Страница 10 из 24
Новое законодательство свидетельствует о более развитой системе права. Феодальное право в Пространной Правде основывается на правовой привилегии одного сословия над другим. Такие привилегии называются юридическим термином правопривилегии. Правопривилегии отсутствовали в Правде Роськой – все свободные жители Руси имели равные права и ответственность перед законом. В XII в. «Суд Ярослава Владимировича» устанавливает правопривилегию для представителей княжеской администрации. Привилегии сформулированы в ст. 1, 3 и говорят о двойном штрафе 80 гривен за убийство «княжьего мужа» или «тиуна». В наследственном порядке ст. 88 говорит о преимуществах для бояр и дружинников. Предыдущая, ст. 87 таких привилегий для смердов не предусматривает. В других контекстах Пространной Правды к привилегированным слоям относятся все категории свободного населения (князя, бояре, княжеские мужи, тиуны, дворецкие, купцы, ремесленники, смерды, общинники и др.). К зависимым, соответственно, относятся закупы, рядовичи, холопы и др. Ст. 56–64, 120–121 говорят о правовом положении этой категории населения. Исходя из правопривилегий строится более развитая, чем прежде система гражданско-правовых норм. Законодательство защищает право собственности движимого и недвижимого имущества. Ст. 69–76, 79–84 предусматривают штрафы за имущественные преступления, а также регламентируют порядок передачи собственности по обязательствам и договорам.
На высоком уровне в Древней Руси было обязательственное право (ст. 27, 30, 33–35, 54 и др.). Обязательственные отношения истекали из причинения вреда имуществу другого человека и из договоров между субъектами частного права. Поэтому все субъекты права – физические лица, феодально независимые (ст. 46, 66, 120–121). Обязательств между частным лицом и государством Пространная Правда еще не знает. Не разграничивается в законодательстве гражданская и уголовная ответственность – любая ответственность соотносится с конкретным преступлением. Следующей особенностью можно назвать обращение взыскания не только на имущество, но и на личность должника или членов его семьи. Правда, здесь «Русский закон» различает по субъективной стороне смягчающие обстоятельства (добросовестное банкротство – см. Ст. 52, 54), поэтому преступлением считается только банкротство умышленное. Например, ст. 52, 53 говорят о праве продать в рабство лицо, умышленно и многократно бравшего в долг и ставшего на путь мошенничества. Пространная Правда говорит о формах заключения обязательственных договоров. Как правило, такие договоры заключались устно, но при свидетелях на торгу. При отсутствии правильной формы заключения обязательственных договоров допускались свидетели – послухи. В некоторых случаях можно было сослаться и на свидетельство холопа (см. Подробнее ст. 45, 46, 47, 50, 64).
Суд Ярослава Владимировича различает целый ряд договоров, из которых истекали обязательства. В тексте говорится о договорах купли-продажи (ст. 37–38), займа (ст. 48, 50–55), кредитования (ст. 48–49, 51), личного найма (ст. 54, 57, 104, 105 и др.), хранения-поклажи (ст. 49, 54–55), поручения (ст. 47, 111). Наиболее полно здесь регламентирован договор найма. По виду определяются обычный заем, заем между купцами, заем с самозакладом, а также по сроку действия – долгосрочный и краткосрочный.
Большое значение уделяется в Русской Правде уголовному праву. Правовая система знает два рода таких преступлений – против личности и имущества. Также как и в гражданском праве не говорится о государственных и должностных преступлениях. В отличие от предыдущей редакции законодательство знает соучастие в преступлении – соучастники наказывались одинаково, независимо от меры вины (ст. 41–43). Новым в законодательстве является срок давности преступления, возможно, различалось и отсутствие события преступления (ст. 18). В «Суде Ярослава Владимировича» получили развитие статьи, конкретизирующие субъективную сторону преступления. Различия между умыслом и неосторожностью еще нет, но различаются прямой и косвенный умысел при ответственности за бытовое убийство (ст. 67, 35, 84) и убийство в разбое. При этом подозрение в убийстве можно было оспорить, предоставив семь свидетелей, в то время как в других случаях требовалось трое (ст. 17).
Убийство с точки зрения Русской Правды, уставов и грамот князей, церковных канонов – не только тягчайшее преступление, но смертный грех. Чтобы не отвечать убийством на убийство, ст. 2, 65 отменяют смертную казнь и заменяют ее «потоком и разграблением» – то есть изгнанием из верви (изгойство) при полной конфискации имущества. Церковь при этом налагала епитимью. Виновного можно было и обратить в рабство.
Следующими после убийства и грабежей по социальной опасности значилось воровство (татьба). Самая тяжкая кража в Пространной Правде – конокрадство. Ст. 31–32 об этом преступлении стоят сразу же после статей о преступлениях против личности и достоинства людей. Штраф за конокрадство полагался 3 гривны (см. Также ст. 81). Очень опасными преступлениями считались поджог (ст. 80), уничтожение межевых знаков (ст. 69–70, 71), урожая, сельскохозяйственных продуктов, угодий и промыслов (ст. 65–73, 77–80). Для купцов и перевозчиков источником существования была ладья. Кроме того, она технологически сложна и дорога в изготовлении. Здесь предусмотрены несколько видов штрафа (ст. 76). Практически все преступления наказывались штрафами (кроме потока и разграбления, изгойства, внесудебной расправы (за воровство) и случаев кровной мести). Размеры штрафа различались в зависимости от преступления. Различается несколько видов штрафа. «Продажа» – это уголовный штраф в пользу князя (в предыдущей редакции этого штрафа не было). Вира подразумевала возмещение вреда потерпевшему (головничество) – ст. 10–17. Наиболее тяжким наказанием здесь являлась «дикая вира» (ст. 6, 8) – ее платила вся вервь. В дополнение к вире или самостоятельно мог назначаться «урок» – стоимостной эквивалент в случае утери украденного имущества или выплата за убийство (ст. 11–17). Урок выплачивался потерпевшей стороне.
В уголовные дела часто вмешивалась и церковь (см. Грамоты и уставы). Наказанием церковь определяла епитимьи, членовредительные наказания или тюремное заключение.
Право наследования и семейное право регламентируют ст. 85, 87—102. Наследство могло быть по закону (без завещания) и по завещанию (духовной грамоте). Преимущество при наследовании двора получал младший сын. Этот правовой обычай отмечался у многих народов: скифов, древних славян. Есть он и в Русской Правде. В права наследства не вступали незаконнорожденные дети от рабы-наложницы. Супруга (вдова) в право наследства также не вступала. В основном семейное право строилось в соответствии с обычаями и церковными канонами. Брачный возраст определялся в 12–13 лет для невесты и 14–15 лет для жениха. Рассматривала акты гражданского состояния церковь.
Несколько слов о процессуальном праве. «Суд Ярослава Владимировича» не разграничивал гражданский и уголовный процесс, который носил характер открытого и состязательного. Процесс начинался с момента его объявления на торгу («заклич») (ст. 32, 34). Следующим этапом был свод (очная ставка и тяжба сторон) (ст. 35–39). Далее вступало правило «идти до конца свода» в пределах одного города и «до третьего свода» вне города. Последний подозреваемый считался преступником и мог, в свою очередь объявить «заклич» и т. д. Кроме этого старого обычая применялось и следствие («гонение следа») (ст. 77). Розыск преступника мог осуществляться самостоятельно, силами потерпевшей стороны. Привлекались и свидетели. Кроме известных уже «видаков» известны и «послухи» (ст. 47–50). Применялась и присяга (ст. 47). В качестве доказательств говорится о явных (следы побоев, увечья и т. д.) – ст. 29, 31, 67–68. Как и прежде, в Пространной Правде говорится о формальных доказательствах («ордалиях»). В таких случаях дело решалось вооруженным поединком («поле»), проводилось «испытание железом». Тяжущиеся брали в руки раскаленный металл – кто выдерживал это «испытание – божий суд» – тот и считался правым (ст. 22, 85–87).