Бесконечная дорога

— Используя своего брата, ты сам многого добился, — указало чудовище. — Ты вошел в королевский дворец, хотя твои способности позволяли тебе стать разве что слугой кого-то из королевских магов. Ты говорил на равных с теми, для кого ты был лишь назойливой мухой. А когда ты узнал о готовящемся ритуале Последней бури, ты сам предложил Мирамару продать душу своего брата. Ты дал ему богатство, которое было ему совсем не нужно, и отнял у него то, в котором он нуждался. Вы, люди, забавны.

— Я оберегал тебя! — упрямо твердил Балериано. Это было его единственным спасением, больше ему не за что было держаться.

Солл молчал, устало прикрыв глаза. Похоже, он теперь пытался понять, как на самом деле шла его жизнь — а это было непросто. Хотя бы половина из того, во что он верил, оказалась ложью.

Лишь одно утешало Балериано в этой ситуации: чудовище не спешило нападать. Хотя он решительно не понимал, чего оно ждет: вой за дверью становился все громче, форт дрожал под ударами хищников, но они, похоже, не беспокоили беглецов с Ариоры.

Скорее всего, и армия, на которую он так надеялся, была бы бессильна.

— Вы забавляете меня, — наконец заявило чудовище. — Один — сильный слабак, другой — слабый подлец. Вы совершили одно преступление, но относитесь к нему по-разному. Просто убить вас? Это скучно. Я сегодня в хорошем настроении, поэтому одному из вас я позволю уйти.

— Правда? — оживился Балериано.

— Конечно. Я, в отличие благородного господина Аншаха, никогда не лгу — даже врагам. Но, естественно, есть цена, которую вам придется заплатить.

— Полагаю, она нам не понравится? — криво усмехнулся Солл.

— Кто знает… Один из вас недавно готов был отдать мне и жизнь, и душу, другой на все пойдет ради спасения своей шкуры. Цена проста: тот из вас двоих, кто хочет остаться жив, должен убить второго своими руками. Думаю, это настолько позабавит меня, что я без труда прощу выжившему его долг.

Это был шанс, о котором Балериано и мечтать не мог. Чудовище, стоявшее перед ним, было непобедимым даже для целой армии. Но поединок один на один с другим магом — это совсем другое дело! Да, Солл сильнее от природы, однако сейчас он на пределе, и это видно. Возможно, все сложится удачно, даже если младший брат передумал отдавать за него жизнь.

Спутник чудовища, которого оно звало Каридан, подошел к ним и освободил сначала Балериано, потом Солла. Больше всего старшему магу хотелось сразу же броситься к выходу, но он сдержался: его уже один раз догнали, догонят и еще раз. Пока самые сильные твари его не трогали, и он не хотел злить их.

Солл казался сонным, он смотрел только себе под ноги. Балериано не знал, от усталости это или от злости, ему было плевать. Он хотел побыстрее со всем покончить.

— Как мы должны это сделать? — спросил он.

— Как угодно, — пожало плечами чудовище. — Мне важно лишь одно: когда ваша битва закончится, один должен быть жив, другой — мертв.

Нужно было пользоваться моментом, пока Солл не оправился. Балериано осторожно запустил руку за пояс, где всегда носил небольшой кинжал с покрытым ядом лезвием. Яды были его страстью — с тех пор, как завораживающая прозрачная смесь избавила его от родителей. Каридан, скорее всего, знал про оружие, но забирать не стал — вряд ли оно могло навредить чудовищу.

Но оно могло навредить Соллу. Поэтому, сжав нож в руке и все еще скрывая его за спиной, Балериано двинулся к брату.

Он знал, что готов убить младшего колдуна. Это было не так уж сложно: достаточно было вспомнить все обиды, которых за эти годы накопилось в избытке. Позднее счастье родителей, всеобщий любимец, благословленное дитя. Капризный дурак, который никогда не понимал, что в жизни нет добра и зла, есть только выгодные и невыгодные решения. Баловень судьбы, которому все доставалось слишком легко. Проклятый нытик, который после ритуала Последней бури не смог оценить все величие своего поступка, а окончательно утратил способность радоваться жизни.

Зачем Солл этому миру? Он давно уже хотел умереть, об этом знали все, кто говорил с ним хотя бы два раза и не из чистой вежливости. Поэтому он хватался за любое задание, бежал в пустыню ловить змей или защищать крестьян от льва, поэтому позволял ранить себя — все надеялся, что очередная рана станет последней. Что ж, если он так страдает, самое время ему помочь!

Солл не говорил с ним, не смотрел на него, и Балериано решил, что это добрый знак — значит, брат все еще в оцепенении. Он подобрался поближе, хотел ударить, но не успел. Солл с ловкостью, достойной воина, а не мага, перехватил его руку. Он надавил на запястье, и Балериано крикнул от боли, отпуская нож.

Ему хотелось отступить, как он делал всегда, но он слишком хорошо помнил, кто стоит у него за спиной. Его одолело отчаяние зверя, который уже загнан в угол, но все еще хочет жить. Он набросился на Солла с кулаками, они оба навалились на дверь, которая оказалась не заперта, и оба выпали в коридор.

Здесь снова появилась возможность бежать, однако Балериано уже не хотел простого бегства. Обида, которую он так усердно разжигал в себе, пылала в полную силу. Он хотел не просто спастись, он хотел убить Солла за все неприятности, которые доставил ему этот паршивец.

Солл почти не сопротивлялся, и это несколько удивляло, но такое удивление не могло справиться со злостью Балериано. Младший брат отражал лишь те удары, которые могли оборвать его жизнь или лишить сознания, но он все равно позволял старшему избивать себя и не бил в ответ.

Очень скоро лицо Солла было залито кровью, один глаз закрылся опухшим веком, дыхание стало тяжелым и хриплым. Балериано тоже запыхался, но лишь потому, что не привык так много двигаться. У него болели разве что костяшки пальцев, которые он сбил о кости и мышцы младшего брата.

Они катались по полу, постепенно приближаясь к лестнице и внутреннему дворику. Солл ничего не говорил, а Балериано многое хотел сказать, но мешало сбившееся дыхание.

— Будь ты проклят, — с трудом произнес он. — Счастливчик! Ненавижу! Ты даже сейчас думаешь, что ты лучше меня!

— Нет, — тихо ответил Солл, и старший маг увидел, что его рот заполнен кровью изнутри.

— Тогда что ты думаешь?

— Я думаю, что мы оба достойны смерти.

В своей отчаянно неравной битве они добрались до перилл, и Балериано наконец понял, почему на них не нападают магические уродцы. Все они были собраны во внутреннем дворике — несколько десятков сильных, злобных тварей, все еще продолжающих перевоплощаться. Они не могли выбраться оттуда, хотя открытых путей хватало, и без магии тут не обошлось.

Услышав движение наверху, они развернули в ту сторону лишенные глаз морды, ожидая добычи. Балериано понял, что выход через главные ворота закрыт, нужно будет использовать башню, как он и собирался — если чудовище сдержит свое слово. А для этого оставалось лишь добить Солла!

Но, оказавшись возле перилл, Солл будто проснулся. Тело, до этого безропотно принимавшее удары, напряглось и рванулось вверх, поднимая их обоих. Был лишь один миг, когда они застыли, замерли над периллами, и в этот миг в голове у Балериано прозвучали последние слова Солла: «оба достойны смерти». Старший маг изогнулся в отчаянной попытке вырваться, но он, недавно наслаждавшийся триумфом, лишь сейчас понял, насколько брат его сильнее.

А потом они перелетели через перилла и упали вниз, в заполненный хищниками дворик. В полете они разделились, и Балериано не видел, что стало с Соллом. Ему было плевать. Он упал на землю, в окружение изуродованных существ, которые совсем недавно были людьми. Он попытался призвать магию, однако от ужаса не смог вспомнить ни одного заклинания. Он даже готов был ползти, как насекомое, но, куда бы он ни глянул, к нему тянулись десятки грязных окровавленных рук.

Просчитанная, сытая и счастливая жизнь Балериано Аншаха подошла к своей черте. Последним, что увидел маг, стало измененное перевоплощением, едва узнаваемое лицо Шианары — хищника, которого он сотворил.