Страница 50 из 55
Старик расхохотался скрипучим смехом.
- Кто связан смертью, тот не лжет! Исполнил все, что ты просил. Она - душа, что ты искал! Обмана нет.
- Так почему та, кто любила меня всем сердцем, отвергает меня?! - Нолгар почти кричал. - Почему называет постылым, отшатывается от прикосновений? А главное, Мастер, почему мое сердце и мое тело не откликаются на нее? Почему она не желанна мне?
- Кто обещал тебе, что будет желанна? Кто обещал, что будет любить и принимать? Ты не спросил. Лишь требовал исполнить ритуал. И ритуал исполнен. Душа привязана. Хоть не хотела, рвалась подальше от тебя, к свободе на Пути. Ведь я тебя предупреждал. Чужой ее увидишь, не родной. Не распознаете друг друга сердцем. Любовь людская и любовь души к душе - не равны меж собой. Источник не один у них. Пусть душу привязал ты - но не обрел того, что получал от тела. Влечения и тяги. Лишь ненависть, отмщение за вред, что причинил. Не примет, не простит. И каждый взгляд и каждый шаг твой лишь ярость будут вызывать. Чем дальше, тем острей. Любви ты не дождешься. Лишь отвращение и гнев. Душа простить не может того, кто задержал ее. Кто ограничил Путь, лишил свободы. Насилием ты начал - насилием и продолжать. Согласия ты не добьешься.
Речи некроманта, причудливые по форме, жуткие по содержанию, оглушили меня. Я переводила взгляд со старика с невыговариваемым именем на мужа. Тот стоял неподвижно. Глаза застыли в одной точке. Борас, ученик, тихонько тронул его за рукав. Нолгар не пошевелился.
Так, молчаливый и недвижимый, он стоял больше минуты. Никто из нас не произносил ни слова. Некромант зловеще ухмылялся, Борас тревожно смотрел на учителя, но вмешиваться больше не смел.
Наконец Нолгар заговорил, еле слышно, голос его срывался.
- Она... она ненавидит меня. Дейрани. Лесс. За то, что ограничил на Пути... Решил за нее, когда и где воплощаться вновь.
Он поднял глаза на меня.
- Ты ненавидишь меня, Лесс?.. Он верно говорит? Лишь ярость, отвращение и гнев? И больше никаких чувств?
Я передернула плечами.
- Не знаю, Нолгар. Ты неплохой человек. Упрямый, как стадо туров. Подчас жестокий в своем упрямстве. Но не злой. Есть и паскуднее. Но ты меня бесишь. Смотреть, слышать твой голос иногда невыносимо. Хочется наброситься, впиться ногтями, душить, царапать... В твоем присутствии тяжко. Охота оказаться подальше. Хоть умом понимаю, что с тобой безопаснее, ты защитишь. И ты правда постыл мне. Ты хорош собой, видный мужчина... для столетнего колдуна. Но ты мне противен. Не знаю почему. Правда. Говорю что чувствую. Я ничего не знаю про этот самый Путь, про души... Но что говорил старикашка о моих чувствах к тебе - все так. Не обессудь.
- Все так, - мерзенько хихикнул некромант. - Как я предупреждал. Всегда предупреждаю. Вы не слышите. Глухи и слепы. Одержимцы. Любовь к покойникам обуревает вас. Цепляетесь за мертвое, не видите живого. Так вы устроены, глупцы незрячие! И по заслугам получаете всегда! Хоть раз бы хоть один из вас одумался, взглянул бы в лицо жизни. Но нет. Цепляетесь за смерть. Так поделом вам!
Нолгар прохрипел:
- Уведи его, Борас. Уведи, пока я не разорвал его в клочья. Пусть убирается из Лудара, чтобы я никогда не встретил его впредь! Вон!!!
Ученик-хевья быстро схватил старикана за рукав и потащил прочь из библиотеки. Нолгар обхватил голову руками.
- Что я наделал... Что сотворил с тобой, Лесс... Дейрани... Слепец... Глухой. Прости, родная. Прости меня.
Он вдруг рухнул на колени, протянул ко мне руки. Я испуганно отшатнулась. Таким никогда его не видела. Обезумевшим, потерявшим контроль. Привыкла чувствовать его непоколебимым утесом. А сейчас этот утес шатался во все стороны. Жуткое, отталкивающее зрелище.
- Я отпущу тебя, Лесс. Не через год. Когда скажешь. Сейчас. Исправлю хоть что-то, если смогу. Ты должна была сама выбирать, где тебе рождаться вновь. В каком теле. В каком мире. Я помешал. Ты никогда не сможешь полюбить меня. А я тебя. Прости. Прости...
Он закрыл лицо руками. Его тело начало сотрясаться от беззвучных, и оттого безмерно пугающих рыданий. Я попятилась к самой двери, не зная, чего еще от него ожидать. Такой Нолгар был мне страшен.
Он не двинулся с места, не попытался задержать. Продолжал рыдать, не издавая ни звука. И под страхом во мне заворочалось сострадание. Я осторожно шагнула навстречу. Еще ближе. На расстояние вытянутой руки. Тихонько коснулась плеча.
Он замер. Отнял ладони от лица, взглянул на меня покрасневшими от слез глазами. Словно боялся поверить, что я рядом. Взгляд словно проходил сквозь меня. Я поняла, что он не видит меня. Как не видел все эти месяцы. Точнее, видит не меня. Ту другую, свою утраченную Дейрани. Вновь лишь ее.
Он припал к моей руке. Повторил:
- Прости... Я не мог тебя отпустить. Не хотел смириться, что ты умерла. Что потерял тебя навеки. Надеялся удержать, возвратить любовь... Но причинил лишь страдания. Я искуплю ошибку. Отпущу тебя. Заставлю себя смириться. Встретить одиночество. Если мне суждено остаться одному, без тебя... без твоей любви... да будет так.
Я выдернула руку.
- Да что ты за дурак-то, духи-хранители! С чего вдруг сразу одиночество?! Верно этот гадкий колдун сказал - цепляетесь за смерть, не видите живого! Ты бы огляделся вокруг, Нолгар! Посмотри в лицо жизни, а не смерти! Есть женщина - живая, не покойница - и она давно любит тебя! Если бы ты не был одержим своей мертвой женой, давно разглядел бы ее любовь и был бы счастлив с ней! А ты и верно был слеп и глух! Испортил жизнь и себе, и ей. И мне! Ну хоть сейчас-то не будь идиотом! Сделай то, что еще не поздно сделать. Увидь ее. Поговори с ней. Может, она даст тебе то, чего не могу дать я? То, что тебе давала твоя Дейрани.
- О чем ты?.. О ком?
- А ты подумай сам, о ком! Кто смотрит на тебя как на духа-хранителя? Или на Хозяина Фросаха. Только что не молится, хотя кто ее знает. Может, читает молитвы втихушку под одеялом - что еще ей остается-то, раз тебя там подле нее нет? Подумай, оглянись вокруг себя, а потом еще раз подумай! Меня-то отпустишь - никуда не денешься. А что потом с собой делать, да с ней - только от вас зависит! И она дура, молчала. И ты балбес, не видел. Не пора ли поумнеть обоим? Годков-то уж немало. Тебе особенно, колдун горемычный! Тебе первому и умнеть. Сходи к ней, поговори. Не про дела - про вас. Глядишь и договоритесь до чего-нибудь. Может, и порыдаешь с ней вместе. Вам есть о чем, и тебе и ей. Ступай, Нолгар, не тяни резину. Хватит упускать счастье.
На этих словах я наконец заткнулась, отвернулась от окончательно надломленного супружника и вышла из библиотеки. Ничего, справится сам. Мужик или не мужик? Ишь, вздумал рыдать мне в руки. Пусть другой рыдает, которой нужен. Ей пристало быть на моем месте.
Вот только где пристало быть мне?.. Мое-то место где? Куда идти, когда Нолгар отпустит меня?.. В том, что отпустит, я уже не сомневалась. Хватит с него глупостей, пора уже здравые дела вершить. А вот как бы мне не сглупить, когда останусь сама по себе. Начну наконец решать за себя, по собственной воле. Чего тогда нарешаю?..
Глава 24. Ростки любви
Морани вернулась домой из Базилики. Стоило оставить за порогом груз рабочих забот, как накатила привычная грусть. С тех пор, как Владыка Фросах отрешил ее от служения Ему, хлопот у бывшей элатейи не убавилось. Служение отнимало у нее не так уж много времени, в отличие от управления партией и заседаний в Базилике. А главой партии Сов она осталась.
После свержения Диктатора правление в Лударе вернулось к двухпартийному. Женщины в Совах получили обратно полномочия, отнятые Тибальдом. Самого Тибальда сместили с руководства Лесными Котами, а на его место избрали Релана. На освободившееся место Кадмара баллотировалась женщина, и ее приняли. Хотя уже много лет среди Лесных Котов не было ни одной женщины.
Все вернулось на круги своя - заседания, голосования, бесконечные дебаты. Моментами Морани даже сожалела, что Диктатура закончилась. Каким бы негодяем ни был Тибальд, под его властью все проходило четко. Лишних словоблудий он не терпел.