Тень на камне.....

– Может быть, они употребили их на строительство этого неправдоподобного, словно неземного города, – тихо обронил Сергей, любуясь необычными зданиями-скалами, мимо которых медленно двигалась повозка.

Игорь скептически фыркнул:

– Частично да, я готов согласиться, но не все же! Столько не стоил труд даже самых дорогих архитекторов и самых искусных каменщиков, которых набатеи пригласили для строительства, судя по римско-эллинскому стилю зданий Петры. И кроме того, есть еще одно обстоятельство в пользу версии о спрятанных сокровищах – набатеи были непревзойденными мастерами по созданию тайников. Исторически так сложилось, что этот народ много веков изощрялся в устройстве в пустыне и скалах секретных хранилищ самого бесценного в здешних местах сокровища – воды. Сохранилась технология оборудования набатейских подземных водохранилищ. На склоне ущелья выдалбливалась пещера квадратной формы со столбом посередине, который поддерживал потолок, с отверстием наружу. Отверстие делалось небольшим, но таким, чтобы в пещеру стекала дождевая вода. При этом отверстие тщательно маскировалось камнями или растениями, если они имелись, так что только тот, кто знал о водохранилище, мог его найти. И места этих тайников хранились в строгом секрете от чужеземцев. В таких укрытиях вода очень хорошо сохранялась длительное время. Торговые караваны могли спокойно месяцами ходить по пустыне – от тайника к тайнику. Отсюда вопрос: почему бы набатеям не использовать этот богатый опыт, когда понадобилось укрыть от наступающих римлян свои богатства?

– И многие ученые разделяют эту точку зрения? – поинтересовался Сергей.

– Достаточно. Кстати, и в наших рядах я не единственный сторонник этой гипотезы.

– Верно, – усмехнулся Стас. – Олег Сироткин еще почище выступает на тему несметных сокровищ набатеев, спрятанных в неких таинственных пещерах, прямо Цицерон.

Тем временем экипаж, подскакивая на неровных камнях древней мостовой, методично двигался мимо полуразрушенных красно-розовых стен набатейских памятников. Лыков, поглощенный интересной беседой, одновременно смотрел во все глаза, жадно впитывая необычные впечатления. Игорь, периодически прерывая дискуссию с профессором, попутно перечислял ему попадающиеся на пути достопримечательности:

– Остатки нимфея – городского фонтана, который располагался как раз на пересечении двух рек, питавших город. Дальше лестничный подъем к великому храму – это одна из лучших античных построек, по стилю напоминает барокко. Там сохранились фрагменты штукатурки и очень красивые стуковые рельефы – из извести с мраморной крошкой. Справа святилище богини Ал-Уззы, его еще называют храмом крылатых львов. А слева, видишь, три купола? Это комплекс терм.

– А впереди что? Какой роскошный дворец!

– Еще бы! Это храм Душары – главного божества набатеев.

За квадратным массивом святилища Душары повозка повернула направо и мимо садика и террасы ресторана, на котором красовалась вывеска «Бэссин», устремилась в северном направлении.

– Я хотел спросить насчет Аль-Хазне, – вернулся историк к интересующей его теме. – Вы сказали, здание имело культовое назначение. А разве это не усыпальница набатейского царя? Я читал, многие ученые придерживаются такого мнения.

– Возможно, – сдержанно ответил Воронцов. – Однако никаких признаков захоронений там не обнаружено.

– За всю историю раскопок в Петре вообще захоронения находили очень редко, можно пересчитать по пальцам, и то уже поздние, византийский период, – продолжил мысль профессора Марков и пристально посмотрел на Сергея. – В большом количестве человеческие скелеты находят только на территории Вади-Муса, там, где были жилые дома. Что ты на это скажешь?

– Ну, думаю, можно сделать вывод, что все эти здания действительно исключительно культового назначения, – задумчиво проговорил Лыков. – Возможно, это был город-храм, нечто подобное скальному святилищу Язылыкая у хеттов. Там храмовый комплекс тоже был расположен не в самом городе, а примерно в миле от жилых домов и тоже в пещерах, правда, естественного происхождения.

– Кстати, в Малой Азии есть еще одно место, отдаленно напоминающее сооружения Петры, только не в Каппадокии, а на юге, – добавил Воронцов. – Я имею в виду высеченные в скалах пещеры с портиками в Кавне, четвертый век до нашей эры, насколько я помню.

– Но в Петре были и жилые дома, – вмешался Игорь, – о чем говорит развитая система водоснабжения. Значит, это был не только храмовый комплекс.

В этот момент дискуссия неожиданно прервалась. Возница – коренастый пожилой араб по имени Халим, за всю дорогу не проронивший не слова, вдруг гортанно выкрикнул что-то неразборчивое, и ослик послушно остановился. Сергей поднялся с сиденья и окинул взглядом окрестности.

Повозка стояла на краю огромной открытой песчаной террасы, справа возвышался монументальный скальный фасад какого-то здания, похожего на дворец. По архитектурному решению оно напоминало Аль-Хазне, только линии декора были строже и камень отличался более желтым цветом.

– Вот это да! – изумленно выдохнул Лыков. – Ну и высота!

– Впечатляет, верно? – довольным тоном произнес Игорь. – Это самый большой памятник в Петре – высота более сорока метров, ширина – почти пятьдесят. Его называют Аль-Дейр – монастырь.

– Монастырь? Почему?

– На задней стене вырезано много крестов, – пояснил руководитель экспедиции. – Вероятно, здесь совершали богослужения христиане в четвертом веке. А первоначально это был храм обожествленного после смерти набатейского царя Ободы I.

Пока они разговаривали, откуда-то вынырнул худенький парнишка в сильно потрепанных джинсах и красной футболке. Размахивая руками и показывая куда-то налево от святилища, он начал возбужденно кричать на ломаном английском, явно обращаясь к профессору. Пока тот, неторопливо сойдя с повозки, с недоуменным видом пытался разобрать бессвязную речь мальчишки, из-за уступа показался невысокий стройный мужчина лет сорока, узколицый и смуглый, но с неожиданно голубыми глазами, смотревшими дружелюбно и несколько иронично. Увидев его, Воронцов облегченно вздохнул и обратился к нему:

– В чем дело, Рамиз? Чего хочет этот парень? Я не понимаю ни слова.

– Маленький производственный конфликт, – фыркнул Марков прямо в ухо Сергею. – Не обращай внимания, у нас такие постоянно.

Тем временем Рамиз тихо говорил что-то профессору, который в ответ неодобрительно качал головой. Затем он обернулся к парню, который перестал кричать и напряженно вслушивался в разговор, и сделал успокаивающий жест.

– Вы все получите сполна, не волнуйтесь, – сказал он по-английски, стараясь четко выговаривать слова.

– Один из раскопщиков? – догадался Лыков. – Чем-то недоволен? Оплатой?

Марков слегка поморщился:

– А-а, обычная история. Когда они находят что-то стоящее, начинается торг. Вечно они подозревают, что им не доплачивают. Хотя на самом деле они получают вполне прилично.

– А что он нашел? Интересно бы взглянуть.

– Сейчас попросим Рамиза показать, – Игорь пожал руку командиру раскопщиков, который властно бросил несколько слов утихшему парню, после чего тот мгновенно исчез, нырнув за скалу, и познакомил его с Лыковым.

– У вас очень необычная внешность для араба, – не удержался Сергей. – Или вы европеец?

Рамиз улыбнулся.

– Нет, я сириец, но в Сирии много жителей с европейскими чертами лица.

– Из-за чего был сыр-бор на этот раз? – спросил Марков.

– А вот смотрите, – Рамиз достал из кармана небольшой пластиковый пакет с прикрепленным к нему картонным ярлыком, внутри которого находилась какая-то круглая вещица темно-оранжевого цвета со светло-коричневыми прожилками. Он вынул тонкий кружок с неровными краями и передал Игорю. Тот положил его на ладонь и повернулся к Сергею.

– Золотая штучка, несомненно. Только вот что это?

– Монета? – предположил Лыков, наклоняясь ближе.

– Вряд ли, – покачал головой Марков. – Здесь нет ни надписей, ни изображений, да набатеи и не чеканили золотых монет, только свинцовые и бронзовые, иногда серебряные. Кроме того, монеты по размеру гораздо меньше – от пятнадцати до двадцати миллиметров в диаметре. Думаю, это медальон, – задумчиво сказал он через несколько минут, повертев в руках находку. – Видишь, здесь что-то вроде сломанного ушка, очевидно, для шнурка.