Дилетантка

- Я сейчас принесу.

Инна Георгиевна отправилась на кухню, загремела кучинской посудой, послышался шум воды из-под крана. С кастрюлей, наполненной до краев, она возвратилась в комнату. Кастрюлю водрузили на металлическую пирамиду и отодвинули в угол комнаты.

Кучин включил аппарат, нацелил его на кастрюлю. Раздался щелчок тумблера и поверхность кастрюли почти мгновенно покрылась инеем. Но поверхность воды, которая хорошо была видна Андрею, не претерпела никаких изменений.

- Неужели не замерзла? - удивился Андрей.

- У меня в кладовке трубки, - сказал Кучин, - выберите подлиннее и согните конец.

Углом стальной трубки Андрей дотянулся до кастрюли, спустил его на поверхность воды. Вода была твердой! Послышался стук металла о металл.

- Опрокиньте ее, - подсказал Кучин, - только чтобы не скатилась.

Андрей поймал за ручку кастрюлю, долго таскал ее из стороны в сторону, прежде чем она легла на бок. Вода не вылилась, хотя оставалась по-прежнему прозрачной и сквозь нее просматривалось даже дно кастрюли.

- Вот так диво дивное, - проворчал Кучин, - похоже, мы начинаем ниспровергать законы природы. А ну-ка, выключим.

В то же мгновение вода хлынула из кастрюли на пол, брызгами обдала Андрея и Инну Георгиевну, лужами разошлась в стороны.

- Как странно, правда? - Инна Георгиевна прижала ладони к пылающим щекам. - И, мне кажется, я начинаю догадываться, в чем тут дело. Да, да, не смейтесь, Матвей Родионович. Вот сейчас убедимся.

Она снова исчезла на кухне и появилась на этот раз с литровой бутылкой из-под кефира, наполненной по самое горлышко. Бутылку и металлический замок для нее Инна Георгиевна протянула Андрею.

- Закройте, пожалуйста. Покрепче, намертво.

- Ну, ну, давайте, - согласился Кучин.

Андрей поставил бутыль на пирамиду.

- Поберегите глаза, - предупредил Кучин. - Как бы стекло не разлетелось по комнате. В воде-то сами знаете какая силенка, стальные трубы от легкого морозца рвет, а тут минус сто восемьдесят. Шандарахнет гранатой.

Раздался щелчок переключателя, красной искоркой вспыхнула сигнальная лампочка. Бутылка тотчас же оделась в белую пушистую шубу из инея. Но... осталась целой.

- Это уж совсем черт знает что, - Кучин даже сел на стул. Но тут же вскочил и опрокину головку тумблера. Лампочка погасла, точно по волшебству исчез иней с бутылки. Сама же бутылка стояла целехонькой и невредимой, наполненная прозрачной водой.

- Я поняла! - закричала Инна Георгиевна. - Я все поняла! Вы даже не представляете, какое сделали открытие. Ай-яй-яй!

Прижав ладони к щекам, она затрясла головой.

- Поделитесь с нами, неучами, своими эвристическими соображениями, - снисходительно кривя губы в усмешке, прохрипел Кучин. - Вы только взгляните на эту даму, Андрей Лаврентьевич, - сияет, как киловаттка. Что такое пришло в вашу милую головку, Инна Георгиевна?

- Завтра... завтра... завтра... - залепетала Инна Георгиевна. - И, ради бога, не смейтесь надо мной, Матвей Родионович! Нет, нет, провожать меня не нужно, - взглянула она на Андрея.

Андрей озадаченно взирал на захлопнувшуюся за ней дверь.

На следующий день в квартире Барминых она появилась только в девятом часу вечера. В руках ее была закрытая картонная коробка, в каких обычно продают кастрюли-скороварки. От ужина она отказалась и даже не присела, хотя вид у нее был утомленный.

По дороге к Кучину Инна не доверила коробку Андрею, несла ее бережно и шла чуть поодаль от него. На все расспросы улыбалась загадочно и виновато.

Кучин открыл двери заспанный, хмурый.

- Торт, что ли, принесла? - увидев коробку в руках Инны Георгиевны, пошутил он. - Так мой день рождения уже прошел.

- Еле выпросила, - пропела Инна Георгиевна и прошмыгнула мимо Кучина в комнату. - Еще повезло, что на знакомых ребят угодила, на моих бывших однокурсников.

Она положила коробку на стол и раздвинула крышку.

- Вот!

Андрей, заглянув в коробку, увидел пушистого хомячка, испуганно таращившего на него бусинки глаз. Матвей Родионович только развел своими лапищами.

- Ну, ты даешь, Инна Георгиевна! С живностью-то экспериментировать нам вроде и не пристало. Как ты на это смотришь, Андрей Лаврентьевич?

Андрей не ответил, он смотрел, на Инну Георгиевну, пытаясь понять, что с нею происходит. От него не укрылось несвойственное ей возбуждение.

- Готовьте аппарат, Матвей Родионович, - взмолилась она. - Ну, пожалуйста! Это очень, очень важно. Да вы же и сами все понимаете. Включайте же!

Кучин, сокрушенно мотая головой, направился к аппарату. А Андрей помог Инне Георгиевне устроить зверька на металлической пирамиде. Хомячок, предоставленный самому себе, принялся обнюхивать металлическую опору под своими лапками, осторожно передвигаясь вдоль ее краев.

- Включаю! - послышался голос Кучина.

Хомячок вдруг замер. Ничего особенного, казалось, с ним не произошло. Все так же поблескивали бусинки его глаз, смешно топорщились усики. И только слабое искрение инея на шерстке свидетельствовало о том, что животное обратилось в мертвый и холодный комочек льда.

Сколько прошло времени после включения мазера, никто из троих сказать бы не смог, так велико было впечатление от этого необычного зрелища.

- Хватит же, хватит! - первой не выдержала Инна Георгиевна.

Щелчок тумблера, - и мертвый кусочек льда тотчас же ожил, как ни в чем не бывало хомячок продолжил исследование площадки.

Кучин плюхнулся на стул, замотал головой. Инна Георгиевна стояла, закрыв лицо ладонями, рот ее был приоткрыт, плечи опустились, сжались.

- Инна Георгиевна, - шепнул Андрей, - что с вами?

Она вдруг бросилась к нему, спрятала голову на его груди, и он ощутил, как мелко вздрагивает все ее тело.

Андрей остался сидеть на скамейке во дворе клиники, пока Инна Георгиевна относила хомячка. Она появилась, когда на улице уже стемнело и зажглись фонари.

Он взял ее под руку, крепче прижал к себе. Она быстро взглянула на него, но ничего не сказала и не отстранилась. Очутившись в тени тополей, там, где не было ни души, Андрей повернул ее к себе лицом.

- Я хочу, чтобы ты стала моей женой, - сказал он. Тогда она осторожно отстранилась.