Готы

Такие захоронения археологи именуют «княжескими», в особенности если они – как, скажем, так называемый Любзовский клад, обнаруженный археологами на территории Померании, – содержат наряду с оружием еще и дорогие импортные товары, попавшие к готам торговым путем или в качестве военной добычи (не забудем, что древнегерманский эквивалент слова «князь» – «фуристо» означало «передовой боец», «первый в бою»), изделия, которые простой гот не мог бы себе позволить: серебряные кубки, бокалы и чаши дорогого египетского стекла205, питьевые рога-ритоны из драгоценных металлов, бронзовые миски и котлы, медные кувшины и в погребениях женщин «княжеского сословия», также полных всяческих сокровищ, – металлические зеркала и гребни. В общем, как писал Н. В. Гоголь в «Страшной мести» о выменянных или награбленных богатствах козака Данилы Бурульбаша: «Есть меж ними и кубки серебряные, и чарки, оправленные в золото, дарственные и добытые на войне…» Кстати говоря, по одной из версий, приднепровские козаки были потомками осевших в Северном Причерноморье, на Данапре-Борисфене, готов и слившихся с ними саков – ираноязычных скифов или сарматов. Или же осевших на Данапре готов и союзных с ними саксов (германцев). А слово «козак» происходит от слияния этнонимов «гот»+«сак», или «гот»+«сакс». Но это – так, к слову…

Выше упоминалось, что женщины готского «княжеского сословия» удостаивались столь богатых погребений, что и в их могилах археологи находят ценные, редкие, «дефицитные» импортные заморские товары вроде малоазиатских металлических зеркал. О чем свидетельствует этот факт? О том, что выдающаяся роль отдельных представителей готской общины превратилась в выдающуюся роль их семейств. Погребальных почестей удостаивался уже не отдельный готский воин, а «князь» со своими близкими сородичами, пользующимися уважением всей готской общины, беспрекословно признающей в них своих защитников и вождей.

Содержимое готских «княжеских погребений» наглядно демонстрирует нам следующее. Относительно небольшого преимущества какого-либо готского семейства в благосостоянии, силе и влиянии достаточно для того, чтобы это семейство, остающееся, в плане имущества, все еще крестьянским, возвысилось над прочими крестьянскими семействами, чтобы привить ему культурные потребности, пробудить в нем вкус к художественным изделиям, жажду приобщения к миру красоты и наслаждений, который можно обрести там, откуда приходят эти изделия, – где-то далеко на юге, в заальпийских городах, стране бесконечного лета и бесконечного изобилия. Это стремление «жить по-княжески» захватывает и молодых женщин и девушек знатных готских родов, начинающих осознавать, что то, чем они владеют, вполне сравнимо с серебряными кубками и бронзовыми чашами и, подобно своим мужам, отцам и братьям, обретающих вкус к «сладкой» жизни. Не случайной представляется поэтому находка в болоте Рухмоор близ Даммендорфа в округе Эккернфёрде подвергшегося естественной консервации трупа готской девушки примерно 16-летнего возраста в… мини-юбке, около 30 см длиной, заканчивающейся значительно выше колен, имевшей, однако, по нижнему краю в ширину не менее 165 см и потому, несомненно, облегавшей множеством складочек бедра юной готской кокетки. Эта мини-юбочка держалась на довольно узких лямочках-бретельках. На плечи готской красавицы была накинута меховая курточка. Значит, в тех местах в пору ее переселения в лучший мир было достаточно холодно. Но, видимо, она и не подумала сменить свою коротенькую юбку на более длинную, и, конечно же, более теплую. Мода есть мода. А красота, как известно, требует жертв…

Не случайно и другое. В раскопанном археологами хуторе готского «князя» под Любзовом была обнаружена мастерская золотых дел мастера. В других «градах» готских «князей» также были обнаружены мастерские ремесленников, причем не только ювелиров, старавшихся селиться поближе к богатым и постоянным заказчикам, внося нотку разнообразия в чисто крестьянский характер поселения и существуя на первых порах «в тени» самого важного для «князя»-воина и его присных ремесленника – кузнеца, ковавшего, в первую очередь, оружие для будущих боев. Тем не менее этот «град» был еще очень далек от «града» – поселения городского типа. И эти готские «князья» были, в сущности, богатыми хуторянами. Их надежда и мечта обрести в далекой стране вечного изобилия и непрекращающегося лета всяческие блага, блеск и богатство лежала во все еще очень отдаленной перспективе. Где-то там колыхались под солнцем далекого юга золотые хлебные поля на побережье теплого моря. Странствуя на юг, готы, конечно же, шли туда не для того, чтобы вести войну на уничтожение с Римской империей; не для того, чтобы сменить римлян в роли «повелителей мира». Они стремились к чему-то гораздо меньшему, что, однако, было для них чем-то гораздо большим, – к обретению доброй земли, дающей добрый урожай. Плодородные пашни и пастбища с сочной травой – это и был столь желанный для готов «ауйом», то лучшее, что могли себе представить готы в долгие десятилетия и века своей скитальческой жизни и чего они от жизни ожидали.

ГОТЫ ПОД СТЕНАМИ ТРОИ

Итак, теперь нам известны причины долгого готского странствия на юг. Мы можем себе представить, чего готские переселенцы ожидали от своей новой жизни на берегах Евксинского понта, и можем с большой степенью уверенности утверждать, что во II и III вв. по Р. Х. готские мигранты вовсе не имели намерения, приписываемого им многими историками Средневековья, Ренессанса, «века Просвещения» или позднейшими германофилами из академической среды, – намерения собрать под своим руководством в единый кулак мощь всех германских племен, дабы сокрушить Римскую «мировую» державу. Не было у готов такого намерения – повторим это еще раз для уважаемых читателей. И на то была причина, которую предводители готских мигрантов, вероятнее всего, осознавали в полной мере. Было бы просто глупо резать курицу, несущую золотые яйца, или дойную корову, пока она исправно дает молоко. Разумнее как можно дольше питаться этим молоком, а также изготовленными из него продуктами – сыром, творогом, пахтаньем, маслом, простоквашей, чем один раз наесться вволю мяса забитой коровы. А что потом? «Булки съедим, булочные – сожжем»?

Была у готов, впрочем, и еще одна причина не стремиться сразу же к уничтоженью Рима – укорененная, должно быть, в готском подсознании причина, которую, вероятно, осознали лишь великие готские вожди III и IV вв. по Р. Х. В чем же она заключалась? В том, что необходимые для такого концентрического, со всех сторон сразу, нападения на Рим силы всех германцев невозможно сплотить воедино, собрать в один кулак, мирным путем; что ради создания такого «пангерманского союза» для сокрушения Рима готам придется очень много и долго воевать с многочисленными германскими племенами, известными своей строптивостью, много и долго вести с ними переговоры и очень много чего им обещать в обмен на поддержку. Поэтому готские «князья» могли об этом в лучшем случае мечтать, если это вообще приходило в голову им, занятым более насущными заботами.

А вот пограбить богатых соседей, занятых внутренними «разборками», готы, естественно, были не прочь, не отличаясь в этом отношении от прочих «варваров».

«По ту сторону Рейна и Дуная северные страны Европы и Азии были населены бесчисленными племенами охотников и пастухов – бедных, жадных, отважных на войне и нетерпеливо ожидавших случая присвоить себе плоды чужого трудолюбия», – как писал Эдуард Гиббон в своей «Истории упадка и крушения Римской империи».

Наш старый знакомец Иордан очень заботится в своей инспирированной Аблабием, через Кассиодора, «Гетике» о «сохранении незапятнанности риз» готского народа, дабы представить его римлянам в качестве приемлемого во всех отношениях партнера. Он сообщает о выдающемся взлете в духовной жизни готов после их прихода в Северное Причерноморье, или, точнее говоря, после распространения власти готов на сегодняшние румынские и болгарские области Южных Балкан.

205

Центром стекольного производства античной Экумены был египетский мегаполис Александрия, основанный великим завоевателем Александром Македонским в 332 г. до Р. Х.; вторым по значению центром стекольной промышленности был древний город Сидон в Финикии, нынешнем Ливане.