Страница 2 из 7
Сколько дней или недель шли первопроходцы, точно никто не помнит, но в день уходили не более 20-30 верст (верста – около 1000 м), переход не из легких.
Все казалось дико, но люди шли, шли и шли, неведомо куда и что их ждало впереди, путём никто не знал, но по всему увиденному, можно было определить, что край богатый и надежда на жизнь не терялась в сердцах людей. Шли каждый со своими мыслями, кто искал хорошей жизни, кто уходил от царского произвола, кто с целью наживы и выгодной торговли, кого и постигали неудачи, болезнь, смерть, несчастные случаи и т.д.
Шли семьями, сообща шли посёлочники, земляки, и случайные люди, подружившие дорогой и впоследствии ставшие родными, дожившие до наших времен. С семьей Горячкиных шли Толстоноговы, Корневы, Ташлыковы, Патрины, Щебенковы…
Казаки держались со своими станичниками, люди из других концов держались с земляками из своих родных, покинутых мест. Были из Сибири, Урала и с европейской части России. Но всех интересовало одно – дальневосточный край – край дикий и необжитый, таежный и богатый промыслом.
По прибытии, облюбовали одно место, построились, но вода при половодье топила деревню, поэтому пришлось переехать на другое место, о котором знали ранее, место высокое и большой воде не подвергалось.
Первое время жили кто в чем, в балаганах, искусно покрытых пыреем, кто жил в землянках или бараках, наскоро построенных из леса.
После люди обжились, завели себе добротные дома из кедра, осины, даже дубовые, которые стоят до сих пор.
Горячкины тоже построили добротный дом, обзавелись скотиной, лошадьми и птицей, раскорчевали большой огород, насадили диких груш, черемухи, смородины. После к диким деревьям прививали садовые деревья. Хорошо плодоносила слива, ранетки, яблони, в огородах родилось всё, но трудно было достать семян и хороших плодовых кустов и деревьев.
Под посев ярицы, пшеницы, овса, гречихи земли корчевали. Это была самая сложная работа – тяжелая, с десятины земли приходилось выкорчёвывать до ста и более деревьев с корнем, не считая кустарника. Всё это делалось вручную, после вытаскивали всё на межу, сжигали, готовили дрова или просто оставляли целые завалы. Земля родила неплохо и поэтому народ скоро зажил. Податей и налогов казачьи поселения не платили, работал каждый за себя и поэтому народ зажил неплохо. Зимой уходили на промысел, подлёдный лов, ловили кулёмками2 хорька, добывали соболя, белку. В общем, всякого зверя, который водится в дальневосточной тайге.
Словом, кто хотел жить, не ленился, не ждал с моря погоды, все жили хорошо. Зиму отдыхали большой частью в праздники, а праздники длились по неделе: Новый год, Рождество Христово, Масленица, Пасха и т.д. Катались на конях – в санях и верхом. Пацаны обучали молодых жеребят. Собирали вечеринки, посиделки, тёрли картофель на крахмал, пряли, вязали, шили. Мужики собирались «майданничать», т.е. играть в карты или просто устраивали попойки, особенно когда уходили через Уссури к китайцам в харчёвки пить ханьчону или спирт. После бабы разыскивали и гнали домой отдохнуть или взяться за дело: возить дрова, сено.
У деда Василия Горячкина семья состояла из десяти человек, старшая была тётя Луша, за ней отец Федот, потом Миша, Наталья, Анастасия. Константин (его убила лошадь, лягнула в живот на пасеке, и он две версты шёл держа в руках кишки, а дойдя до дома умер). За Костей – Анна, Александр и последний – Леонид, да двое вроде умерли детьми.
Семья большая, поэтому работа находилась всем, прокормить такую семью стоило большого труда, но однако, дед Василий с бабушкой Феодосией сумели вырастили всех детей. Образование в то время дать было неоткуда, но все кончали церковно-приходскую школу и писать, читать умели, притом неплохо.
Наш отец, Федот Васильевич также закончил 4 класса приходской школы, часто писарил при посёлке: писал неграмотным прошения, заявления, письма и разную другую писанину, писал он неплохо и грамотно.
У деда Василия Ивановича Горячкина были братья и сёстры – Пелагея Ивановна замужем за Рачковским Николаем Николаевичем, впоследствии он был последним управляющим АОПТ – Амурского общества пароходства и торговли – этот речной флот ходил от Хабаровска до Николаевска-на-Амуре. Благовещенск, где жили Рачковские, завёл торговлю с Китаем. Позже Рачковские перебрались всей семьёй в город Харбин, где жили на улице Набережной, дом 6, рядом протекала река Сунгари. Недалеко находился Сунгаринский мост, который построили в 1903-1905 годах, далее дорога шла на станцию Маньчжурию, что находилась на границе России в десяти километрах от станции Отпор Забайкальской железной дороги.
Вторая сестра Аграфена Ивановна похоронена на Харбинском кладбище…
Потом брат – Пармен Иванович Горячкин 1880 года рождения, 9 августа, участник войны с Австрией, войны в Порт-Артуре, боксёрского восстания, Первой мировой войны, революции. Не участвовал только в Отечественной войне 1941 года, тогда ему уже исполнился 61 год. Всю свою долгую жизнь он прожил с нами – с нашим отцом. В армии отслужил 25 лет, выслужился до вахмистра, как женился – с женой жил мало, потом они потерялись и примерно с японской войны не виделись. Узнал он её место жительства через знакомых в 1954 году, но встретится им так и не удалось – она умерла за год или два раньше, чем пришлось узнать о ней. Так и прожил он один до 1966 года, на 85 году жизни умер от склероза сердца, да ещё и сломал тазовую кость, упав с кровати. Похоронили его в Хабаровске, на городском кладбище.
Был он бравый, стройный дед – джигит в молодые времена. Участвовал в казачьих джигитовках, получал призы, умел столярничать, шить сапоги и другую обувь, строить дома, в общем от скуки на все руки, был мастером, лечил также животных и людей травами. Сильно верил в бога, читал когда-то книги Библию и по чёрной магии. Лечил людей и животных заговором, справлялся с такими болезнями как экзема, мокрец у животных, припадки сердца и многое другое. За лечение и помощь, которую он оказывал людям, никогда ничего не брал, и жил бедно. А если чем угощали, то не отказывался.
Человек был хороший, но и строгий. Не любил матершинников и пьяниц. Сам не пил и не матерился, вёл одинокую жизнь. Были возможности, находились хорошие женщины, но он не женился, надеялся все встретиться с женой, так и прошла его одинокая, но честная и справедливая жизнь. Нас заставлял перенять от него заговоры, названия трав, какими лечат, но мы не очень интересовались, а вообще надо было интересоваться.
Вообще дед Пармен был человеком, которых редко встречаешь: до предела честен, набожный, с длительной службой в армии в нём сохранилась крепкая с распорядком на каждый день дисциплина. Вставал в два-три часа утра, молился подолгу, потом пил чай и принимался за какую-нибудь работу, а когда на улице становилось светло – выходил работать. После работы немного отдыхал, писал какой-то дневник. Спать ложился поздно, к пище был неприхотлив, ел что Бог послал. Это его слова. Соблюдал все посты и знал церковные праздники, строго соблюдая их, в праздничные дни и воскресенье он не работал. Грамоте не учился, но писал ровным почерком, по старинке через «ять». Знал славянское чтение, читал много книг на славянском языке. Часто говорил о будущей жизни на земле, кое-что уже подтвердилось по его словам, в основном, всё верно.
За все войны он был награжден Георгиевскими крестами – был полным кавалером и были еще медали св. Иоанна и Суворова А.В. Кроме того – именная икона. Перед революцией всё это он схоронил у себя в саду, под черёмухой, а после боксёрского восстания, проходившего в Китае, остался там, не поехал домой, боясь, что будут преследовать как солдата Белой армии, и до 1955 года жил в Китае.
В 1955 г. выехал в СССР, надеясь встретиться со своей женой, она проживала здесь на родной земле, но не застал её живой и на 85 году жизни скончался. Хоронили его из моей квартиры, жили мы тогда в Хабаровске, по улице Краснореченской, 125, кв.12. Похоронили его на городском кладбище, где после похоронили отца и мать. Я сварил тогда им металлическую оградку с памятниками, там же и были похоронен дед Василий Толстоногов, дед двоюродных братьев Володьки, Бориса и Паши.
2
Кулёмка – ловушка давящего типа, применяемая в Сибири и на Дальнем Востоке на звериных промыслах.