Бесконечная дорога

— Пока — на встречу в своем доме, но, сдается мне, это будет не последнее наше путешествие. Почему бы не поехать? Ты, я вижу, все равно уже здесь закончил.

Словно в насмешку над его словами, один из магов, которых Тайрис-Ли считал мертвецами, шевельнулся. Он не попытался напасть — он был едва жив и, похоже, забыл о своих гордых речах. Теперь он стонал от боли, глядя на свои покрытые кровавыми ожогами руки.

Элетер стоял к нему ближе, поэтому он и подошел к несчастному. Тайрис-Ли не двинулся с места, с любопытством наблюдая за вторым магом. Он уже успел заметить, что раненого можно спасти, и это даже несложно, и ему было интересно, как поступит знаменитый «добряк».

Подойдя ближе, Элетер наклонился над обожженным магом. Тот поднял на него мутный взгляд и хрипло прошептал:

— Помогите…

— Все будет хорошо, — широко улыбнулся Элетер. — Я сделаю так, что боль закончится.

— Прошу…

— Сейчас, один момент.

Он выпрямился и резко ударил ногой по голове раненого с такой силой, что череп проломился под его тяжелым сапогом. Обожженное тело конвульсивно дернулось, но мятежный маг уже был мертв.

Все с той же жизнерадостной улыбкой Элетер объявил:

— Вот, теперь ему не больно!

— И не поспоришь, — хмыкнул Тайрис-Ли. — Ладно, здесь не осталось ничего интересного. Пора узнать, чего от нас хочет Мирамар.

Йергариан был городом камней, воющего ветра и пустоты. Он оказался даже более пугающим, чем представляла себе Айви.

Город был заключен в кольцо из острых гор, ограждавших его, среди прочего, и от пустыни. Впрочем, попасть за эту гряду было не так сложно: в камне были проложены довольно широкие дороги, остатки былого величия. Когда они шли через естественную границу, Айви видела несколько наблюдательных пунктов, где раньше дежурили королевские солдаты, следившие за возможным появлением разбойников из пустыни. Теперь солдат тут не было, да и разбойники давно потеряли к Йергариану интерес.

Прямо у внутренней черты гор расположились храмы, и даже сейчас, почти покинутые людьми, они были прекрасны. Айви за свою короткую жизнь видела не так уж много, но у нее была память Тересии, и она знала, что таких роскошных дворцов в королевстве мало. Все они были массивными, все тянулись к небу. Но одни оказались крепкими и мрачными, как боевая крепость, другие — изящными и ажурными, будто нарисованными в воздухе. Серый камень, красный обожженный камень, зеленый камень с черным узором — сюда, похоже, привозили все лучшее, что было в стране. Завершенные храмы украшались резьбой, мозаиками и скульптурами, поэтому теперь на путников со всех сторон смотрели забытые боги.

Они были разными, эти боги. Одни напоминали животных или смесь людей с животными. Другие, несомненно, были жуткими чудовищами, которым поклонялись больше из страха, чем из почтения. Были и такие, которые ничем не отличались от людей, только в причудливых нарядах и с непривычными чертами лица. Айви невольно задумалась: сколькие из них были лишь плодом человеческой фантазии? И сколько тут обитало настоящих демонов?

У каждого храма была своя территория, в прошлом отданная садам, горным родникам или алтарям, а ныне заброшенная. Растений в этих суровых местах было мало, но даже они, бледные, слабые, за такое время начали разрушать постройки. Некоторые храмы были оплетены жесткими сухими лианами, другие и вовсе потеряли часть стен под натиском непогоды.

Но даже эти храмы не были полностью заброшенными. К ним тянулись небольшие группы людей, явно пришедших издалека, чтобы поклониться тем, что оберегал их предков. Были даже храмы, в которых мелькали служители в церемониальных одеждах, и они старались держать дома своих божеств в порядке, однако им становилось все сложнее спорить со временем.

Дома горожан ютились в центре долины, защищенные и горами, и храмами. Они были неплохими — больше городских и уж точно богаче деревенских. Получается, те, кто раньше жил в Йергариане, были довольно богаты. Но теперь ушли и они, и каменные улицы казались телами мертвых змей, растянувшихся в долине. Некоторые постройки занимали кочевники и те путники, что пришли поклониться богам. Это было сразу заметно: они забивали окна досками, чтобы уберечь тепло, и развешивали у дома свой нехитрый скарб. Похоже, по утрам и вечерам на долину опускались туманы, которые могли на весь день пропитать одежду сыростью, если ее толком не просушить.

Айви было тревожно в этом городе. Даже среди обычных домов она постоянно видела вокруг себя храмы — и чудовищ, которым они были посвящены. Ей казалось, что они смотрят на нее, и ей хотелось бы уйти, но Антара шептала: они там, где и должны быть.

— Красивый город, — заметила Анэко, оглядываясь по сторонам. — Странно, что его покинули!

— Синх-Атэ тоже был очень красивым, — напомнила Марана. — А во что он превратился сейчас?

— Он разрушен, но не заброшен. История Синх-Атэ печальна, но понятна: через порт проплывают разные корабли, а в такую даль убегают не от хорошей жизни. Любой город с таким собранием разбойников рано или поздно будет разрушен без сильной королевской и магической власти. Но здесь-то что произошло? Тут магии наверняка хватало!

В этом она была права: жрецы серьезных божеств, заслуживавших свой храм в Йергариане, обычно владели уникальными чарами, это заставляло королевских колдунов считаться с ними.

— Постепенное увядание, — пожал плечами Каридан. — Об этом ведь много говорят.

Он знал ту же историю, что и они все. Раньше, когда люди были слабее и глупее, они больше зависели от богов, и это подарило Йергариану бесчисленные богатства и процветание. Город был насколько важен, что его часто называли королевством в королевстве. Даже правитель страны старался не давить на представителей города, который почитали все его подданные.

А потом боги стали меняться, забываться, и единое место храмов оказалось не нужно. Айви было легко верить в это, когда она только слышала о Йергариане, но не видела его. Теперь же, стоя среди этих каменных улиц, она чувствовала, как в ее душе крепнет сомнение.

Город обладал особой энергией, он был величественным, благородным, бесконечно красивым — даже сейчас, под тенью разрухи, а уж во времена своего расцвета — тем более. Каждый, кто попадал сюда, мог почувствовать истинное величие богов, даже тех, в которых он раньше не верил. Йергариану хотелось поклоняться, в него хотелось возвращаться.

И вдруг — забвение. Почему? В богов не перестали верить, даже в поселках были свои храмы, а уж в больших городах — тем более. Если людям нужны были новые боги, они могли бы забрать храмы у старых, а потом все равно возвращаться в Йергариан, преклоняясь перед его величием.

Айви впервые подумала, что история может врать или, по крайней мере, умалчивать о чем-то.

— Если на то пошло, нам, королевским магам, рассказывают немного другую версию легенды, — признал Солл.

— И почему ты молчал об этом? — удивился Каридан.

— Потому что меня похитили, а разговаривать со своими похитителями мне не хотелось.

— Но сейчас ты с нами разговариваешь, — указала Айви. — Что-то изменилось?

— Да не важно, что. Даже если я расскажу эту легенду, она для вас ничего не изменит.

— А ты попробуй!

— Нам говорили, что корона способствовала опустошению Йергариана, потому что на то появилась важная причина, — пояснил Солл. — Здесь были только храмы крупных божеств, а они — не звук пустой в магическом мире. Это были места колдовской энергии, расположенные очень близко. Из-за этого одна энергия сливалась с другой, и появлялась сила, которая с каждым годом становилась все опасней. Это как штормовое облако: чем оно темнее, тем хуже будет гроза.

— Насколько я знаю, никакого королевского приказа о разрушении Йергариана не было, — нахмурился Каридан.

— Еще бы! Если бы король отдал такой приказ, могла бы начаться война. Нет, корона действовала осторожней. Все было сделано так, чтобы людям стало неудобно или не нужно посещать Йергариан. В городах строились храмы тех же божеств, что жили здесь. По деревням ходили новые жрецы и рассказывали про новых богов, гораздо более могущественных и полезных простому народу, чем старые. Да и дороги в Йергариан непостижимым образом стали ухудшаться, никто больше не прогонял с них разбойников, и не каждая группа кочевников могла добраться до города живой.