Страница 6 из 31
Именно в этом – «секрет» политического долголетия посредственностей а ля член коллегии Наркомата по морским делам П. Е. Дыбенко и многочисленных нечистых на руку, по свидетельству российского социал-демократа Г. А. Соломона, наркомов135. Более того – В. И. Ленин держал людей, неоднократно подводивших его вследствие собственной недальновидности, в наркомах и заместителях наркомов. Наиболее ярким примером можно признать назначенного вождем заместителем наркома по военным делам Н. И. Подвойского, которого, несмотря на регулярные просчеты, В. И. Ленин продолжал использовать в военном ведомстве – в качестве «узды» (излюбленное выражение В. И. Ленина и И. В. Сталина) на шее Л. Д. Троцкого. В. И. Ленин старался, чтобы большинство членов Совнаркома составляли политические деятели не с лидерскими замашками, а предельно лояльные вождю мировой революции. Главным достоинством Совнаркома для В. И. Ленина стало обеспечение выгодного голосования по вопросу о власти. Именно по этой причине Ленин и делал, по убеждению товарищей по партии (1922), «большую ошибку, когда он занимался из года в год совнаркомовской вермишелью (курсив наш. – С.В.) и не мог уделить достаточно времени основной партработе, партийному руководству, не мог давать вовремя ответы, будучи всецело поглощен этой вермишелью и теряя на ней здоровье»136. Вождь, конспектируя прения, пометил в скобках: «потерял здоровье»137. При всем своем стратегическом мышлении, умении за одно «звено» вытянуть «всю цепь», Ленин, по крайней мере, в эпоху раскола социал-демократии, когда «весь технический аппарат остался в руках большевиков»138, привык, «как самый заправский коммерсант»139, составлять самые подробные сметы, доказывая на деле, что «социализм – это учет». Очевидно, после прихода большевиков к власти эти навыки, полезные для руководства партией из эмиграции, стали мешать. Вождь мировой революции не должен был позволять себе занятие «вермишелью». Определенная логика в критике 1922 г., несомненно, имела место.
На первый взгляд, «вражьи голоса» и ленинские признания друг другу противоречат, однако на самом деле никакого противоречия нет: ленинские наркомы (левоэсеровские первых месяцев советской власти не в счет) были самостоятельными величинами, участвовавшими в формировании политической линии и имевшие каждый свой взгляд на многочисленные проблемы, с которыми пришлось столкнуться в 1917 г. Наркомы отстаивали свои взгляды в подчас весьма жарких дебатах, однако никто из них, за редким исключением – вроде Л. Д. Троцкого, предложившего 18 марта 1918 г. назначить себя самого председателем Высшего совета народной обороны – не покушался на авторитет В. И. Ленина как основателя партии и вождя мирового пролетариата. Именно поэтому в 1919 г. видный большевик М. К. Ветошкин140 признал перед товарищами по руководству РКП(б) и, в частности, В. И. Лениным Совнарком «боевым органом Октябрьской революции»141 (которым вообще-то был Петроградский ВРК) с большим авторитетом в стране, значительными организационными и политическими связями – едва ли не символом власти Советов. Именно поэтому упомянутая Г. А. Соломоном А. М. Коллонтай сохраняла личную преданностью вождю, даже участвуя в 1921 г. в «Рабочей оппозиции» и выслушивая отнюдь не образцовую с точки зрения такта ленинскую критику142.
Подчеркнем, что у Совета народных комиссаров как властного центра был для В. И. Ленина целый ряд преимуществ перед большевистским ЦК. Главное из них: если, будучи в ЦК своей же партии первым среди равных членов этого органа, Ленин вынужденно считался с товарищами и уступал им в отдельных вопросах, то членов СНК он мог поставить в некие (пускай и весьма условные) организационные рамки. К примеру, 29 декабря 1917 г. Совнарком установил, по предложению своего председателя, «штраф для опаздывающих на заседания»143. Правда, исследователь Э. Б. Генкина признала эту вздорную меру «малоэффективной»144: вплоть до решения 1920 г. об оглашении фамилий злостных нарушителей дисциплины на пленумах ВЦИК, добиться от наркомов пунктуальности не удавалось145, но в любом случае для большевистского ЦК и его Бюро не существовали даже такие правила, что делало ленинское лидерство в них весьма затруднительным, а сбор членов ЦК на заседания произвольным.
По свидетельству Н. Л. Мещерякова, Ленин старательно ставил товарищей по советскому правительству в организационные рамки: «В Совнаркоме разрешалось говорить докладчику пять минут, а ораторам только три минуты. “Тут, товарищи, не митинг; агитацией заниматься нечего, нужно говорить только дело”, – говорил Владимир Ильич. Поэтому Ленин всегда держал в левой руке часы. С одним товарищем вышел такой случай. Он хотел опровергнуть противника и начал свою речь издалека: начал излагать мысли противника, на это ушли все его три минуты. “Ваше время окончено”, – прервал его Ленин. – “Как, я сказал только то, что думает противник, я еще не успел изложить свои мысли”. – “Ничего не поделаешь”. – Страшный хохот, в котором принял участие и Владимир Ильич. Товарищу пришлось записаться во вторую очередь, чтобы сказать уже то, что он думает по этому делу. […] По отношению к своим речам он был так же суров: и их он сокращал до установленного регламентом времени»146.
Поскольку Ленин вполне успел насладиться дискуссиями в дореволюционный период, в Совнаркоме, когда начинались дебаты, он, «слушая оратора […] в это же время просматривал иностранные газеты и какие-то корректуры. Затем время от времени схватывал бумагу и писал кому-нибудь записку. Потом он получал ответные записки, читал их. И все время внимательно прислушивался к тому, что говорит каждый товарищ. В своем заключительном слове он великолепно резюмировал все речи, все существенное, что было в них сказано, и предлагал обдуманное и обоснованное решение»147.
Помимо собственно советского правительства В. И. Ленин лично укомплектовал преданными ему лицами и рабочий аппарат Совнаркома. 22 ноября (5 декабря) 1917 г. вождь подписал постановление СНК об организации Финансового отдела при СНК и назначении заведующим этим важнейшим отделом В. Д. Бонч-Бруевича148, преданного, что называется, без лести и к тому же находившегося на ножах с руководителями Секретариата ЦК Е. Д. Стасовой и Я. М. Свердловым, которые небезосновательно подозревали «Бонча»149 в не самых благовидных для старого большевика поступках. Не позднее 13 (26) декабря 1917 г. В. И. Ленин поручил секретарю Совнаркома Н. П. Горбунову собрать сведения о каждом отделе Смольного (фамилии заведующих отделами и секретарей, компетенция, адреса, телефоны и т. п. сведения)150: о своих сотрудниках глава советского правительства желал знать все. Однако даже в ряды ближайших сотрудников основателя партии проникли креатуры Я. М. Свердлова. Именно Председатель ВЦИК направил управляющему делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевичу будущего секретаря СНК Н. П. Горбунова151, сидевшего с Я. М. Свердловым в 1903 г. в одной камере152. Видимо, прекрасно зная историю появления в ленинских помощниках Горбунова, генеральный секретарь ЦК ВКП(б) в 1938 г. репрессировал его в числе немногих совнаркомовских аппаратчиков, при том, что большинство по-настоящему преданных вождю мирового пролетариата технических сотрудников сталинский террор 1930-х гг. обошел стороной.
135
Тут все же следует сделать важную оговорку. Негативные мемуарные свидетельства невозвращенца Г. А. Соломона о наркоме И. Э. Гуковском частично подтверждаются источниками: в частности, дело Верховного трибунала ВЦИК в его отношении было прекращено по докладу Н. В. Крыленко 19 сентября 1921 г. «в виду смерти т. Гуковского» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 87. Д. 9. Л. 211). Во избежание голословных обвинений вопрос, как представляется, нуждается в дальнейшем изучении.
136
Цитируется Е. А. Преображенский: XI съезд РКП(б). Март – апрель 1922 г. С. 89.
137
Там же. С. 630.
138
Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания о Ленине: Изд-е 2-е, доп. М., 1969. С. 26.
139
Там же. С. 27.
140
Ветошкин Михаил Кузьмич (1884—?) – на революционной работе с 1890-х гг., член РСДРП с 1904 г. неоднократно арестовывался (1 год сидел в Александровском централе, три года был в ссылке), партбилет № 0008338. Участник трех революций. Из рабочих. Образование: высшее. С 1925 – в Бюджетной комиссии ЦИК СССР. В 1933 г. – отв. секретарь Бюджетной комиссии ЦИК СССР. См.: ЦГА Москвы. Ф. П-75. Оп. 1а. Д. 1. Л. 164, 168.
141
См.: VIII конференция РКП (б): декабрь 1919 г. М., 1934. С. 121.
142
Х съезд РКП(б): март 1921 г. Стеногр. отчет. М., 1963. С. 299.
143
Генкина Э.Б. Указ. соч. С. 150.
144
Там же. С. 151.
145
См.: Там же. С. 151–153.
146
Мещеряков Н. Л. Из воспоминаний о Ленине // Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: Т. 2. М., 1969. С. 99. Данному приему у В. И. Ленина научился его главный «ученик» – правда, во времена «культа личности», когда И. В. Сталин смотрел на часы, было принято не смеяться, а дрожать – от страха. Д. Т. Шепилов рассказал в своих воспоминаниях: «Когда заранее жестко отведенное оратору время начало подходить к концу, а по содержанию этого конца не чувствовалось, Сталин вынул из кармашка брюк свои золотые часы “Лонжин”, бросил взгляд на циферблат, на оратора и снова убрал их в карман. За столом президиума пробежал ток тревоги. Грозные взгляды на оратора. Осторожные, виноватые – на Сталина. Каждый оратор в таких случаях понимал повелительный смысл этих взглядов» (См.: Шепилов Д. Т. Непримкнувший. М., 2001).
147
Мещеряков Н. Л. Из воспоминаний о Ленине // Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. Т. 2. М., 1969. С. 99.
148
Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника: Т. 5. М., 1974. С. 76.
149
Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями (март – июль 1918 г.). М., 1967. С. 202.
150
Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 5. С. 129.
151
Свердлова К. Т. Яков Михайлович Свердлов. М., 1957. С. 380.
152
Там же. С. 95.