Страница 17 из 21
князь Федор Михайлович Лобанов-Ростовский (1582)
Михаил Яковлевич Морозов (1568–1569), казнен в 1573 г.
Петр Васильевич Морозов (1576)
Иван Михайлович Морозов-Большой (1571–1572), казнен в 1573 г.
князь Иван Федорович Мстиславский (1567, 1573, 1576–1580)
князь Федор Иванович Мстиславский (1582, 1583)
князь Иван Андреевич Ноготков (1582–1583)
князь Данила Андреевич Ногтев-Суздальский (1577, 1582–1583)
князь Михаил Юрьевич Оболенский-Лыков (1570), погиб в бою за крепость Сокол в 1579 г.
князь Борис Васильевич Серебряный-Оболенский(1573–1575)
князь Петр Семенович Серебряный-Оболенский(1567), казнен в 1570 или 1571 г.
князь Михаил Никитич Одоевский (1579–1580)
князь Никита Романович Одоевский (1572–1573), казнен в 1573 г.
Андрей Иванович Очин-Плещеев, опричный воевода (1567–1568)
Захарий Иванович Очин-Плещеев, опричный воевода (1568–1569), казнен в 1570 г.
князь Андрей Дмитриевич Палецкий (1569–1570, 1574), погиб в бою за крепость Сокол в 1579 г.
Иван Дмитриевич Плещеев-Колодка, опричный воевода (1567–1568)
князь Петр Данилович Пронский, опричный воевода (1571–1572)
князь Семен Данилович Пронский (1572–1573, 1579–1580)[152]
князь Иван Иванович Пронский-Турунтай (1565, 1566), убит в 1569 г.
Данила Борисович Салтыков (1579), погиб под Венденом в 1578 г.
князь Иван Васильевич Сицкий (1582)
князь Андрей Петрович Телятевский, опричный воевода (1565, 1568–1569)
князь Иван Петрович Зубан (Зубов) Телятевский, опричный воевода (1568–1569)
князь Василий Иванович Темкин, опричный воевода (1570), казнен в 1571 г.
князь Андрей Васильевич Трубецкой (1577)
князь Тимофей Романович Трубецкой (1577, 1579–1580)
князь Федор Михайлович Трубецкой (1571–1572)
князь Иван Самсонович Туренин (1583)
князь Василий Муса Петрович Туренин (1581)
князь Василий Васильевич Тюфякин (1571)
князь Никита Васильевич Тюфякин (1575–1576)
Василий Иванович Умной-Колычев, опричный воевода (1570), казнен в 1575 г.
князь Василий Дмитриевич Хилков (1579–1580)
Никифор Павлович Чепчугов-Клементьев (1581–1582),
князь Борис Камбулатович (Камбулович) Черкасский (1582–1583)
князь Михаил Темрюкович Черкасский, опричный воевода (1567, 1570–1572), казнен в 1571 или 1572 г.
князь Семен Ардасович Черкасский (1572–1573)
Федор Васильевич Шереметев (1584)
князь Андрей Иванович Шуйский (1582)
князь Василий Иванович Шуйский (1580–1581)
князь Иван Андреевич Шуйский (1565, 1567, 1571), погиб в 1573 г. в Ливонии, под городом Коловерью (Лоде)
князь Иван Петрович Шуйский (1569–1570, 1577)
князь Петр Михайлович Щенятев (1565)
князь Меркул Александрович Щербатый (1583)
Никита Романович Юрьев (1572, 1575)
Иван Петрович Хирон Яковлев-Захарьин (1565, 1570), казнен в 1571 г.
Всего, таким образом, за два десятилетия немногим менее 70 человек[153]. Худо в этой ситуации то, что первых лиц оказалось слишком много. Это значит: настоящих «фаворитов», т. е. полководцев, стабильно добивающихся успеха, совсем мало, прочие же равноценны, и можно их тасовать, как колоду, в которой полсотни разномастных валетов…
Если не считать представителей «старой гвардии», вроде кн. М.И. Воротынского или кн. И.Д. Бельского, сгинувших в начале обозреваемого периода, кто постоянно, из года в год руководит главными силами русской армии? В 1560-х – начале 70-х гг. – князь Иван Андреевич Шуйский, в 70-х гг. – князья Иван Юрьевич и Василий Юрьевич Голицыны, на рубеже 70 и 80-х – князь Михаил Петрович Катырев-Ростовский, а также князь Иван Федорович Мстиславский, единственный ветеран из «старой гвардии», уцелевший после всех опричных и постопричных репрессий, хотя неприятности были и у него. Последний в 1580-х передает «вахту» сыну, Федору Ивановичу Мстиславскому. И если отец был исключительно опытен, воевал на высоких воеводских должностях еще со времен последней казанской войны, неплохо проявил себя в 1552 г., взял Тарваст в 1560 г., то сын, по общему мнению, военных талантов лишен. В самом конце «набирают ход» князь Семен Данилович Пронский, да князь Тимофей Романович Трубецкой (этот еще послужит и государю Федору Ивановичу, и государю Борису Федоровичу).
Есть ли среди них хотя бы один «калика»? Иными словами, хотя бы один ничтожный – по сравнению с любым служилым аристократом – городовой сын боярский? Или хотя бы выборный сын боярский? Или хотя бы один дворянин, служащий по московскому списку, но не принадлежащий знаменитой древностью рода знати? Ничуть не бывало. Все те же «сливки». Удалось ли «худородным» отметиться хотя бы раз среди «больших воевод», то есть пробиться не в постоянные командующие, а хотя бы в полководцы-на-одну-кампанию? Случай именно один-единственный за все 20 лет[154]: Никифор Павлович Чепчугов в 1582 г. ходил во главе маленькой рати из двух полков из Казани на Каму. Этот начинал из стрелецких голов и долго выслуживал высокие воеводские должности; он был, по всей видимости, по-настоящему талантливым военачальником[155]. Впрочем, его почетное воеводство никак не связано с опричниной: назначение произошло через 10 лет после ее отмены…
Среди упомянутых в этом списке опричных воевод худородных нет ни единого. Допустим, князь Дмитрий Иванович Вяземский, а также Иван Дмитриевич Плещеев-Колодка с Шуйскими, Трубецкими, Черкасскими и т. п. тягаться в знатности не могут ни при каких обстоятельствах. Но все-таки первый из них служит по княжескому списку, а второй принадлежит к видному московскому боярскому роду. Пусть они и второго сорта знать, однако для рядовых провинциальных детей боярских они недостижимы, и не все ли равно, через сколько уровней надо прыгать, чтобы сравняться с ними: через пять или через семь?
Правда, на воеводские должности, рангом стоящие ниже «больших воевод», попадали опричники с тех самых «придонных» уровней служилой старомосковской иерархии. В основном они «годовали» в порубежных крепостях и ходили в походы вторыми или третьими воеводами. Среди них следует назвать прежде всего Михаила Андреевича Безнина, Малюту Лукьяновича Скуратова-Бельского, Романа Васильевича Алферьева[156], Константина Дмитриевича Поливанова, Григория Осиповича Полева[157], Петра Васильевича Зайцева, Ивана Боушева (Бушева? Унковского?), Игнатия Борисовича Блудова, Ивана Ивановича Мятлева, Ивана Наумовича Бухарина, Афанасия Новокшенова. Но их немного, да и карьера их складывалась довольно своеобразно. В конце опричного периода опричные и земские[158] войска действовали вместе. На закате опричнины туда записали многих родовитых аристократов, потеснивших худородных «воинников» первых лет, – таким образом, у «молодых волков» уже возникли сложности. А после «закрытия» опричнины бывшим опричным командирам пришлось строить довольно сложные отношения с бывшими земскими воеводами, в большинстве случаев заведомо превосходившими их по знатности. Некоторых из прежних выдвиженцев Ивана Грозного встречаем в роли уже не воевод, а всего-навсего стрелецких голов… От начальной опричной генерации сохранили высокое служебное положение, во-первых, самые дельные и толковые люди (например, Михаил Андреевич Безнин и Роман Васильевич Алферьев). Их в итоге оказалось совсем мало. Они счастливо дослужили до царствования государя Федора Ивановича благодаря покровительству Ивана IV[159], но затем их служебный статус был резко понижен[160]. Во-вторых, сохранили позиции поднявшиеся представители знати «второго сорта» (например, князь Дмитрий Иванович Хворостинин, князь Андрей Старко Иванович Хворостинин, Иван Дмитриевич Плещеев-Колодка из старинного московского боярского рода), которые, при случае, могли небезуспешно поместничать[161], да и в целом не занимали позицию противостояния высшей аристократии. Этим удалось сохранить свое положение и после опричнины, и после смерти Ивана IV. Собственно, фраза о русском армейском командовании, ставшем несколько менее аристократичным, относится именно к их выдвижению.
152
Под 1579/80 г. в разрядной книге ошибочно назван Дмитриевичем.
153
Помимо перечисленных, на службе у государя оставалось несколько выдающихся военачальников, не занимавших однако, первенствующего положения в полевых армиях. Среди них прежде всего стоит упомянуть следующих: князь Дмитрий Иванович Хворостинин, Иван Васильевич Шереметев-Меньшой, князь Иван Петрович Шуйский.
154
Если не считать отправки кн. Ивана Михайловича Елецкого, не очень заметного на общем фоне аристократических семейств, в 1582 г. «на луговую черемису» с тремя полками; но, по мнению А.П. Павлова, Елецкие – «довольно родословная» фамилия. – Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 110. Следовательно, и здесь не было исключения из общего правила…
155
Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 190.
156
Роман Васильевич Алферьев-Нащекин (или Нащокин) принадлежат роду московских дворян, не очень заметных, но и не совсем уж ничтожным. Со знатью он тягаться без государевой поддержки не мог: у него просто не было шансов выйти победителем из местнического спора. Но при Ивана IV поднялся высоко: воеводствовал, занимал пост печатника… и много местничал, пользуясь милостивым отношением царя. Поднялся намного выше, чем мог рассчитывать по роду своему. Подробнее о нем см.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 200.
157
Григорий Осипович Полев принадлежал к потомкам смоленских князей, потерявшим княжеское звание. Среди прочих «молодых волков» он, пожалуй, самый «родословный» человек. Его отец занимал воеводские должности. Но Г.О. Полев сделал слишком стремительную карьеру и получил больше, чем мог ожидать. Подробнее о нем см.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 228.
158
См. подробнее главу V об опричнине.
159
Для тех худородных опричников, кто вошел в политическую элиту, Иван Васильевич учредил и постоянно поддерживал чин «думного дворянина» – предел мечтаний для публики подобного рода. Это позволило дворянам, оставшимся в составе государева двора после опричнины, и уступавшим служилой аристократии в знатности, сохранить положение не просто царевых фаворитов, но и политиков, администраторов, военачальников высшего звена на вполне законных, приемлемых основаниях.
160
Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 37–39.
161
Опричные выдвиженцы Ивана Грозного вынуждены были местничать, чтобы сохранить выгоды нового своего положения для себя, своих семей и родов. И они местничали много, упорно и непримиримо. В их среде обнаруживаются настоящие «рекордсмены» по части местничества в грозненскую эпоху. Те же М.А. Безнин, Р.В. Алферьев, кн. Д.И. Хворостинин, кн. А.И. Хворостинин и И.Д. Плещеев-Колодка – все! – входят в число самых энергичных «местников». – См.: Эскин М.Ю. Местничество в России XVI–XVII вв. Хронологический реестр. М., 1994. С. 211, 213, 242, 254. – Только Безнину, Алферьеву, и им подобным людям из средне-нижних слоев военно-служилого класса без поддержки государя отваживаться на подобные эскапады было просто бессмысленно, и при Федоре Ивановиче им продемонстрировали всю иллюзорность высоты их служебного положения, а те, кто занимал страту на уровне Хворостининых, имели шанс небезуспешно побороться за достигнутое.