Страница 8 из 20
И вдруг царь захохотал! Он смотрел на эту череду нашкодивших граждан и безудержно смеялся, запрокидывая голову назад. Смеялся так заразительно, искренне и звонко, как может смеяться только молодой, сильный и страстный человек. В приступе веселья, царь хлопнул себя по коленям. Охрана, поняв, что их услуги не понадобятся, расслабилась и начала смеяться в ответ. Через минуту вокруг веселились уже все. Так продолжалось довольно долго, смеялся царь, смеялся зал, смеялся весь мир. Не смеялись только Верхняя и Средняя улицы, ёжась под тысячами пар глаз. Сполна отдав должок за прошлые насмешки, царь оборвал смех. Оборвал так же резко и неожиданно, как и начал. Это поразительно, но Кеос заметил, что сам он тоже внутренне умолк вслед за царем, и все вокруг умолкли, и тишина мгновенно повисла над амфитеатром.
– Не ты ли, Леонид, сын Дамона? – спросил Александр. – Леонид вздрогнул, услышав имя своего отца. Каликс от неожиданности выпустил Леонида из своей хватки.
¬ – Я-а-а… – запинаясь, протянул Леонид. По рядам пошёл ропот: «Он его знает! Откуда он знает?!»
– Твой отец смелый воин и славный оружейник. Всегда служил верно моему отцу.
Леонид, поняв, что его не собираются убивать на месте, слегка расправил плечи.
– Но то дела наших отцов. А ты Леонид, ты друг шакала или друг льва? Отвечай же, чего молчишь?!
Леонид впервые рискнул взглянуть в глаза царя Александра: в его взгляде не было ни злобы, ни мести. Там пылал иной огонь, огонь яростного движения и стремления! Огонь воина и огонь полководца. Зачарованный этим ясным прямым взором, который бывает только у сокола, Леонид встал, отстранил от себя Каликса, выпрямился в полный рост и, отвечая на прямой взгляд царя, произнес громко и четко:
– Я осмелюсь называть себя другом, соратником и подданным льва – Великого македонского царя Александра!
Ответ не задержался ни на секунду:
– Так быть по сему!!!
Зал взорвался ревом, и возбуждённая толпа во главе с Леонидом на руках вынесла своего царя из амфитеатра.
III
– По сообщениям наших специальных корреспондентов, сегодня в 13.00 по Серединному времени19 завершилась более чем трёхсотлетняя борьба народа планетарной системы Рухус. К сожалению, победа осталась за силами природы. Звезда Рухус, несмотря на все предпринимаемые усилия, коллапсировала. Однако, вопреки тревожным ожиданиям и даже предпринятой эвакуации планет, мы не увидели вспышки сверхновой. Вместо этого, после коллапса звезды, вопреки всем законам физики, на её месте образовалась черная дыра. Просуществовав краткое время, всего три часа, к великой радости народа Рухус, она исчезла, не успев засосать в себя сколь-нибудь существенное количество звездного вещества. Система Рухус практически не пострадала. Ученые пока не в силах дать объяснение этому феномену.
Из выпуска новостей «Вестника Республики. Коллапс звезды α системы Рухус20.
Лейтенант глубинной разведки Евгений Вязин вот уже в течение часа, не отрываясь, смотрел в иллюминатор своего корабля.
Вселенная, бесконечная Вселенная глядела на него всеми своими глазами – звездами и давила, давила, давила…
Тоска и скука, скука и тоска…
Невозможно понять себя, невозможно осмыслить… Ты – нечто большее, чем плоть, тело, разум, мысли и душа. Ты – Живое. Живое и сложное. И оно не поддается осмыслению, не поддается описанию. Его не выразить ни словом, ни даже музыкой. Его лишь можно почувствовать. Или нет: можно лишь стать им. Можно лишь слиться с ним – Единым. Как там говорили древние? «Капля захотела узнать, откуда она родом, и пошла к Океану. Но как только она прикоснулась к Океану, она стала единым с ним и перестала быть каплей. Она умерла как капля, но воскресла в океане, как Целое с ним…»
Вселенная, бесконечная Вселенная глядела на него всеми своими глазами – звездами и давила. Давила сознанием Океана, на него – маленькую заблудившуюся каплю…
Эти мысли невозможно было отогнать, мысли о собственной малости, собственной ничтожности…
Неожиданно резкий сигнал вырвал лейтенанта из плена своих мыслей. Отрываться не хотелось, но его вызывали. Вязин нечеловеческим усилием воли соскрёб себя-каплю со стекла иллюминатора и переключился на приём.
– Ты ведь любишь музыку, Женя? – раздался в голове голос Филби.
– Музыку?! – Евгений и так очень плохо понимал, кто он и зачем, а тут… О какой музыке он говорит? О музыке, которая поможет выразить суть внутреннего «Я». Вязин потряс головой. Невозможно, чтобы Филби подслушивал его мысли. Однако, хорошо зная приколы друга, Евгений не спешил с ответом, силясь понять если не смысл сказанного, то хотя бы настроение Филби, серьёзен он или нет. В конце концов, Вязин решил, что вроде бы серьёзен. На всякий случай, дабы не угодить в какую-нибудь каверзную ловушку, лейтенант мысленно покрутил фразу «Люблю ли я музыку?», «Музыку люблю ли я?», «Я ли люблю музыку», но так и не найдя подвоха, медленно и осторожно ответил:
– Ну, допустим?
– Тогда заходи!
Вязин опешил от такого неожиданного и короткого предложения:
– А что, надо именно сейчас слушать музыку?!
– Ты давай, заходи без разговоров, не пожалеешь, гарантирую!
– Я… А может, э-э-э… завтра? Я что-то устал…
– Лейтенант Вязин, это приказ!
Тут только лейтенант понял, что капитан не шутит, ибо Филби перешёл на официальный тон, что случалось только в действительно важных ситуациях. Бросив короткое «Есть!», Вязин нехотя поплёлся к капитанской каюте.
Он застал капитана с терминалом в руках. Тот что-то оживленно листал в базе данных. Филби размахивал руками, быстро задавал Кораблю вопросы. Корабль, вернее, его виртуатор – искусственный разум, отвечал не менее оживлённо, показывая многочисленные слайды. Это была великолепная картина глубокого взаимодействия между человеком и машиной. Голографическая проекция развернулась в воздухе в добрых два десятка слайдов. И без того тесная каюта от такого размаха трещала по швам.
– Господин капитан, по Вашему приказанию прибыл! – отрапортовал Вязин. Умение переключаться с дружеского на деловой лад было неотъемлемой частью культуры, которая сформировалась в результате долговременной жизни на космических кораблях. В неизменном окружении одних и тех же людей человеку приходилось рождаться, жить, учиться, работать, отдыхать, рожать, воспитывать детей, воевать и, в конечном счете, даже умирать. Если бы не тонкий психологический механизм переключения из одной роли в другую, человечество не смогло бы использовать дальние перелёты, не сумело бы освоить космос. Филби и Вязин освоили этот приём в совершенстве: они могли часами подшучивать друг над другом на грани фола, но когда необходимо было браться за дело, всё личное отбрасывалось, уступая место долгу, службе и отношениям командир-солдат.
В ответ на рапорт Вязина Филби даже не повернулся, Не отрывая головы от слайдов и записей, он указал рукой в сторону найденного аппарата.
– Так ты любишь музыку, Женя? – примирительно повторил свой вопрос Филби, обращением по имени опять переводя их взаимодействие в плоскость дружбы.
– Музыку? Конечно, Тодд, люблю! Музыка в космосе, – это наше «всё»! А я смотрю, вы тут не скучаете вдвоем? – Вязин восхищённо обвёл взглядом виртуальное рабочее пространство, его апатия постепенно рассеивалась.
Вместо ответа Тодд Филби махнул рукой, отдавая приказ Кораблю. Зазвучала не дурная музыка, видимо очень старинная: в записи не было ни тактильных, ни вкусовых ощущений, не содержалось и зрительных образов. Немного в стороне от корабля–находки на полу Евгений заметил что-то блестящее. Присмотревшись, он увидел какой-то диск, похоже, из золота, и понял, что эту штуку достали из «зонда».
19
{Серединное время – универсальная система измерения времени в Серединной Республике, привязанная к скорости света. За точку отсчета взят Большой взрыв. Единицей измерения является световой год планеты Крадаир – столицы расы Таргон. Таргонский год длиннее земного на 5 суток. Система признана всеми наиболее могущественными расами Разумных.}
20
{Рухус – планетарная система, солнце которой преждевременно коллапсировало из за глобальных изменений пространственно – временной структуры.}