Страница 10 из 30
– Нет, ничего, просто здесь очень жарко и слишком густо накурили благовониями. Приветствуй же гостя.
Однако ее скрытые складками мантии пальцы судорожно впились в золотой подлокотник трона.
– Добро пожаловать, странник! – воскликнул фараон своим глубоким, низким голосом. – Приветствуем тебя. Как твое имя, где живет твой народ, где твоя родина?
Низко поклонившись фараону, Скиталец назвал свое придуманное имя – Эперит, сын Афейдаса, родом из Алибаса, и повторил все то, что рассказывал жрецу Реи: как его захватили в плен сидонцы, как он сражался с ними в море и победил их. И в подтверждение показал шлем с вонзившимся в него наконечником копья. Увидев шлем, Мериамун поднялась с трона, словно хотела уйти, но тут же рухнула на него, как подкошенная, без кровинки в лице.
– Царица… помогите, царице дурно! – закричал жрец Реи, который все это время не спускал с нее глаз. Одна из прислужниц царицы, очень красивая девушка, подбежала к ней, опустилась на колени и стала растирать кисти ее рук, пока та не пришла в себя.
– Довольно! Оставьте меня! – сердито сказала она, садясь. – Сто палок по пяткам рабу, который разжег здесь столько курений! Я не уйду в свои покои, я останусь здесь. Оставьте меня!
Прислужница в страхе попятилась.
Фараон приказал увести сидонца и казнить предателя на рыночной площади, но сидонец, которого звали Курри, бросился к ногам Скитальца, моля пощадить его. Скиталец не знал пощады только в пылу битвы, когда кровь его кипела, и сейчас он сжалился над сидонцем.
– Будь милосерден, о фараон Менепта! – воскликнул он. – Пощади этого человека. Он спас мне жизнь, когда матросы хотели выбросить меня за борт. Позволь мне заплатить ему свой долг.
– Раз ты этого желаешь, я его пощажу, – ответил фараон, – но помни: злобная месть всегда крадется по пятам простодушного милосердия и взыскивает долги задолго до срока.
Вот как случилось, что Курри отдали царице, он стал ее ювелиром и начал делать для нее украшения из золота и серебра. Скитальцу отвели покои в королевском дворце – фараон решил поставить его во главе своих телохранителей, ему нравилось, что он так красив и силен.
Когда Скиталец покидал тронный зал вместе с Реи, царица Мериамун снова посмотрела на него и на этот раз долго не отводила глаз, ее бледное, цвета слоновой кости лицо зарделось тем алым цветом, каким сидонцы покрывают украшения из слоновой кости для сбруи царских лошадей. Скиталец заметил и неожиданное смятение царицы Мериамун, и ярко вспыхнувший румянец, и хоть она была очень хороша собой, ему все это очень не понравилось, в сердце закралось недоброе предчувствие. И потому, оставшись наедине с Реи, он заговорил о царице и попросил старого жреца объяснить, что означает ее поведение.
– Мне показалось, что царице словно бы знакомо мое лицо, как будто она видела меня раньше, и даже испугалась, – сказал он, – но я никогда не видел ее, сколько ни странствовал. Да, она красавица, и все же… но нет, нельзя обсуждать царей и цариц, когда ты находишься в их царстве.
Реи в ответ на слова Скитальца только улыбнулся. Однако Скиталец почувствовал, что он встревожен, и, вспомнив, как горячо Реи просил его вынуть из шлема наконечник копья, стал его настойчиво расспрашивать. И в конце концов Реи сдался, ему очень нравился чужеземец, а тайна, которую он хранил, слишком долго жгла его сердце, и потому он отвел Скитальца в свои собственные покои во дворце и стал рассказывать историю царицы Мериамун.
VI. История царицы Мериамун
Начал свой рассказ Реи, жрец Амона и главный зодчий фараона, медленно и словно бы неохотно, но скоро увлекся, как часто случается со старыми людьми, тем более что ему самому хотелось поделиться мучившей его тайной.
– Царица прекрасна, – сказал он. – Уверен, ты не видел более красивой женщины во всех своих странствиях.
– Да, она и в самом деле красавица, – согласился Скиталец. – Надеюсь, она счастлива со своим супругом-фараоном и радуется тому, что она – царица.
– Об этом-то я и хочу рассказать тебе, хотя, может быть, мне придется заплатить за это жизнью, – сказал Реи. – Но что стоит жизнь старика, особенно если я смогу умереть с легким сердцем, а ты, Скиталец, когда все узнаешь, может быть, поможешь и ей, и мне. Ее повелитель фараон Менепта – сын божественного Рамзеса, вечноживущего фараона, сына Солнца, воссиявшего в Осирисе.
– Это означает, что он умер? – спросил Скиталец.
– Он воссиял в Осирисе, – ответил жрец, – а царица Мериамун – его дочь от другой наложницы.
– Как, брат женился на сестре? – изумился Скиталец.
– Таков обычай у наших фараонов с незапамятных времен, когда правили еще дети Гора. Очень древний обычай.
– Чужестранцы должны уважать обычаи страны, которая оказывает им гостеприимство, – учтиво заметил Скиталец.
– Да, древний, священный обычай, – продолжал Реи, – но женщины, которые обычаи устанавливают, часто их же и нарушают. И меньше всех склонна их чтить царица Мериамун, даже самые древние. Но однажды ей пришлось смириться, и вот как это произошло. У ее брата Менепта, нынешнего фараона, который был правителем Куша[4] при жизни своего божественного отца, было много единокровных сестер, но из всех из них Мериамун была самая красивая. Да, она хороша, народ называет ее Дочь Луны, и к тому же она умна и не ведает страха. Но это еще не все – она сумела постигнуть всю тайную мудрость нашей древней страны, а такое редко бывает доступно даже нашим царицам. Никто не владеет такими знаниями, как Мериамун, разве что в прежние времена царица Тайя… И всему научил ее я, я и еще один учитель.
Жрец умолк и, судя по его лицу, задумался о чем-то печальном.
– Я учил ее с детства, – наконец продолжал он, – и если бы только я был единственным ее наставником… После своего божественного отца и матери она больше всех любила меня. А любила она мало кого. Но из всех, кого она не любила, ей был особенно ненавистен ее царственный брат. Он косноязычен, а она остра на язык. Она бесстрашна, а он боится войны. Она его с детства презирала, издевалась над ним, язвила своими беспощадными насмешками. Даже в состязаниях на колесницах обгоняла – поэтому его отец фараон поручил ему командовать всего лишь пехотой, – быстрее его отгадывала загадки, которые у нас в Египте так все любят, и радовалась, побеждая его. А победить его было нетрудно, ведь божественный наследник – тяжелодум, а ум Мериамун остр и быстр, и она не уставала глумиться над ним. Еще маленькой девочкой она завидовала ему, потому что он будет носить двойную корону Египта и держать в руках хеку, нехех и уас[5], а она будет жить в праздности и тщетно жаждать власти.
– Тогда почему из всех сестер он выбрал себе в жены именно ее? Очень странно, – сказал Скиталец.
– И в самом деле странно, и вообще вся эта история очень странная. Отец царевича, божественный Рамзес, пожелал женить сына на Мериамун. Этот брак был ему так же ненавистен, как и Мериамун, но воля отца – воля богов. В одном только божественный царевич превосходил ее – он очень хорошо играл в шатрандж[6], это старинная египетская игра. Женщины в нее не играют, не их ума это дело, но Мериамун даже в этой игре решила превзойти своего брата. Велела мне вырезать фигурки в виде кошачьих голов из древесины кипариса. Я вырезал их собственными руками, и она каждый вечер играла со мной, а я, должен признаться, один из лучших игроков у нас в Кемете.
И вот однажды на закате ее брат вернулся с охоты на львов. Охотился он в Ливийских горах, ни одного льва они не выследили, и он был настроен чрезвычайно злобно, приказал бить охотников по спине палками, а себе велел принести вина и стал пить прямо у ворот дворца, и чем больше он пил, тем больше мрачнел.
Потом пошел в свои покои, раздавая удары плеткой своим собакам, и вдруг случайно оглянулся и увидел Мериамун. Она сидела под сенью трех раскидистых пальм и играла со мной в шатрандж, радуясь вечерней прохладе. В белом одеянии с пурпурной каймой, с золотым уреем в черных волосах, она была прекрасна, как богиня любви Хатор или даже сама Исида, играющая в шатрандж с великим фараоном древности в Аменти. Я старый человек, и я имею право сказать, что нет на свете женщины прекраснее Мериамун, разве что только та, которую люди называют Чужестранкой Хатор, хотя никто не знает, женщина она или богиня.
4
Куш – древнее царство, существовавшее в северной части современного Судана с VIII века до н. э. по IV век.
5
Атрибуты власти фараона в форме жезла, плети и крюка.
6
Разновидность шахмат на арабском Востоке, появилась там значительно позже описываемых авторами событий.