Готы

Тогдашняя ситуация весьма напоминает современную. Ни одно из природных богатств Припонтиды не представляло собой некой абсолютной ценности, само по себе, как и нефть в наше время. Ведь современные арабы со всей своей нефтью не могли бы вырастить в пустыне даже самого крошечного растеньица, если бы не достижения современной техники искусственного орошения. Техники, полученной арабами, как и многое другое, вплоть до опреснителей воды, в обмен на нефть. И потому готы, завоевав силой меча новое «жизненное пространство» в Северном Причерноморье, этим отнюдь не удовлетворились. И на этом отнюдь не успокоились. Долгие странствия пробуждают в людях жажду, а жажда сродни жадности. Слово «жаждать», или «алкать», сродни слову «алчность». Продолжительные военные действия пробуждают в людях воинственность и нетерпеливость. Эти давно вошедшие в привычку воинственность и нетерпеливость невозможно утолить, если только лишь пахать, сеять и месяцами ждать очередного урожая, сколь бы богат он ни был…

С учетом этих соображений можно найти объяснение двум историческим процессам, могущим показаться, на первый взгляд, неожиданными. Во-первых, пиратским рейдам готских морских разбойников, терроризировавших всю Припонтиду, а также все восточное средиземноморское побережье. Хотя, казалось бы, поколение готов, достигшее после долгих странствий, Евксинского понта, не имело опыта плавания на кораблях в открытом море, ведь со времени, когда их предки переплыли Янтарное море, прошло столько лет! Тем не менее готские переселенцы, обосновавшись в Тавриде и в устье Данапра, принялись, возможно, с помощью местных корабелов – кто знает? – валить лес, распиливать бревна на доски и спускать на воду корабли вроде тех, на которых приплыли со «Скандзы», снабжать их корабельными командами и, как впоследствии другие выходцы из «Скандзы» – викинги-норманны, ходить по морю, нападать на острова и побережья. «Шарпать берега Натолии»189, как писал Н. В. Гоголь в «Тарасе Бульбе» о позднейших козаках, возможно, отдаленных потомках припонтийских готов, о чем еще будет сказано далее. В общем, так пиратствовать, как в Средиземноморье не пиратствовал никто уже давно – с тех самых пор, как Гней Помпей Великий, снарядив огромный римский флот, положил конец бесчинствам киликийских и североафриканских морских разбойников190, а Марк Випсаний Агриппа, зять императора Августа, – бесчинству морских разбойников сына этого самого Помпея Великого – Секста Помпея191. «Вивере нон эст нецесситаре – навигаре нецесситаре эст», т. е. «Жить не необходимо, плавать по морям необходимо». Плавать – и попутно грабить…

На эти особенности поведения готов в Припонтиде следует обратить особое внимание. Ибо они отличали его от поведения других германских народов, скажем, гепидов и бургундов, скиров и прочих мелких этнических групп. Образовавшихся из обломков племен, разбитых или недорезанных готами в ходе их дальних странствий. Все эти побежденные готскими мигрантами племена «северных варваров» дали готам себя вытеснить из густонаселенных припонтийских областей дальше на Запад и, несмотря на трудности преодоления пересеченной местности, направились к Карпатской горной дуге, принявшись беспокоить римскую провинцию Дакию.

С учетом этого столь разного поведения мигрировавших с севера германских племен при их появлении на границах Римской империи представляется необходимым перепроверить правильность тезиса, на протяжении многих поколений господствующего в историографии. В первую очередь в историографии немецкой. Однако не только немецкой, но и, скажем, шведской, ибо шведы гордились (и даже хвастались) своими готскими предками не меньше, чем немцы из Восточной Пруссии, Померании и Лаузица, хвалившиеся тем, что их родная земля в прошлом – пусть и ненадолго – была завоевана и заселена «славными готами, взявшими Рим».

Шведский историк академик Андерс Магнус Стриннгольм (1786–1862)192, писал в своем труде о государственном устройстве, нравах и обычаях древних скандинавов, что главной и общей целью всех германцев было уничтожение Рима.

Насколько сильными должны быть вера в величие германства и неразумность составляющих его народов, если труд, столь знаменитый по сей день, начинается со столь ложного утверждения! Ибо, во-первых, у германцев никогда не было общих целей (тем более одной-единственной) вплоть до второй половины XIX в., да и тогда баварцы, в отличие от прочих германских народностей, не желали «шагать в едином германском строю». Во-вторых, германские племена воевали главным образом не с Римом, а друг с другом. Это – непреложный факт. Сказанное относится и к «славным готам, взявшим Рим». Ведь даже в легенде об их «великом исходе» говорится, что готы первым делом победили герулов (германцев). Вслед за тем готы, как это подтверждается историческими свидетельствами, одолели гепидов (германцев), бургундов (германцев) и (по крайней мере – частично) бастарнов (опять же германцев), не говоря уже о величайшей в мировой истории битве между древними германцами – сражении на Каталаунских полях, близ Шалона-на-Марне, в 451 г. В этой «битве народов» готы сражались против готов, франки – против франков, гепиды – против бургундов. Если бы столь усердно постулируемое Стриннгольмом и многими другими историками после него пресловутое германское единство существовало в действительности… Если бы германцы уже в первые века Христианской эры достигли уровня организованности, позволяющего им совершить совместную «массовую акцию»…Тогда такие выдающиеся вожди древних германцев, как князь (или герцог) херусков Арминий, получивший до того, когда восстал против римлян, римское гражданство и титул римского всадника за верную службу в римском войске193, и царь маркоманов Маробод, проведший юность в Риме и пытавшийся править своими германскими подданными на манер римского императора, не сошлись бы в смертельной «братоубийственной» схватке, а плечом к плечу двинулись бы совместным походом на «ненавистный Рим», не было бы никакого продолжения императорского периода римской истории и на долю Алариха194 почти не осталось бы «победных лавров». Но именно отсутствие единства среди древних германцев обогатило мировую культуру еще несколькими столетиями Античности. Именно отсутствие единства среди германцев позволило достичь наивысшей точки расцвета античной цивилизации – цивилизации, которой вплоть до времени правления императора Августа приходилось тратить немалую часть своих творческих сил и материальных средств на укрепление военно-политического могущества Рима, позволившего ей в дальнейшем развиваться под своей защитой, в условиях «римского мира».

Конечно, автора этих строк могут упрекнуть не в попытке развеять «германский миф», а в попытке сознательно принизить все «готско-нордическое». Тем не менее следует отдавать себе отчет в следующем. К моменту Рождества Христова германцы были неописуемо бедным, прямо скажем, нищим, первобытным народом195, во всяком случае, ни в чем не превосходившим две другие крупные этнические группы, которым было суждено, в конце концов, создать, вместе с германцами, европейскую семью народов, а именно: кельтов и славян. Тогдашние кельты, несомненно, превосходили тогдашних германцев как в сфере материально-технической цивилизации, так и в сфере духовной культуры. Славяне населяли самые плодородные земли, требовавшие меньших усилий для своей обработки, и потому имели больше свободного времени, чтобы предаваться на досуге развитию прикладного искусства, ремесел, рыболовства, торговли и транспорта. Всему этому германцы противопоставляли целый ряд идеальных (т. е. не приносящих практической пользы, материальных доходов) добродетелей, таких как гордость, чувство собственного достоинства, чувство чести и – понятное, с учетом перечисленного выше – вечное недовольство, постоянное чувство неудовлетворенности. Неприхотливые славяне жили припеваючи или, во всяком случае, неплохо, по своим понятиям, за счет такого монотонного занятия, как рыболовство, и кое-чем приторговывали, привыкнув довольствоваться малым и не желая для себя ничего большего и лучшего. Германцы же, начиная с неизвестного нам сегодня момента времени, начали ощущать в себе нечто, что можно назвать поэтически «беспокойством и тягой к перемене мест» (вспомним главу Х «Евгения Онегина») или высокопарно-патетически – «харизмой воли к власти», а говоря прозаически, по-простому – жаждой добычи. Ибо передвижения народов никогда не инициировались довольными собой и всем на свете неимущими людьми. Нет, они инициировались совсем другими людьми, у которых к первейшему и самому естественному побудительному мотиву – голоду – добавлялись иные мотивы и цели, которые они привыкли (а точнее – приучили себя) считать более высокими мотивами и целями. Как долго многочисленные и достойные во всех отношениях уважения народы могут оставаться на уровне каменного века при отсутствии материального благосостояния и этих самых более высоких целей, мы наглядно видим на примере североамериканских индейцев. Многие племена индейцев были так бедны, что не обладали даже гончарными изделиями и согласовывали свои кочевые странствия со временем созревания тех или иных диких плодов, трав, кореньев и овощей.

189

Анатолии.

190

Гней Помпей Великий (Магн) – древнеримский полководец, удостоенный консульского звания, командующий верными сенату войсками в гражданской войне с Гаем Юлием Цезарем. В 60-е гг. до Р. Х. стал одним из самых влиятельных людей в Римской республике, расширив влияние римлян на Востоке во время третьей войны Рима с понтийским царем Митридатом VI Евпатором, разбитым Помпеем, и очистив Внутреннее (Средиземное) море от расплодившихся пиратов. Потерпев в гражданской войне поражение от Цезаря, Помпей Великий бежал в Египет, где и был вероломно убит в 48 г. до Р. Х.

191

Секст Помпей Магн Пий (67–35 гг. до Р. Х.) – сын Помпея Великого. После убийства Гая Юлия Цезаря заговорщиками-республиканцами, фактически древнеримскими олигархами, в 44 г. до Р. Х. принял командование римским флотом, но затем захватил остров Сицилию и занялся пиратством. Флот Секста Помпея был в 36 г. до Р. Х. разбит римским флотом Марка Випсания Агриппы, зятя Августа. Секст бежал в Милет, где был схвачен и казнен в 35 г. до Р. Х.

192

Главные труды Стриннгольма – «История шведского народа с древнейшего до настоящего времени» в пяти томах и «Походы викингов, государственное устройство, нравы и обычаи древних скандинавов» в двух томах.

193

Брат Арминия – Флав, тоже заслуживший, или, если угодно, выслуживший, римское гражданство и достоинство римского всадника, в отличие от Арминия, сохранил верность Риму.

194

Аларих (Аларик, Алареикс – «могущественный царь» или «царь всех», «всеобщий царь») – вождь (царь) вестготов и магистр милитум (главнокомандующий войсками) Восточной Римской империи, взявший в 410 г. по Р. Х. «Вечный город» Рим на Тибре, чьи ворота готам, возможно, открыли тайные агенты восточноримского императора, заинтересованного в ослаблении западной части Римской империи с целью облегчения ее последующего подчинения Константинополю и восстановления, «руками готов», единства Римской державы.

195

С другой стороны, современные историки, например, по поводу недавней находки в английском графстве Дорсет массового захоронения обезглавленных англосаксами скандинавских викингов пишут, что помочь идентифицировать скелеты последних именно как норманнов помог их анализ, показавший, что покойные жили в регионе с гораздо более суровым климатом, чем английский. Ученые установили, что в питании этих людей было много богатых протеинами продуктов – мяса, молока, яиц. Такая диета, помогающая наращиванию мышечной массы, была характерна для викингов, останки которых найдены на территории Швеции. Правда, речь идет об останках IX–X вв.