!.. А это в Довиле. Мы там отдыхали, на даче, несколько дней, перед самым отъездом. Я там так загорела! Смотри!
Лора встала, загородив собой песочницу, распахнула плащ и приподняла джемпер, обнажив кусок живота.
– Здорово, да?
– Красивый животик.
– Я там еще к тому же сбросила четыре кило… Диета по Монтиньяку, слышала?
– Смутно.
– Ну, тебе-то она ни к чему… Женька, там такое море, такая вода… не поверишь – двадцать три градуса, как на юге.
– Мы с Машкой тоже хотели поехать на море, – вздохнула Женя.
– Так у вас же дача!
– Вот именно.
– А-а… понятно. Бабушка с дедушкой не пустили…
– Ну… так вышло. Ничего, зато в будущем году мы уж точно поедем. Правда, Маш?
Лора прикрыла живот и отошла в сторону. На песке в беспорядке валялись совок и разноцветные пластмассовые формочки, но Маши не было. Она исчезла.
4
Кабинет полковника Богданова был залит ярким утренним солнцем, но по каким-то неуловимым признакам чувствовалось, что лето кончилось и это солнце – последнее.
– Ладно, с этим ясно, – буркнул полковник. – Теперь по Сапрыкину. Давай, Юра, слушаю тебя.
– Так, значит… – начал Лобов, уткнувшись в блокнот, – Леонид Сергеевич Сапрыкин, пятьдесят четыре года… заместитель министра иностранных дел… в субботу, 27 сентября, предположительно в промежутке между 20.00 и 20.10 убит с близкого расстояния выстрелом в голову в своей машине… во дворе своего же дома на Брянской, 4… Стреляли в упор… Время установлено по показаниям жены убитого.
– Она слышала выстрел?
– Нет. Она утверждает, что он сигналил ей, чтобы она поторопилась, и что после последнего сигнала прошло не более пяти минут.
– Может, это не он сигналил?