Бесконечная дорога

Он понял это сразу, когда она пришла, другой причины не могло быть, что бы там ни придумали его родители. Инрис не видел смысла притворяться, что все не так. Он сейчас думал лишь об одном: неужели Эсме тоже наказали?

— Сообразительный малыш, — кивнула Раиле. — Да, я все знаю, некоторое время я даже наблюдала за вами. Похоже, ты стал ей дорог.

— Кто такая Эсме? — удивилась его мать.

— Это не важно, любезная, продолжайте подготовку, — отмахнулась Раиле. И мать, конечно же, подчинилась ей, ведьмам все подчинялись. — Я долго думала, как поступить с этой вашей связью, Инрис. Она дарит Эсме радость, но, похоже, вредит ее будущему, создавая искаженную картину мира.

— О чем вы? Какая искаженная картина?

— Из-за тебя она считает, что в этом мире нет границ. Мужчина может общаться с женщиной, крестьянин — с магом, и все будут делать вид, что они равные. Это неправильно, мальчик мой. Эсме бесконечно ценна для нас, а ты — всего лишь пыль под ее ногами.

Его родители слышали разговор и уже обеспокоенно переглядывались. Они понятия не имели, о чем идет речь, но чувствовали, что ведьма недовольна. Инрис не сомневался, что после ухода Раиле отец изобьет его — просто на всякий случай. Ему было плевать, сейчас он думал только об Эсме, пытаясь понять, зачем она так нужна ведьмам. У них там десятки девочек живут, что в Эсме такого особенного?

— Я могла бы предложить тебе пообещать мне, что вы больше не встретитесь, — задумчиво произнесла Раиле. — Ты бы соврал мне, что так и будет, а потом снова попытался бы проникнуть во дворец, как крыса.

— Нет, — спокойно ответил Инрис.

— Что — нет? Нет, не попытался бы, выполнил бы мой приказ?

— Нет, не стал бы даже врать, что я откажусь от Эсме. Она нужна мне, она сама сказала, что хочет общаться со мной. Мы не принадлежим вам, и вы не можете решать, что мы должны или не должны делать!

Его мать побледнела и чуть в обморок не свалилась, отец, напротив, стал красным от гнева. Точно, порки не избежать.

— А ты смелый мальчик, — усмехнулась Раиле. — Но именно юностью и объясняется такая смелость, всегда. Ты ничего не знаешь о жизни, у тебя нет опыта, подсказывающего, что ложь — это благо, великое и необходимое. Впрочем, если тебе от этого станет легче, могу сказать, что сегодня ложь не помогла бы тебе. Я знаю только один способ разделить тебя и Эсме.

— Не трогайте ее!

— Ты плохо меня слушал? Я ведь сказала тебе, что Эсме очень ценна для нас, она не пострадает. Но ты… В тебе нет никакой ценности, Инрис. Ты просто крестьянское отродье, какого много на этой земле. Никто не заметит, что тебя не стало, и это точно не изменит ход истории.

Его родители все это время о чем-то тихо перешептывались, затем отец вышел вперед и обратился к ведьме:

— Величайшая госпожа, мы понимаем, что наш сын причинил неприятности сестрам Солнечного Света. Мы готовы уехать сегодня же и никогда больше не показываться в этих землях.

Инрис чуть не взвыл от стыда за них. Неужели они все еще считали, что во дворце живут сестры Солнечного Света? Добрейшие целительницы, которые любят весь мир? Да они, должно быть, ослепли! Раиле приползла в их дом, как ядовитая змея, и теперь угрожала им!

Но нет, в деревне лишь немногие были достаточно умны, чтобы понять, кто на самом деле живет во дворце. Да и те предпочитали держать рот на замке — кто из страха перед силой ведьм, а кто и за звонкую монету.

— Боюсь, что я не могу позволить этого, — покачала головой Раиле. — Понимаете ли, любезные, вы с вашим сыном разных пород. Так бывает, природа любит шутить. Вы — мирные овцы, столь милые нам всем, безобидные и очень нужные. Но ваш сын родился псом, который снова и снова будет возвращаться к своей истинной хозяйке. Посадите его на цепь — он сорвется. Заприте его в доме — он вырвется в окно. Увезите его в дальние земли — он найдет дорогу домой. Я не могу так рисковать, его влияние на Эсме слишком велико.

— Но мы же… — начала его мать, а закончить не успела.

Ведьма хлопнула в ладоши, и хозяева дома замертво упали на пол. Всего миг назад его родители были живыми — а вот они уже лежат на полу посеревшие, бездыханные, с печатью вечного удивления на лицах. Это произошло так быстро и неожиданно, что Инрис не мог поверить своим глазам. Он решил, что ведьма насылает на него обман, что это лишь игра его разума, и сейчас все закончится.

Но время шло, а его родители не понимались. Ведьма действительно убила их в разгар дня, посреди деревни, где ее считали целительницей, — на глазах у их сына.

Когда оцепенение прошло, Инрис бросился к ним, обнял, пытаясь привести в чувство. Что-то жгло глаза — слезы, которых он совсем не хотел, но остановить их не мог. Ему было плевать. Сердце разрывалось от боли, он задыхался, ему в жизни не было так страшно. Его пугала не собственная смерть, он боялся того, что родители погибли по его вине.

— Нет! — крикнул он, как будто это что-то могло изменить. — Вы не можете! Вся деревня узнает! Все узнают!

Ведьма все так же стояла на месте в центре комнаты и наблюдала за ним с холодным равнодушием, которое невозможно подделать.

— Все узнают, — кивнула она, — о том, что твоя семья собрала вещи и переехала в другую деревню. Куда и зачем — они не сказали, но, очевидно, решили, что там их ждет лучшая доля.

— Как?… Вы не можете! — повторил он, хотя и сам знал, как глупо это звучит. Конечно, она может. Она все может, ведьмам все дозволено. — Их тела найдут!

Вместо ответа Раиле прошептала что-то на неизвестном ему языке, провела рукой над телами его родителей — и они просто исчезли. Как будто и не было их! Не осталось ни пепла, ни праха, ни капли крови. Два человека были — а потом их не стало.

Он только теперь понял, насколько опасны ведьмы и как наивен он был, недооценивая их.

Инрис стер с лица слезы, зная, что это оставило пятна грязи на его щеках. Он вдруг понял, что сейчас умрет, но это вызвало не ужас, которого он ожидал, а раскаленную злость. Он не сможет сопротивляться, не сможет отомстить за родителей, а главное, он не сможет защитить или хотя бы предупредить Эсме! Она продолжит считать, что Раиле хорошая, это «мама», которая о ней заботится.

Получается, он всех подвел. И, к его удивлению, от мыслей о судьбе Эсме было даже больнее, чем от потери родителей.

— Что теперь? — зло спросил он. — Убьешь меня?

— Уберу, — уточнила Раиле. — Сначала хотела убить, но потом поняла, что ты причинил мне слишком много неприятностей для такой милости. Эсме уже стала диковатой из-за тебя! Да и теперь ты обратился ко мне без должного почтения.

— Я не понимаю… — растерялся Инрис. — Если ты не убьешь меня, то что же тогда?…

— Ты станешь тем, кем давно уже хотел стать.

Она протянула руку к нему, и снова зазвучал тот странный мелодичный язык, которого Инрис совсем не знал. Он подумал о том, что должен бежать; может, это и бесполезно, но все лучше, чем безропотно принять смерть! Однако он не смог даже подняться с пола.

На него навалилась странная слабость, сонливость, замедлявшая мысли, ослаблявшая чувства. Он просто повалился на пол и замер, не в силах шевельнуться. Он не понимал, что происходит, не чувствовал боли — да вообще ничего не чувствовал. Мир стал мутным, звуки доносились как будто издалека — так бывает, когда погружаешься под воду, а кто-то кричит на поверхности, но ты уже слишком глубоко, чтобы разобрать слова.

— Эсме… — прошептал он.

Она, девочка с алыми волосами и лазурными глазами, была последней ясной мыслью в его угасающем разуме.

Когда его сознание прояснилось, он обнаружил, что все еще лежит на полу в хижине своих родителей. Вот только его тело стало странным: Инрис просто знал, что оно есть, и не более. Он не мог им управлять, даже не чувствовал его, оно полностью онемело.

К нему подошла Раиле, и он с изумлением обнаружил что она стала просто огромной, намного больше, чем была раньше. Да и комната, если задуматься, изменилась… Слишком просторная для деревенской хижины, а темный деревянный потолок слишком далеко.