Страница 7 из 7
Все слышали это и стали смеяться. Случай этот помнят до сих пор и всегда надо мною шутят.
Дней пятнадцать шли без населения, попадали дикие козы и очень часто. Пробежит табунчик, помашет своими белыми попочками и скроется в лесу или в большой траве. Раз напугал идущий встречу отряд конных, сиряки забеспокоились, взяли винтовки на руки, но почему-то отряд круто повернул или напугался сам, завидев нас или просто нужно было ехать в другую сторону. Расстояние было большое меж ними и нами, но отряд все же насторожился, боясь, что это были хунхузы и боялись за свой груз.
Вскоре стали появляться заимки и маленькие деревни в несколько фанз, в одной из деревень целый день отдыхали, жарили из муки лепешки в китайских чанах, варили горячие супы, мылись и отдыхали. Китайцы принимали с интересом, рассматривали нас, они впервые видели русских. Щупали руками, удивлялись, что белое тело, рассматривали как были одеты женщины, интересовались абсолютно всякой мелочью. Удивлялись, что с такими маленькими детьми шли такой длинный и тяжелый путь, плюс в наводнение. Старались накормить нас своими мантами и пельменями, слоеными лепешками с маком и кунжутным маслом.
На восемнадцатые сутки подъехали к городу Фукдину. Город был загорожен жгутовыми мешками с землей, типа дамбы, спасавшей от наводнения.
В воротах в город нас встретила городская охрана, допросила и стала обыскивать. После тщательных обысков они ничего не нашли, хотя у отца и матери в соломенных стельках в олочах было спрятано около дина опиума, чего сильно боялись отец с матерью, потому, что от него зависело наше дальнейшее существование.
После обыска нам разрешили въехать в городские ворота. Помню, конь стал подыматься на дамбу и так встал на дыбы, что мы все грохнулись на землю, страшно перепугались и стали плакать, нас подняли и понесли на руках.
Власти пытались у начальника отряда узнать кто мы такие и откуда едем, но после недолгих разговоров, нас оставили в покое и отряд проводил нас на постоялый двор. Коня и кое какие вещи продали в Фукдине и поехали на пристань Сунгари, где ходил в рейс родной брат отца – Михаил Горячкин, он жил в Харбине с 1914 года и ходил по Сунгари матросом-поваром. На второй или третий день отец купил билеты на пароход и мы пошли вверх пот течению реки Сунгари. Пароходы были наши – Амурского общества пароходства и торговли. В каютах первого и второго классах было чисто и уютно, в них находились более привилегированные люди, богатые китайцы, купцы, хозяева контор и т.д. В третьем классе (общем) ехали все кому не лень, кто находился на скамейках, полках, кто в проходе прямо на полу. Мы всей семьей заняли скамейку и стали устраиваться поесть, а потом и спать. По дороге пароход приставал в деревнях, городках, высаживал и снова принимал пассажиров, груженных мешками, узлами. Ехали торговцы спекулянты, кто в гости, кто куда и все заглядывали на нас, т.к. иностранцев не было никого, кроме команды корабля – она состояла из русских и часть китайцев-матросов и повара. От них мы узнали, что дядя Миша ушел в рейс раньше и теперь уже в Харбине. На третий день прошли Сансинские перекаты и подходили к мосту через р. Сунгари. Мост был построен русскими в 1904-1905 гг. и конструкция его была точно такая, как в Хабаровске через Амур.
Прошли под мостом и вот мы уже в Харбине, высадились на пристани, против ул. Китайской, которая концом упиралась прямо в р. Сунгари, а по берегу шла ул. Набережная, на которой жила наша двоюродная бабушка Пелагея Рачковская, о которой было написано вначале. Её муж, Николай Николаевич Рачковский был управляющим Амурским обществом пароходства и торговли. Он вскоре умер от язвы желудка. О нем рассказывали, что он был умный, спокойный, образованный человек, очень интеллигентный и гуманный по характеру. Знал всех первопроходчиков – Невельского, Хабарова, Пояркова и других. Само общество находилось в г Благовещенск, а в 1914 году его назначили управляющим пароходства по реке Сунгари и он поселился в Харбине на ул. Набережной, дом 6, недалеко от Сунгаринского моста. Во дворе находилось три дома, два сдавали под квартиры, а в большом жили сами, половину из трех комнат и большой столовой занимали сами, а во второй половине из четырех комнат, столовой и кабинета жили их сыновья Николай и Константин со своими семьями. Дом был оборудован отоплением, ванной, теплой уборной и другими удобствами.
Держали они повара китайца, звали его Василием, это был классный повар, очень чистоплотный и мог готовить и печь всё, что от него требовали и заказывали меню на каждый день.
Дочь Таисия Николаевна – врач-стоматолог, держала свой зубной кабинет, а её муж – Всеволод Станиславович Бочковский занимался в редакции «Русское слово», писал рекламы и кое-какие статьи, а также заметки в газету.
Вот и мы на первый случай устроились у них. Конечно против них мы были нищие, но они отнеслись к нам по родственному и очень во многом нам помогли, одеждой, питанием и жильем. Мы прожили у них месяц, а потом отец устроился через беженский комитет сторожем на маслобойный завод, дали ему квартиру, прямо при заводе – это был кирпичный дом с комнатой и кухней, и в ней же жила семья муж с женой, какие-то интересные китайцы, детей у них не было, сам хозяин дома бывал редко, все больше в разъездах, а китаянка – красивая южанка находилась дома, чем они занимались – неизвестно, но жили хорошо, одевались и питались.
Тут и приключилась беда первая на нашу семью – случился пожар на заводе, загорелось масло в баках емкостью по 300 тонн, это было страшное зрелище. Масло шипело и горело. Бобы, соя и склады с мешкотарой и одеждой, баки лопались и крыши их летели за 50-100 метров в сторону, образовывались лужи масла и все это горело. Съехались все пожарные машины города. Я помню насчитал их около пятидесяти. Жители выносили вещи из квартир на улицу. Мы тоже освободили свою квартиру и сломали замок своих соседей китайцев и спасли их вещи, т.к. их не было дома. Когда они вернулись, были очень рады этому и отблагодарили нас.
Трое суток продолжался пожар, кое-как его потушили, отца арестовали и он просидел три месяца под следствием. Потом выяснили, что сначала загорелся склад с паклей, где за забором была железная дорога, а потом и от искры паровоза загорелся завод. Все очень переживали за отца, ведь власти могли приписать вредительство и тогда бы не миновать срока, конечно не обошлось без пыток и побоев, на что китайская полиция очень способна.
Дед Пармен, о котором я упоминал раньше, жил в Китае со времен войны в Порт-Артуре и служил на канонерке «Кореец». Затем участвовал в сухопутных войсках в крепости Порт-Артур, в Мукденском и Куанчендзских боях и пробыл там до отечественной войны, а вскоре началась революция, он не вернулся домой в Россию и остался жить в Китае.
Вот он и решил с отцом построить дом, деньги у него были и помогла ему сестра Пелагея Рачковская. Дом построили глинобитный – большой, на две половины по три комнаты в старом Харбине, в Сад-городе. Но он просуществовал недолго, когда японцы оккупировали Китай на этом поле должны были строить военные объекты и наш дом попал под снос. За него хорошо заплатили, сносили сами дед Пармен и отец. Материал весь продали, так что убытка не понесли. Жили тогда с нами соседи, все они строились: Мениковы, Сараев Николай, Мартыненко Костя и другие. Всем им пришлось сносить свои дома.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.