Бал-маскарад

Валерия поспешила запахнуть полы пеньюара и гневно заговорила в лицо нахала:

- Как вы смеете мне такое говорить! Немедленно убирайтесь отсюда, иначе я закричу! Я вызову охрану!

- Вы этого не сделаете, сударыня, - ехидно улыбнулся ночной гость.

- Это почему? – опешила от его наглости Валерия.

- Потому что шум и возня слуг скомпрометирует ваше доброе имя. На утро все будут судачить об молодой вдовушке, ведущей себя как ханжа, которая принимает по ночам в своей опочивальне мужчин, а днем строит из себя недотрогу.

- Сударь, вы негодяй! – Валерия дала пощечину Виктору. Но он вовремя перехватил ее руку, сильно сжав своими пальцами ее тонкое запястье. Валерия застонала:

- Ой-ой, пустите, мне больно…

- Я пущу вас, если вы не будете капризничать. Ну, право, мы же не на балу, к чему это жеманство, эта игра? Вот кровать – она примирит нас. Или вы, сударыня, хотите, распалить меня еще больше? – Виктор, словно змей-искуситель, вкрадчивым лукавым голосом, шептал над ухом своей жертвы.

Мужчина обнял Валерию и поцеловал. Но Валерия сопротивлялась, извиваясь всем телом, пытаясь вырваться из его цепких объятий. Но силы их были неравны. Его безудержность, алчность и грубая мужская сила брали верх над ее все слабеющими сопротивлениями. Валерия, словно беззащитная муха, барахталась в сетях паука, она вдруг осознанно поняла, что пропала, что никто не придет к ней на помощь, и что она безжалостно будет раздавлена этим сластолюбцем и негодяем. Ее била нервная дрожь. От ужаса перед нависшей над ней опасностью , от отвращения к Виктору, который вел себя как животное, женщина в отчаянии прошептала: «Боже, я пропала… Умоляю вас, пощадите меня». Но вместо ответа услышала злорадный смех.

В эту минуту в комнату через окно ввалился мужчина в маске. Он набросился на Виктора, с силой отшвырнул его от Валерии. От неожиданности Виктор упал на пол, но тут же быстро вскочил на ноги и бросился на обидчика с кулаками, ревя от злости. Но мужчина, который заступился за честь Валерии, оказался сильней. Или просто превозмогли ярость и негодование к этому несносному типу, как Виктор, который вторгся непрошеным гостем к слабой и беззащитной женщине и хотел ее погубить. Незнакомец в маске набросился с кулаками на Виктора, тот отбивался, отходя к окну, почувствовав, что он уступает сопернику, Виктор выпрыгнул в сад. Незнакомец в маске, преследуя того, выпрыгнул вслед за ним в окно.

В полнейшей растерянности, едва придя в себя, Валерия подошла к окну. Она увидела в темноте две удаляющиеся в глубь сада тени. Дальше из окна ничего не было видно. Но она поняла, что беда миновала, человек в маске, ее спаситель, который таким чудесным образом сегодня явился к ней, накажет наглеца. Женщина с облегчением вздохнула и обессиленная от ночной борьбы присела на кресло. «Это был пират, - подумала Валерия. - Этот мужчина в маске, который спас меня сейчас, это тот кавалер в костюме пирата, с которым я нынче вечером танцевала на маскараде. Это точно был он, я узнала его.» В эту минуту в комнату вбежала запыхавшаяся служанка. Лицо ее было вымазано белой глиной, глаза от испуга выпучены:

- Госпожа, что случилось? Я слышала шум.

- Ничего, Дуняша. Ночная птица влетела в комнату, я прогнала ее, кинула в нее чем-то, вот и шум поднялся, - солгала Валерия.

- А-а-а, понятно, - сказала ушлая девица, не веря, однако, словам своей хозяйки. Горничная обвела взглядом опочивальню, увидела следы борьбы. – Птица, говорите, залетела, - приговаривала служанка, одновременно прибираясь в комнате. Она поставила на место опрокинутый стул, собрала с пола разбросанные книги и подняла с пола разбитый горшок с цветком. Увидев комки земли, которые при падении вазона с подоконника, рассыпались по полу, служанка вздохнула: - Видно, придется идти за веником, вон, сколько землищи понасыпалось. А это что? – удивилась горничная. Она подняла с пола плащ. /Видно, Виктор, когда убегал в спешке из дома, оставил плащ на полу.

- Что, разве не видишь, Дуняша, это плащ, - растерялась Валерия.

Девушка недоуменно смотрела то на госпожу, то на плащ:

- Ничего не понимаю, как мужской плащ оказался в вашей опочивальне?

- Его дала мне подруга, этот плащ был нужен для маскарада.

- А-а-а, понятно.

Ну, что ж, иди, Дуняша, спать, мне больше твоя помощь не нужна, - Валерия решила поторопить слишком любопытную горничную, ей хотелось поскорее остаться одной. Дуняша было пошла к дверям, потом остановилась посреди комнаты и развернулась. Глядя на свою госпожу заспанными глазами, она спросила: Так моя помощь больше не нужна?

- Ну, ты же видишь, уже не нужна, - пожала плечами Валерия. – Ну, ступай уже, Дуняша. Я очень устала после бала, хочу прилечь отдохнуть.

- Оно конечно, барыня, после танцев спать хочется, по себе знаю, - согласно кивнула горничная.

Тут только Валерия обратила внимание, что у служанки лицо чем-то вымазано.

- Господи, Дуняша, что у тебя с лицом? – всплеснула руками Валерия. – Ты не заболела?

- Это - маска, - важным голосом ответила горничная.

- Какая маска?

- Ну, такая, целебная, на травах, замешана вместе с глиной, против морщин.

- Какие морщины, Дуняша, у тебя? Ты же молодая, - улыбнулась Валерия.

- Ну, не против морщин, так против веснушек сгодится. А еще отбеливает, говорят, хорошо. Вы, вон, барыня, вся беленькая, и лицо у вас нежное как лепестки розы, а у меня лицо грубое да смуглое, как у цыганки.

- Не наговаривай на себя. У тебя очень милая мордашка, Дуняша… Ну, ладно, ступай. Тебе завтра ни свет, ни зоря подниматься, по дому работы полно. Да и тут надо тщательней прибраться, а то маменька с утра заглянут ко мне, а у меня тут такой беспорядок. И Ванечка прибежит, как только проснется, чтобы поцеловать меня. Не хорошо, если он увидит, что в комнате не прибрано.

- Это ничего, я завтра раненько встану и все приберу. Вы отдыхать будете, а я тихонечко полы вымою, пыль с верхов повытираю. Окна протру, портьера, правда, чуток порвалась, но я завтра заштопаю.

- Спасибо, Дуняша, - Валерия с благодарностью посмотрела на горничную. – Хорошая ты у меня.

- И вы, барыня, очень хорошая, добрая к простым людям, - растрогалась Дуняша. Она моргнула ресницами, сгоняя слезу с глаз. – Главное, никогда никого не наказываете, и щедрая очень.

Валерия взяла с туалетного столика флаконы с пудрой, румянами, кремами и протянула служанке, улыбнулась:

- Бери, Дуняша, крем, пудру, если хочешь, все бери с туалетного столика. Только не мажь лицо больше глиной, а то испугаешь меня ночью в следующий раз.

Дуняша довольно хихикнула, захватила флаконы с туалетного столика и пошла из комнаты. В дверях остановилась, вспомнив что-то. Отвесив поклон до земли, сказала с почтением: - Благодарствую вам, барыня.

- Ну, ступай к себе, Дуняша, поздно уже, вон, и рассвет забрезжил за окном.

Оставшись одна , Валерия поспешила спрятать плащ подальше в шкаф. Она не хотела, чтобы кто-нибудь еще из слуг или домочадцев увидел следы пребывания в доме ночного гостя. Женщина с облегчением вздохнула, что все позади. Она легла в кровать, закрыла глаза и попыталась заснуть. Но сон не шел к ней, она находилась в возбужденном состоянии от пережитых треволнений, на которые был богат нынешний день. События как в калейдоскопе с молниеносной скоростью, проносились в ее возбужденном мозгу, лихорадочно сменяя друг друга. Валерия вскакивала от каждого шороха за окном. Ей все время казалось, что кто-то крадется за окном, пытаясь проникнуть в ее спальню. Валерии было так страшно оставаться одной в спальне, так тоскливо было на душе и холодно и неуютно во вдовьей постели, что она заплакала. Женщина раскрыла медальон, который всегда носила на шее, никогда не расставаясь с ним. В медальоне был спрятан миниатюрный портрет Ивана, ее покойного мужа. Валерия с тоской посмотрела на лицо любимого человека и горько вздохнула: «Иван, почему ты оставил меня? Почему ушел так рано?» Валерия уснула под утро. Во сне она улыбалась, ей снилось, что они вдвоем с Иваном идут босиком по цветущему лугу. Зеленая трава высокая по пояс, укрыта росой, а цветов видимо-невидимо, и все они дивной красоты, всех цветов радуги. И бабочки легкокрылые беззаботно летают с цветка на цветок, собирая нектар. А на небе ни облачка, солнце в вышине светит так ярко, что глазам больно смотреть на него, и птицы поют удивительно, а вдали колосится пшеничное поле, и на душе у Валерии легко и радостно.